Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег

И вот когда Никанор, по причине этой своей самонадеянности, заглянул в безжизненные глаза Матильды и даже себе позволил задаться философским вопросом: «Интересно, и что она сейчас там, в темноте своего отключения, видит?», то тут-то его и настигает расплата за эту свою неосторожность – Матильда вдруг резко оживает и, живыми глазами посмотрев на находящегося в прямой близости, обалдевшего от такой неожиданности Никанора, с лёгким удивлением спрашивает его:

– И чего вы тут такого надумали делать?

А Никанор, застыв в одном положении под внимательным к нему взглядом Матильды, само собой ничего и сообразить не может, вдруг ногой нащупав пульт управления Матильдой. На который он по своей неосторожности, видимо, в этот знаковый для себя момент случайно наступил и тем самым включил Матильду и предстал перед ней в таком неоднозначном положении. Ведь что теперь о нём может подумать Матильда, обнаружив его в таком близком от неё положении. Ясно, что ничего оправдывающего и не умаляющего его собственное я.

– Да вы никак, Никанор, решили воспользоваться моим беззащитным состоянием. – Глядя глаза в глаза Никанору, так проникновенно для сердца Никанора прошепчет Матильда, что ему захочется одновременно сквозь землю провалиться и пересечь ту красную черту, отделяющую человека и физическое воплощение его идей, робота. И только то, что Никанор сейчас пребывал в умственном ступоре, с его побочным эффектом, одеревенением в мозгах и теле, удержало его от такого осуждаемого человечеством шага. – И как после этого я могу поворачиваться к вам спиной, а тем более, находиться наедине в одной комнате. Ответьте мне, пожалуйста, Никанор Альфредович. – А вот теперь Никанору никак нельзя было молчать, а иначе он будет не правильно понят – он и не собирается всего этого отрицать, так как он упоротый на всю голову человек. Но Никанор, хоть и бывает таким последовательным в отстаивании своих интересов человеком, всё-таки это не тот случай, и он собирается с силами и выдавливает из себя слова оправдания.

– Это больше не повторится, Матильда Агрегатовна. – Говорит Никанор, а сам у себя уже задумал коварный план по обузданию Матильды. – Сегодня же отвезу её в сервисный центр и там дефрагментирую её память. – Затаил в себе эту вероломную подлость Никанор. А Матильда ему ещё поверила и с такой добродушной и очаровательной улыбкой озорно спрашивает его. – А чего это не повторится, Никанорушка. – И Никанор, как только услышал эту ласковость и душевность слов Матильды, то ему так стало стыдно за свою задуманную подлость, что он покраснел в области глаз и, сорвавшись с места, бросился остужать себя в ванну.

На этом моменте подсознание программиста закрывает эту памятливую ячейку его памяти, напомнившую ему о том, к чему ведёт всякая неосторожность и насколько опасен противостоящий человеческому разуму искусственный интеллект, которым наполнена его опытная модель и он обращается взглядом в сторону двери, видимо решив не сидеть на месте у экранов компьютеров, а решительно действовать. А из всего этого становится понятно, что программист всё-таки не такой уж и неразумный учёный, решивший подвергнуть не подготовленное человечество опасности раньше времени встречи с превышающим его по многим статьям искусственным интеллектом. И прежде чем приступить к этим испытаниям в реальных условиях (а то, что он их проводит в одиночку, подсказывает о возможности несогласованности этих его действий вообще ни с кем – таковы все учёные, ни с кем не хотят делить славу открытий и достижения ожидаемого результата от своих разработок, прорывных технологий), их научно-исследовательская группа, чьим мозгом он был, уже ранее провела тестовые испытания этой новой разработки, с тестовым названием «Спутница жизни».

Где для всего этого была набрана группа из живых добровольцев, которым по большому счёту, как они по причине своей молодости думали, нечего было терять, а тут достаточно неплохо платят за эти эксперименты над твоей психикой, а может и чего паскудное заставят съесть. Где среди этой молодой поросли, само собой рисковой и на многое способной, кроме разве что только на созидание, были люди и с опытом жизни, и как можно догадаться, с неудачным, который и привёл их в это добровольческое движение. И Никанор был как раз из тех людей, кто не нашёл себя в обыденной жизни. Как-то всё у него в жизни наперекосяк сложилось, и он и его никто не понимал. А вот кто первым выступил инициатором этого непонимания, то этого даже сам Никанор не знал, находясь в оппозиции ко всякому пониманию происходящего с ним.

– Вот никак не могу я своих коллег по работе понять, и ничего с собой и с ними поделать не могу! – так отзывался о своих коллегах по работе Никанор, которые держались от него на расстоянии, после того, как он в курилке жёстко прошёлся по начальнику, назвав его вначале по имени без должного к нему уважения, а затем посмел делать за ним такого рода замечания, на которые никто в здравом уме и не желании расстаться с этой работой не посмел бы. И как после этого понимать и относиться к Никанору, так себя ведущему по отношению к столь высокопоставленным персонам, никто не знает и не понимает. Так что пока Никанор для всех его сослуживцев не познан, никто не спешит идти с ним на сближение – а он может оказаться кем угодно, от выдающего себя за того, кем не является, проходимцем, а никак не родственником высокого начальства, на что указывают эти его принципиальные и до чего же пакостные заявления, до человека, имеющего право на такие высказывания, он тайный провокатор.

– А вот женский пол для меня это вечная загадка, – вот так рассуждал о женском поле Никанор, глядя ему в основном вслед и редко в лицо, опасаясь увидеть их обычную реакцию на свой пошарканный вид и не столь их волнующую привлекательность, которую он усугублял, а точнее будет сказать, подкреплял, своей вынужденной любовью к отшельническому образу жизни, – я к нему передом, а он в тот же момент ко мне задом, или максимум косится. А стоит мне повернуться к нему задом, то он вот обязательно обернётся и посмотрит на меня вслед, то есть передом. М-да, крайне странен этот женский пол.

И все эти его взгляды на окружающий мир и его ответная реакция на такую принципиальность взглядов, на ложившись друг на друга и довели Никанора до такого состояния, что он, увидев это объявление о наборе добровольцев для проведения экспериментов на них в области психологии, как и каждый из тех людей, кто, прочитав это объявление, посчитал себя в этой части себя более чем устойчивым, – меня на всякие психологические штучки не подловишь, – принял решение непременно заработать предлагаемую сумму за участие в этом эксперименте.

– Хе-хе. – Усмехнулся Никанор, направляясь по указанному в объявлении адресу. – Вот кого они хотят там обмануть (Никанор знал ответ и на этот свой вопрос – само собой его и его товарищей добровольцев), давая такие объявление. Как будто не ясно, чего они в итоге будут от нас добиваться. – Никанор со знанием человеческой натуры и того, на какую подлость и обман он часто готов пойти, лишь бы всё было по его-ному, принялся рассуждать. – Они всё будут делать для того, чтобы мы в итоге отказались от нашего вознаграждения за участие в этом эксперименте. И если насчёт физического воздействия, я не уверен, что они на это пойдут, то психологически они нас обязательно заставят попотеть. Так для начала пытаясь сбить с толку тем, что начнут напирать на то, что раз мы добровольцы, то при чём тут какие-то деньги, которые они должны нам заплатить за наше участие в этом эксперименте. Не на того напали, чтобы меня на такую лабуду подловить. – Никанор от возникшего в его душе волнения, вызванного такой наглостью организаторов этого эксперимента, напряг кулаки, и был готов отстаивать перед этими бессовестными людьми свои кровные деньги.

И хотя Никанор ни насколько не сомневался в том, что он не поддастся ни на какие уговоры этих полных паскудства и жадности людей, отказаться от тех денег, которые они сами и пообещали заплатить откликнувшимся на их объявление добровольцам, он, тем не менее, не может избавиться от тревожного чувства, подсказывающего ему, что те типы, кто всё это организовал, не так просты, и они пойдут на любой подлог и хитрость, чтобы даже не расстаться со своими деньгами, а доказать себе и всем вокруг, что они всегда правы и человек такая рефлексивно мыслящая скотина, что она ради денег откажется даже от самих денег (если ему предложат больше).