Апокалипсис для избранных

— Кук, ты меня слышишь? — призывал Вагни, слегка постукивая ладонью по щеке. Охранник пришёл в себя, но не понял произошедшего.

— Вагни?! — широко раскрыв глаза от неожиданности, произнёс Кук.

— Как ты здесь оказался? — удивлённо спросил астроном

— Меня привёл шум! В эту минуту, в одних трусах подбегает Эйрик… — охранник удивлённо посмотрел на него.

— Кук, в чём проблема? — спросил светловолосый астроном.

— Я же говорю, что меня привёл шум. У вас всё хорошо? Почему ты голый?

Парень совсем и забыл, что бродит по конторе в трусах. Немного покраснев от стыда ответил:

— Я кофе пролил на штаны, когда свет выключили…

— А что, выключaли свет? — любопытно спросил охранник.

— Кук, иди спи, как спал. У нас всё в порядке! — недовольно отвечает Вагни. Охранник испытующе посмотрел на молодых людей…

— Вы домой не собирайтесь? Ваш дежурный спит в комнате отдыха. Надеется, что завтра домой пойдёт выспавшимся.

Ребята задумались… — И действительно, нам пора, и собрать вещи надо, — вспомнив, что завтра дата отъезда экспедиции, — сказал кареглазый астроном. Итак, бессонная ночка обеспечена.

Эйрик в стороне надевал мокрые джинсы и громким голосом произнёс:

— Кук, мы только отчёт для дежурного напишем и уйдём. Хорошо?

Охранник кивнул головой и пошёл обратно, машинально затягивая пояс потуже. Вагни снова задумался о происшествии на мониторе. Выдумка Эйрика смутила его. Он побоялся, что тот напишет в отчёте этот бред с какими-то небесными знаками и потом, доктор Ди их обоих высмеет. Прокрутив ситуацию в мыслях, Вагни подошёл к столу друга.

— Прошу, не пиши то, что ты видел. Ведь не поверят!

Эйрик молчал и от руки составлял короткий отчёт. На минуту, притормозив писанину сказал, что не собирается вовсе писать то, что Вагни назвал выдумкой.

— Просто я доверился тебе, — сказал парень другу глядя в глаза.

— Ну… ты прости меня. Я ведь не верю тому, что не вижу.

— А ты поверь, ведь я твой друг или нет?

Вагни молча отошёл к сигнальным мониторам и вытащил с кармана жевательную резинку. Закинув жвачку в рот, запил кофем, чтобы отбить мятный аромат, задумался.

— Эйрик, я разбужу дежурного и буду ждать снаружи, — уставшим голосом сказал парень и направился к выходу. А светловолосый парень, записывая в журнал дежурств отчёт, не выпускал из головы увиденный орнамент, или амулет на мониторе. Он не знал, как назвать правильно, но помнил хорошо тот сон, когда впервые увидел его. Он увидел медальон на шее девушки. Смуглая, красивая азиатка гипнотическим взглядом заколдовала внимание и протягивая в руке этот медальон, пыталась, что-то рассказать, но разум настырно смотрел на её колдовскую красоту и орнамент в руке. А может, это вовсе не азиатка, а индианка?

Говорят, что ночь это проявление искренних чувств, когда даже фея плачет. Именно сейчас посещали эти мысли молодого Вагни.

В полном одиночестве, в ожидании друга. Он присел на скамейку во дворе астрономического учебного центра.

Одиночеству присуще притягивать воспоминания. Кто бы мог подумать, что у целеустремленного ученого, стремящегося к почёту и карьере окажется в душе глубокая рана. Разве не развеялись чувства ушедших лет? Видимо нет. Опять поток воспоминаний хлынул кипящей волной, обжигая душу. Вагни открыл последнею весточку любимой, хранимую им, как талисман.

Её звали Мила. Иногда, белоснежная улыбка приходит в его сны. Это любовь, о которой не говорят, а чувствуют. Он собирал свои чувства в кулак, а она, порой свою искренность сочетала со вкусом

вяжущей рот айвы, — так сухо, а сладость во рту только вяжет.

Это была осень, октябрь на двадцатый день их встречи…

Регулярно она приходила в эту унылую аудиторию и общалась с преподавателем психологии. Тот был молод, и энтузиазм так и пёр из него. Преподаватель ей рассказывал о различии в характерах людей. Каким можно доверять, какие в будущем принесут счастье, — чушь собачья, откуда ему знать?!

Перед девушкой он вёл себя ни как преподаватель психологии, а астролог — тварь… Вагни, не раз спрашивал её: «Какого фига ты постоянно ходишь на дополнительные занятия?». Мила отвечала, что психология станет её профессией. Какой чёрт профессия?! Она ведь технолог! Но, это не волновало Милу. Почему они вместе? Эта мысль занозой сидела в сердце влюбленного студента.

— Почему ты со мной? — спросил однажды Вагни.

Она ответила сухо и даже грубо:

— Ты хороший парень и я привыкла к тебе.

— Но, ведь от любой привычки можно избавиться!

И этот момент, для него стал загадкой. После, Вагни никогда не задавал подобных вопросов, он просто любил. Хотел, когда окончит университет, жениться. Но в голове крутились её слова, что он, всего лишь привычка. Эйрик постоянно гулял с разными

девушками и не раз предлагал пойти за компанию. Но, у него есть Мила и он её любит.

Это была зима, на тринадцатый день января…

Сегодня, Вагни стало интересно, о чём болтают этот психолог и его возлюбленная.

Как бы он плохо не поступил в тот день, он скажет в оправдание: «Я влюблён».

Подслушивал у кабинета психологии, после долгого разговора о холерике, меланхолике Вагни довелось услышать о себе. Этот напыщенный самонадеянный шмырь расспрашивал его любимую о личной жизни. Вагни трясло от волнения, и хотелось и боялся услышать правду. Вскоре, психолог начал атаковать. Он говорил, что психология парня совсем не совместима с личностью его студентки и в будущем придётся терпеть тяготы и боль разочарований.

Вердикт был таков: «Учения и любовь к звёздам навсегда разлучат вас».

Услышав это, Вагни повёл себя некорректно. Его дух взвыл на всех аккордах и он толчком открыл дверь аудитории. «Вагни» — с удивлением произнесла Милa.

Но парень, не слышал, он был укрыт пылающим «кафтаном» ярости…

Это было два года спустя, весна, март, на пятый день…

Вагни отчислили с университета ещё в конце января два года назад. Тяжкие телесные повреждения преподавателя психологии, навсегда лишили парня любимой. Именно в тот день, она оттащила его, когда Вагни с упорством сидел на психологе и бил со всей силы ему по лицу. Именно в тот день она