Аполлион

— Мы не можем, — прошептала я.

Он обнял меня.

— Я знаю.

— Мы не… можем взять ее с собой, — сказал Солос.

— Мы не знаем, с чем столкнемся.

Оливия пошла как ядерная бомба, держа нож так, как будто выбирая место, куда его всадить между глаз Солоса.

— Мы не можем вот так оставить ее. Это так неправильно, что это даже не нужно объяснять.

Сочувствие возникло на лице Солоса.

— Я знаю, но мы -

— Мы хороним наших мертвых — наших воинов.

Нижняя губа Оливии дрожала.

— Мы не можем просто оставить их здесь гнить.

Лаадан положила бледную руку на плечо Оливии, но она не нуждалась в утешении.

— Мне плевать, с чем мы столкнемся или что нас ожидает! Мы просто не можем оставить ее тут.

Она посмотрела на меня.

— Мы должны похоронить ее.

— Как? — мягко спросил Солос.

— У нас нет даже лопат, а эта земля — камни.

Оливия задохнулась, резко вздохнув и отвернулась. Её тонкие плечи задрожали, Люк ласково обнял ее.

— Айден, мы должны, что-нибудь сделать, взмолился Дикон.

— Я не знаю, что, но что-нибудь.

Отойдя от Айдена, я посмотрела на свои руки. Я не была уверена, сколько сил во мне осталось, или смогу ли я задействовать элемент земли, чтобы сделать… сделать могилу, но я должна была попытаться. Другого способа убрать Леа отсюда не было.

— Я не знаю, сработает ли это.

Я заправила волосы назад, не представляя, что случилось с моим хвостиком.

Брови Айдена поднялись, как озабоченные факелы.

— Ты уверена, что сможешь?

Я кивнула.

— Как ты думаешь, Оливия, где лучше это сделать?

Ей потребовалось несколько секунд, отойти от Люка и заняться тем, о чем я попросила. Она осмотрелась вокруг и, казалось, поняла, что здесь не было подходящего места. Она направилась прочь, я последовала за ней. Мы остановились рядом с двумя можжевеловыми деревьями, избежавшими огня и битвы, их сладкий запах так отличался от застарелого кислого и металлического запахов.

«— Это должно сработать», — сказала она, прочищая горло.

— Это не так много, просто деревья… ей бы понравились деревья.

Я посмотрела на нее.

Оливия медленно повернулась ко мне, и она сдавленно и хрипло засмеялась.

— Ну, хорошо. Леа не была большой поклонницей природы или деревьев.

— Нет.

Я улыбнулась, и это было больно.

— Она, возможно, думает, какого черта, прямо сейчас.

Она моргнула.

— Ты думаешь?

— Да, я имею в виду, что, когда я была, там ожидая, я не могла сказать, что происходило здесь, но возможно, для нее все по-другому.

Я подумала об оракуле, с которым встречалась, потом о старухе.

— Мне кажется для каждого все по-разному, но я знаю, ей не больно.

Оливия медленно кивнула.

— Это о смерти, я поняла. После смерти есть жизнь, просто другая жизнь.

Возникла пауза.

— Я хотела, чтобы мы стали друзьями с ней еще до всего этого дерьма. Леа… она была очень крутой, если не считать стервозности.

Я потерла виски, в груди была пустота.

— Мне бы хотелось, чтобы я не была такой сукой по отношению к ней.

— Что?

Покачав головой, я опустила глаза.

— Это долгая история.

Оливия, казалось, хотела попросить рассказать, но не сделала этого.

— Она снова увидит свою семью.

— Да, она хотела этого.

Мои глаза снова жгли слезы, и я знала, если позволю им политься, они не остановятся, и я стану бесполезной.

— Хорошо. Я должна сделать это.

Сделав глубокий вздох, я опустилась на колени и прикоснулась руками к земле. Я закрыла глаза, пальцами расчистила землю от опавшей листвы. Я уже заставляла землю двигаться, когда сражалась с Айденом, поэтому я предполагала, что могу это сделать.

Я представила, как почва раздвигается и следует за моими пальцами. Земля дрожала, и моя уверенность усилилась. Я создала образ земли открывающейся, глубоко — достаточно глубоко для могилы. В моем воображении земля была темнее — богата коричневым — чем глубже я заходила. Вдохнув, я уловила сырой запах разрушенной земли.

Когда я открыла глаза, земля, действительно, была разрыта. Кучи свежей земли были по обеим сторонам от шестифутового отверстия. Увидев, что оно достаточно глубокое, я села и вытерла трясущиеся руки о бедра. Я чувствовала внутри сухость и дрожь. И я, определенно, не была в состоянии стоять некоторое время.

Все занялись своими обязанностями. Кто-то нашел одеяло в багаже и обернул Леа в него. Когда тело было опущено в могилу, Маркус помог мне подняться. Он протянул мне бутылку с водой и кинжалы, которые я обронила.

— Спасибо, — пробормотала я, глотая воду, прежде чем поместить кинжалы в ножны. Вдруг меня осенило.

— У кого-нибудь есть монеты?

Айден проверил карманы, как и все остальные. Карманы оказались пустыми и мой желудок заныл.

— Для похорон это не имеет значения, — сказала я.

— Для нас. Но для нее это важно, ей будут нужны монеты для Харона, чтобы пройти, или она застрянет там.

— Мы можем принести монеты позже, — предложил Солос.

— Нет.

Паника росла.

— У нас должно быть что-то. Поверьте мне, ей нужны монеты сейчас.

Лаадан сделала шаг вперед, касаясь своей шеи.

— У меня есть это, — сказала она, она расстегнула и сняла ожерелье, вытаскивая его из-под рубашки.

— Украшение — это золотые монеты, древние. Этого будет больше, чем достаточно.

Мои мускулы расслабились.

— Спасибо.

Она улыбнулась, передала ожерелье Маркусу, он оторвал две золотые монеты. Откинул одеяло и положил монеты в руки Леа.

Я сделала вдох, пытаясь прогнать обжигающий ком, образовавшийся в горле. Айден подошел ко мне и обнял меня за плечи. Я повернулась к нему и прижалась щекой к его груди. Его размеренное дыхание успокаивало мои растревоженные чувства.

Солос нашел две толстые ветки и воткнул их в рыхлую землю после то, как Лаадан и Маркус использовали элемент воздуха, чтобы завалить могилу землей. Дикон и Люк собрали несколько камней и поместили их вокруг веток. Этого было недостаточно для надгробия, но это было все, что мы могли сделать сейчас.