Аполлион

Она прорвалась через элемент, обхватив руками мою талию, в тот момент, когда столкнулась со мной. Мы упали на землю, сплетя клубок из рук и ног. Мой затылок ударился о землю. Искры заиграли у меня перед глазами. Воздух вырвался из моих легких в болезненном захвате.

Звук аплодисментов был громоподобен, и мне показалось, что Дикон прокричал:

— Девчачьи разборки!

А затем наступила тишина. Никто не двигался. Мне хотелось думать, что все приготовились к мощному удару с моей стороны.

— Проклятье, — проворчала я, несколько раз моргнув. Сквозь медно-красные волосы Леа, небо было светло-синего оттенка.

Используя свои руки, Леа приподнялась и ухмыльнулась мне.

— Давай просто назовем это небольшой расплатой — она скатилась с меня и вскочила на ноги, при этом всё ещё широко ухмыляясь. — Ну, это было весело.

Я осталась лежать на траве, раскинув руки и ноги, пульсация в моем правом виске теперь распространилась на всю заднюю часть моего черепа. Вполне вероятно, она что-нибудь выбила — надеюсь ничего серьезного.

Сильная, загорелая рука появилась в поле моего зрения.

— Встаешь?

Положив свою ладонь в руку Айдена, я позволила ему поставить меня на ноги и стряхнуть грязь с моих ноющих плеч. Все моё тело также изнывало от боли. На его полных губах играла легкая улыбка. Наши глаза встретились, и пока все остальные ошивались вокруг нас, были лишь он и я.

Айден наклонился ко мне, его теплое дыхание играло на изгибе моей шеи. Приятный трепет затопил мою кожу, и боль в моем правом виске ослабла. Я глубоко вдохнула, окружив себя его мужественным, землистым запахом. Все вокруг нас исчезли.

— Я знаю, что ты сделала, — прошептал он.

Я отскочила назад, прищурив глаза. Это были вовсе не сладкие слова, которые я надеялась, он мне будет нашептывать.

— Что?

Изогнув бровь, он развернулся и вразвалочку начал удаляться от меня, чтобы присоединиться к ликующей группе, образовавшейся вокруг Леа. Я уперлась руками в свои бедра, качая головой. Ни при каких обстоятельствах, он не смог бы узнать. Ни в коем случае.

Глава 15

Позже, этим вечером я охотилась, и моей добычей был Айден. После тренировки он исчез. После обеда он снова исчез, и с тех пор прошли часы. Прошло несколько минут после полуночи, и я знала, что он не патрулирует в окрестностях. Солос патрулировал, маленькое подозрение, что Айден избегает меня, стало превращаться в полномасштабную паранойю.

Прокравшись по первому этажу, я надеялась сжечь большую часть нервной энергии и предотвратить начинающуюся головную боль. Сейчас это была тупая боль за глазами, но я чувствовала, что она собирается превратиться в раскалывание головы.

Впереди была еще одна долгая ночь, которая становилась только хуже от того, где находились мои мысли. Из всех вещей, которые беспокоили меня в тот момент, и я знала, что это не так, но я ненавидела это, это была стена, пришедшая ниоткуда. И это была странная стена…

Внезапно в памяти всплыло ужасное воспоминание, как Айден уставился на бутылку эликсира, которую я держала в руке на кухне после моего первого обеда, когда я вернулась на землю в своем уме. Это выглядело так, что эликсир напомнил ему то, в чем он принимал участие. Он не должен был чувствовать вину за то, что посадил меня на эликсир. Я уверена, все в мире согласятся со мной, что это было необходимо.

— Ты выглядишь злой.

Хриплый голос Леа отвлек меня от моих мыслей.

Я провела небольшое исследование, которое задерживалось на диване и столе. Книжные шкафы выстроились вдоль стены, но полки, в основном, были пусты. Единственный свет исходил от маленькой лампы, выглядывавшей из-за спинки дивана.

— Я не злая.

Я была смущенной, расстроенной, в паранойе, уставшая и…ну, хорошо, я была немного злая.

Она заправила прядь волос назад. Минуту помолчала, затем добавила.

— Я знаю, что ты сделала.

Это был уже второй раз, когда мне говорили это в течение нескольких часов, и, если честно, никто из них не мог действительно знать. Они не могли знать. У меня же не было на лбу написано.

Я посмотрела на Леа, моргая.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Она устроила шоу, медленно закрыв книгу и отложив ее. Сдерживая стон, я вошла в комнату и облокотилась на стол.

— Что? — потребовала я, скрестив руки.

Моя боль-возмездие неотступно торчала в моем затылке. Чтобы я ни делала, чтобы избавиться от нее в течение длительного времени, она всегда возвращалась. В некотором смысле, мы были очень похожи. Мы были как две альфа-самки, постоянно грызущие друг другу глотки.

Но это было что-то большее.

Во время вспышки тревожного понимания, я осознала, почему мы стали врагами в песочнице уже очень давно. Когда я была моложе, перед тем, как моя Мама увезла меня из Ковенанта, до того, как Леа и я стали ненавидеть друг друга, мы вели себя прилично. Так было до тех пор, пока я не сказала ей что-то ужасное.

Даже в возрасте десяти лет Леа была любима своей чистокровной мачехой и сводной сестрой так, что мы, остальные полукровки думали, что с ней что-то не так. Большинство чистокровных игнорировали их полукровных детей, особенно те из них, которые не рожали их или не были их отцами. Приемные родители в нашем мире были настоящими приемными монстрами. Но в мире Леа ее чистокровная мачеха нежно любила ее. Каждый понедельник, после выходных, проведенных с ее мачехой, Леа рассказывала о чудесных вещах, которые они делали вместе — ходили по магазинам, смотрели кино и ели мороженое. Никто из нас не делал этого с нашими приемными монстрами. Люциан запирал меня в моей спальне, когда мамы не было дома.

Поэтому мы, естественно, ревновали.

Мы постоянно преследовали ее из-за любви к ней ее мачехи. Испортили платье, которое мачеха купила Леа, пролив на него клюквенный сок. Спрятали маленький фотоальбом Леа, который она всегда носила с собой. Он был в горошек с розовыми полосками, полный изображений ее и Дон, ее чистокровной сводной сестры. Однажды я нашла открытку, написанную мачехой для Леа, спрятанную в одном из ее учебников.

Я разорвала ее в клочья перед Леа, смеясь, когда она плакала.

Однажды, когда мы все бегали по кругу, Леа остановилась поглазеть на прибывшего чистокровного члена Совета. Ее лицо светилось, и никто из нас не понимал этого. Это выглядело как уважение и изумление. Но это было неправильно. Потому, что, как полукровки, мы никогда не смотрели на чистокровных в открытом восхищении, мы бы лучше отрезали себе левую руку, чем быть как они.

После занятий я увидела, что Леа сидела во дворе со своими друзьями. Следуя за Калебом и несколькими другими, я ворвалась в их круг и встала в центре. И я сказала самую большую, подлую вещь, которую я когда-либо говорила другому полукровке.