Апокалипсис начнется в 12.00

Сам я в таких делах не разбираюсь, но, точно видно, что эти растяжки не самодельные, а фабричного производства, из красивой кожи, никелированного и черного металлов.

Девушка поняла, что кто-то зашел и вздрогнула, но, голову не повернула.

Сколько она здесь лежит, с пятницы или уже давно, под неделю?

Вся стена в изголовье завешена всякими игрушками и некоторые из них угрожающих размеров, даже смотреть страшно.

Теперь понятно, про кого говорили отморозки и почему здесь такой толстый ковер на полу и сам пол немного приподнят, похоже, сделана усиленная шумоизоляция, чтобы крики и стоны не доносились до соседей снизу. Сверху только крыша с чердаком.

Заранее подонок спроектировал такую квартиру, сколько девчонок попали сюда и подверглись насилию?

Кстати, наверняка и там камера имеется, над этой комнатой, чтобы никто не мог остаться незамеченным, прислушиваясь к происходящему под ногами.

Я даже в затруднении, как начать освобождать настрадавшуюся девушку, ведь от нее потом не отойдешь, что сделать сначала и поэтому я досматриваю квартиру, заглядывая в туалеты и кладовки, не пропуская ни одного помещения. Не вижу какого-то сейфа или оружейного ящика и собираюсь подробно расспросить об этом хозяина, набирая пока воду на роскошной кухне в большую чашку, чтобы напоить жертву насилия.

Проверяю дверь, ведущую в другой подъезд, она закрыта, даже изнутри замок повешен, чтобы никто не мог уйти через нее без разрешения, тогда и выход в другой подъезд тоже непрост, придется и об этом у хозяина спросить.

Снова вибрирует телефон и Жека докладывает:

— Проехали рядом, парни точно погибли, зомби вытащили их из машины и рвут на асфальте. Мы не стали рисковать, но, очень хочется отомстить за них.

— У меня здесь кое-какие очень серьезные дела, так сразу не решатся. Подъезжай к дому и ждите меня, передохните там. Я освобожусь через двадцать, тридцать минут, так что, просто подождите. Ключи уже у меня, Хаммер будет скоро готов, — говорю я, заходя в специальную комнату для очень тяжко наказываемых законом развлечений, при той старой жизни.

Лежащая девушка внимательно прислушивается к моим словам и спрашивает севшим голосом, кто я такой.

— Просто хороший человек, пришел разобраться с местными хозяевами и наткнулся на тебя здесь.

Теперь я сразу же разговариваю с девушкой, объясняю, что ее обидчики лежат связанные в гостиной и чтобы она не боялась и не нервничала, сейчас я сниму с нее маску и отвяжу руки, чтобы она попила нормально. Она кивает головой, что поняла и я добавляю, что я сам в маске от ковида, так как переступил закон, чтобы спасти ее и не хочу, чтобы она видела мое лицо.

Снимаю кожаную маску с лица, сильно впившуюся в кожу и отвязываю по очереди руки. Видно, что приятная на внешность блондинка ничего не видит, пролежав в темноте много времени, от яркого света у нее слезятся глаза. Она трет их руками и сами руки растирает, места, где оказались затянуты кожаные наручники.

— Сколько ты здесь пролежала? — спрашиваю я.

— Не знаю, день, два, как очнулась. Где они?

— Через две комнаты, только, пришлось двоих из них убить, так получилось.

Девушка жадно пьет, совсем не стесняясь своей наготы и я подаю ей одежду, которая находится здесь же, на спинке стула.

— Похоже, ты попала сюда из какого-то заведения, одежда у тебя для клуба или ресторана.

— Да, эта чернявая тварь подсыпала мне что-то в вино, подсев за мой столик, я отключилась и очнулась уже на этой кровати.

Хорошенькая блондинка выглядит спокойной и говорит, что мой голос ей не знаком, но, она хотела бы убедиться, что это не розыгрыш и увидеть своих мучителей, в каком бы состоянии они не оказались.

Я ее понимаю и отворачиваюсь, пока она одевается, потом вывожу из комнаты и показываю всех, кто остался в квартире.

— Они приходили ко мне втроем, девка и два парня, девка самая зацикленная на издевательствах, хотя и эти подонки не отставали, — говорит девушка, рассматривая все, что здесь произошло.

— Скажу точно, девка эта умерла, вон она лежит, из парней выжил только хозяин квартиры.

— Как же ты теперь собираешься жить? Живым тебе нельзя сдаваться, у одного из них отец — крутой бандит и все в городе решает. Они постоянно этим хвастали, запугивая меня, что лучше и не вспоминать о прошедшем, если я останусь в живых, — тихонько спрашивает она меня, уже с жалостью.

То, что сделали с ней — не так страшно для нее, как моя судьба теперь.

На это я только вздыхаю и улыбаюсь:

— Эх, подруга, тебя же в пятницу вечером или ночью опоили и увезли из кабака. Ты же ничего не знаешь, милая, — доходит до меня, — Вся жизнь поменялась и до отца этот уродец уже не сможет дозвониться никогда, даже если останется в живых. Но, он не останется, я точно его не оставлю, вопрос теперь только к тебе, как ты хочешь с ним рассчитаться?

— Я тебя не понимаю, о чем ты говоришь?

— Отец урода и все из более-менее возрастных людей обратились в зомби. Или зараженных. Теперь он и не понимает, что такое телефон, бродит по улицам и хочет только мяса поесть. С живых людей.

Вижу, что она по-прежнему не понимает и не верит мне, такое и правда невозможно понять, не посмотрев новости в сети или, хотя бы, за окно некоторое время. Подвожу ее к окну, показываю вяло тянущийся поток шагающих странной походкой существ, уже только внешне немного похожих на людей. Потом нахожу пульт и включаю огромный телевизор во всю стену, нахожу пару каналов, показывающих по-прежнему картинку с улиц больших городов.

Наглядно видно, что зараженных прибавилось и стало немного больше таких, которые уже поднялись по уровням. Раньше на улицах точно все нулевки толпились, сейчас уже видны среди толпы те, кто выделяется более быстрыми движениями и опасным видом.

Оставляю девушку доходить до произошедшего саму, занимаюсь мажором и воткнув ему первый попавшийся на кухне хороший нож в руку, быстро узнаю, как работает дверь и какие секретки имеются в машине.

— Секреток нет, — отвечает он, когда я убираю руку с его рта и даю ему вздохнуть, — мне такие дела ни к чему, — заявляет он с гордостью, несмотря на то, что только что полминуты умирал от боли.

Стойкий парень, все еще гордится прежней жизнью и тем, кем он там в ней оказался.

А вот в новой жизни — просто кусок говна, который издевался над связанный девушкой и побоялся высунуть нос на улицу, чтобы начать расти. Хотя, раньше казался очень смелым по жизни.

— Я узнала его голос, этот и точно, больше всех меня трахал и издевался, — девушка оказывается рядом и жадно смотрит на связанного подонка.

— У меня есть теперь умение такое определять, так что, ты права и можешь отомстить ему. Переломай все кости на теле, только по голове не бей, чтобы сознание не терял, — я протягиваю ей бейсбольную биту.