Аполлон Кучкин. Погоня за вурдалаком, или Синяя крыса счастья

Тяпивар поднял голову – этакий мохнатый коврик с глазками, хитрыми и самую малость красноватыми, зевнул и уронил тяжелую башку на лапы.

Двери распахнулись, в комнату просочился посетитель, щурясь на свет, особенно яркий, после полутемного коридора.

– Я так и знал. – подумал Кучкин, стремительно выправляя кислое выражение лица и меняя его на радостно-придурковатое. – Тот самый тип с вихляющей походкой, при шляпе и с медицинской маской на моське лица.

Снятая шляпа и убранное в карман средство индивидуальной защиты от хищных микробов, ясности не добавили, а, наоборот, заставили Аполлона насторожиться еще больше.

Перед Кучкиным стоял типичный одинокий мужчина. Пенсионер скучающий, тараканы в голове которого, давно и надежно обосновавшись, творили что хотели, как хотели и когда хотели.

– Дохлик. – произнес мужчина, уставившись на Кучкина немигающим взглядом, изготовившейся к нападению, змеи и пристально его при этом разглядывая.

Аполлон Михайлович, полных тридцати лет от роду, владелец кабинета и таблички, специалист по решению вопросов, несказанно оскорбился и обиженно всхрапнув, выставив перед собой руку с торчащим вперед указательным пальцем, рявкнул басом, словно, очнувшийся от спячки, Тяпа.

– Вон!

Мужик в пальто опешил. Он не ожидал столь резкого ответа.

– Что? – глаза незнакомца выпучились от удивления. – Вон? Но, почему? Я же только вошел и ещё ничего не успел сделать.

– Зато, вы уже все сказали. – Кучкин, мрачный и гордый, скрестив руки на груди, взглянул на странного типа без приязни. – Вошли и, сразу же, стали разбрасываться оскорблениями. Без повода. Так, что – вон. И, без разговоров.

– Ничем я не разбрасывался. – мужик внезапно успокоился, перестал щуриться и брюзгливо скривил губы. – Никого не оскорблял. Просто представился – Дохлик!

– Вот! Опять! Разве я похож на задохлика? Разве я позволял вам себя обзывать? – вскипел Кучкин, распаляясь и ярясь. То, что он в два раза моложе этого противного типуса, не дает тому никакого права оскорблять его, Аполлона Кучкина. Как сказал кто-то из великих – молодость – это недостаток, который быстро проходит. Так, что – нечего тут качать права! Это кабинет Кучкина и потому..

– Вон! – повторился Аполлон, горяча обиду на странного посетителя и проворно выпрыгивая из кресла. – Я и в первый раз достаточно ясно высказался. У вас что-то со слухом, милейший? Не в таком уж вы глубоком пенсионерстве находитесь, чтобы скверно слышать то, что я произнес четко, ясно и с выражением.

«Милейший» без маски и шляпы, вздохнув, присел на стул для посетителей, укоризненно качнул головой произнес:

– Молодежь.

«Молодежь», в лице Кучкина, продолжала кипеть и бурлить, нависая над странным типом, а тип, закинув ногу за ногу, пояснил:

– Профессор философии, Дохлик Афанасий Анатольевич – мои имя, фамилия и отчество, а, вы что подумали, молодой человек?

Молодой человек резко сдулся – и он еще обижался на своих, так сказать, недоброжелателей-воспитателей, одаривших его именем и фамилией? Подумаешь – Кучкин, Аполлон Михайлович. Имя, как имя, с уклоном в греческие мифы. Но, Дохлик? Ох! Не повезло мужику с фамилией – факт.

С профессором Дохликом срочно требовалось что-то делать, но, что? Не извиняться же перед невзрачным типом за то, что Кучкину послышалось что-то не то? И, вообще – невразумительное представление посетителя спровоцировало владельца кабинета на агрессию. А, посему..

– Прошу. – изображая любезность, Кучкин ткнул пальцем в стул для клиентов и, ничуть не смущаясь тем фактом, что посетитель на нем уже угнездился, произнес:

– Располагайтесь. У вас, как я заметил, дело?

– У меня – дело, – ворчливо подтвердил А.А. Дохлик, извлекая из кармана очки и начиная протирать стекла большим клетчатым платком. – а, у вас, как я погляжу – простой, застой и недостаток финансирования.

Кучкин вздернул брови вверх – нет, он, разумеется, молодой специалист, почти без опыта работы, но, недостаток финансирования? Неправда ваша – вон, какая замечательная табличка получилась! Кресло – мягкое, стул для посетителей – удобный.

– Излагайте. – скучным голосом произнес Аполлон, придавая своему лицу не столь восторженное, сколь занятое выражение. – Свою проблему. – и взглянул на часы.

На те самые часы, что висели на стене, прямо над входной дверью.

И, что с того, что часы изображали сову в перчатках? Пластиковую, дурацкого канареечного цвета, с бегающими глазками и облезлым клювом? Сова – символ мудрости и канареечный окрас, той самой мудрости, не помеха.

Часы, в количестве трёх штук, Кучкин прикупил по случаю и оптом, решив, что лишняя мудрость, пусть и в таком странном виде, ему не помешает.

Сова показывала без трех четвертей пять.

Рабочий день близился к завершению. Но, Кучкин сам себе утверждал график работы, решив сделать его максимально гибким, а, потому, спешить не следовало. Пусть мужик излагает.

Афанасий Анатольевич Дохлик, ссутулившись и изогнув спину вопросительным знаком, перекинув ногу за ногу и уронив на ладони острый подбородок, пригорюнившись и спав с лица, заявил грустным голосом:

– Вы моя последняя надежда, молодой человек.

Молодой человек в лице Кучкина необычайно воодушевился многообещающим началом разговора и приосанился – значит, не всё ещё потеряно для него, как для специалиста. Нашлись люди, поверившие в не разрекламированное дарование!

Энтузиазм так и брызнул из Аполлона, словно жидкое повидло из рыхлого пирожка. Хотелось творить, вытворять и оправдывать доверие.

Закончив протирать очки, Афанасий Анатольевич нацепил их на нос и выставился на хозяина кабинета взглядом строгим и придирчивым.

Вероятно, таким взглядом профессор философии взывал к совести своих нерадивых студентов.

– Как я уже сказал, – проскрипел странный посетитель. – вы – моя последняя надежда. Я обращался в несколько, заслуживающих доверия, инстанций и мне везде отказали.

Улыбка Аполлона Михайловича Кучкина несколько поблекла – вот, как? Значит, к нему пришли в самую последнюю очередь, перебрав все иные варианты?

Обидно, но ожидаемо. Все-таки, отсутствие рекомендаций и лицензии частного сыщика, заключенной в красивую рамку и вывешенной на видном месте, давало о себе знать.

Не показывая своего разочарования, Кучкин продолжил улыбаться и качать головой – какие его годы? Тридцать лет! Всё еще впереди – и рекомендации, и дипломы и мировая известность.

– Рассказывайте. – задушевно произнес молодой специалист, тревожно посматривая на мохнатый коврик, вздумавший, аккурат, в этот ответственный момент, поменять позу возлежания. Не дай Бог спугнет перспективного клиента!

Но господин со странной фамилией Дохлик, на копошащегося в груде бумаг Тяпивара, не обратил ни малейшего внимания. Даже странно – не заметить громадного сенбернара, мохнатого и неуклюжего, надо умудриться.