Аполлон на миллион

Екатерина покачала головой.

— У меня есть близкая подруга, один из лучших невропатологов России. Когда я ей описала, что произошло с Ермаковой, она сказала: «У некоторых людей, принявших в момент стресса алкоголь, может случиться настоящая истерика. Похоже, твоя сотрудница из их числа». В общем, слушайте…

Рита сидела на полу и била о ковер руками. Увидев меня, она заорала:

— А-а-а, он не знает, что я знаю! А я знаю, я знаю! И то, что знаю, его погубит!

Затем Рита засмеялась и продолжила в том же духе:

— Проша думает, что никто не знает, а я знаю. И про лебедя, и про армию, и про девяносто четвертый год. Если я ему скажу, что знаю про это, если он услышит, что я знаю, то перепугается и сделает все, что я потребую. Вот так! Да, да, я знаю про лебедя, армию, девяносто четвертый год. Но я его люблю, люблю… и хочу жить с ним… поэтому не могу, не могу…

Смех перешел в хохот, потом Маргарита вытянулась на ковре и затихла.

Шокированная сценой Бонч-Бруевич наклонилась над ней, поняла, что Ермакова крепко спит, подсунула ей под голову диванную подушку, укрыла пледом, а затем позвонила той своей приятельнице, врачу. Услышала про истерию, успокоилась и села работать с документами. Минут через сорок Рита проснулась, начала растерянно спрашивать:

— Где я? Почему лежу на полу?

У нее кружилась голова. Екатерина помогла ей перебраться на диван, объяснила, что у нее случился нервный срыв, надо непременно посетить врача, дабы тот выписал правильное лекарство, дала телефон своей подруги. И вдруг не выдержала, посоветовала:

— Маргарита, если мужчина поднял на тебя руку один раз, он непременно сделает это вновь. Ты в разводе, иди в полицию, напиши заявление на Прохора, я подтвержу факт нападения на тебя. Ермаков посмел устроить скандал в моем офисе, значит, может приехать к тебе домой и избить. Необходимо остановить его, получит пятнадцать суток или сколько там дают за пощечины, испугается, подожмет хвост. Ведь все, кто кидается на женщин с кулаками, трусы. Давай прямо сейчас позвоним в отделение.

Ермакова заплакала.

— Ой, Катюша, нет, не надо! Я очень люблю Прохора. Долгие годы ждала, пока он решится на брак, и наконец дождалась, Ермаков повел меня в загс, когда дочке шесть исполнилось. Правда, сделал это под давлением отца, тот приказал ему: «Изволь оформить отношения с Маргаритой. Любе скоро в школу идти, а официально девочка — безотцовщина!» Алексей Константинович внучку обожал. Я прекрасно знаю, каков Прохор, ведь он ни одной юбки не пропустит. Но я его люблю. Люблю страстно, на всю жизнь. Поэтому долго изображала счастливую жену. Застав супруга в постели с соседкой, я бы тихо ушла, прикинулась, что ничего не видела, но рядом стояла Люба. Я ведь забрала девочку пораньше из школы, у нее был день рождения… Ох, не могу на эту тему говорить! Я потребовала развода, мне было так больно, невыносимо. А сейчас стало еще хуже, потому что я поняла: чувство к Прохору не ушло, даже стало сильнее, я мечтаю снова быть рядом с ним. Но первая шаг к примирению сделать не могу. А он не хочет зарыть топор войны. Проше нравится свобода… Единственное, что ему в нашем разрыве неприятно, — это необходимость жить с матерью, поэтому он хочет получить квартиру. Такова правда. Я понимаю, моя страсть к Ермакову — это болезнь, зависимость, как от алкоголя, сигарет, наркотиков. Но ничего поделать с собой не могу. Нет, в полицию не пойду, потому что надеюсь: Прохор попросит прощения и вернется.

Екатерина, не зная, что еще сказать, развела руками. Потом решила дать совет:

— Рита, нельзя позволять поднимать на себя руку. Не хочешь обращаться в отделение — не надо. Припугни Прохора сама.

Маргарита удивилась:

— Как?

— Ты говорила мне, что тебе известна какая-то тайна, вроде она связана с армией и лебедями. Вот и скажи Прохору: «Еще раз замахнешься, и о твоем секрете узнает вся Москва»…

Я молча слушала владелицу «Мезона». С одной стороны, Катя права, нельзя покорно сносить оплеухи, но, с другой стороны, не следует пугать человека раскрытием его тайн. Это дело опасное.

Бонч-Бруевич взяла на колени Тоффи.

— Маргарита растерялась, потом стала выяснять, какую информацию выболтала, находясь в беспамятстве. Узнала, что подробностей мне не сообщила, и давай лгать: «Катюша, никаких секретов нет, я просто впала в истерику и несла чушь, она не имеет смысла». Но я поняла: Марго действительно известно нечто, способное навредить бывшему мужу. Иначе почему она упорно повторяла: «Это глупость. Ты мне веришь? Я не отдавала себе отчет в том, что говорила. Ты мне веришь? Забудь о моей болтовне! Забудь!»

Хозяйка агентства вынула из вазочки конфету и начала разворачивать фантик. Фанди кинулся к ней и поставил передние лапки ей на колени.

— У каждого может случиться нервный срыв, — сказала я.

— Я тоже так подумала, — кивнула Екатерина, — поэтому свернула разговор. А через три дня после визита Прохора в «Мезон» Рита подала заявление об уходе. Я не возражала. Ермакова проработала у меня недолго, но я успела понять, что у нее нет данных для службы в риелторском бизнесе. Расстались мы мирно. Через Эвелину до меня доходили кое-какие сведения о жизни Риты, она вроде открыла магазин детской одежды, а после трагедии с Любой и бывшим мужем — агентство «Стрела Амура». Помнится, я поразилась силе духа Ермаковой — потерять дочь и не сломаться удается не каждой.

— Мне очень хочется поговорить с Надеждой Васильевной. Но, боюсь, она навряд ли станет беседовать с незнакомой женщиной, — предположила я.

— Мать Прохора человек замкнутый, не склонный доверять людям, — согласилась Катя. — Полагаю, пожилая дама вряд ли будет с вами откровенна.

Я почесала Фанди спинку, мопс заурчал от удовольствия.

— Спасибо. Извините, что отняла у вас много времени.

— Всего час, — деликатно заметила Катя. Затем улыбнулась: — И мне было приятно беседовать с владелицей мопсов.

Я протянула Бонч-Бруевич визитную карточку.

— Вдруг вы вспомните нечто необычное, связанное с Ритой, Любой, Надеждой Васильевной или Прохором? Малозначительный факт, фразу, вызвавшую удивление или раздражение. Тогда обязательно позвоните. И, пожалуйста, дайте мне совет, как лучше говорить с Маргаритой. Так получилось, что именно она сейчас готовит мою свадьбу. Я общаюсь с ней не очень длительное время, но успела понять, что она обостренно эмоциональный человек.

Екатерина начала вертеть кольцо на указательном пальце.

— Вы так полагаете?

Я опять села в кресло.

— Рита называет меня Дасюнечка, Дашанечка, а мой жених Феликс у нее Феликсюнечка, Феликсончик. Маргарита постоянно употребляет уменьшительно-ласкательные суффиксы. Она чуть не плакала, показывая мне альбом с фотографиями организованных ее агентством мероприятий, говорила: «Полюбуйтесь, какая красота! Счастье! Вам еще прекраснее сделаем». Похоже, у Ермаковой оголенные нервы, ей любое событие видится либо прекрасным, либо ужасным, черным или белым, других красок у нее нет. Сегодня, увидев Дегтярева, приехавшего со мной, Маргарита пережила шок, ей стало дурно. Как лучше поступить: приехать к ней домой или позвать в кафе? Одни люди в общественном месте морально собираются, другим лучше на своей территории.

Катя пересадила Тоффи на диван.

— Сейчас я слушала вас и диву давалась. Вы это про Ермакову рассказывали? В «Мезоне» она вела себя иначе — тихая, неразговорчивая, редко улыбалась. Мне даже пришлось ей сказать: «Клиентам не нравятся мрачные лица. У нас не похоронное бюро, где уместна скорбь, здесь человек подыскивает новое жилье, это же большая радость». Рита подчинилась и старательно растягивала губы в улыбке, говорила с посетителями бодро, но глаза оставались тусклыми. Никакой повышенной эмоциональности я у Ермаковой не замечала. Женщина, которую вы описали, — это скорее Эвелина, такова ее манера общения. Единственное, что могу предположить: Ермакова, работая с клиентами, надевает маску. Потому что решила: в свадебном агентстве должны быть экзальтированно дружелюбные люди. А в качестве примера для себя взяла поведение Эви. Как общаться с Марго, вам лучше подскажет Эвелина, она-то хорошо изучила характер подруги. И к вашему вопросу о необычном. Примерно за неделю до похищения Прохора я зашла в дешевую сетевую кофейню. Показывала одной женщине квартиру, клиентка оказалась тяжелым человеком, я устала, захотела немного взбодриться. В районе Вилино бываю редко, а кофе вообще в незнакомых трактирах не пью. Но у меня кружилась голова, вот я и изменила своей привычке. Кстати, кофе оказался прекрасным, пирожки с яблоками замечательные. Я посидела полчасика, сходила в туалет, а когда вернулась, увидела за соседним, прежде свободным столиком… Маргариту. Вот уж неожиданность! Мы с ней почти два года не виделись, Ермакова после увольнения в «Мезон» не заглядывала. Рита меня тоже заметила, вскочила, заулыбалась, но мне показалось, что она не слишком рада встрече. Нет-нет, она вела себя приветливо, мы даже расцеловались, чего раньше никогда не делали. Ну так, по-светски, чмок-чмок в воздух… Я спросила: «Как дела? Выглядишь прекрасно». Последние слова произнесла не из простой вежливости. Маргарита и впрямь помолодела, постройнела, сделала модную стрижку, изменила цвет волос, они стали немного светлее. И на лице у нее была настоящая улыбка, а не смайл. Понимаете?