Апостат

– Люди разные, Самайна, – набрался я наконец смелости обратиться к прародительнице человечества по имени. – И, помимо этого, мы еще и меняемся. Если ты пытаешься убедить меня, что я утратил способность испытывать гнев, то это не так. Твой муженёк и его приспешники во мне это чувство пробуждают очень легко. Хотя, признаюсь, конкретно Самаэль все-таки больше внушает мне страх и отчаяние.

– Мне… мне очень приятно слышать от тебя слова утешения, дитя, – запруда век ангела снова наполнилась слезами. – Скажи, ты помнишь, как тебя зовут?

– Нет, – покачал я рогатой головой. – Первое имя давно и безнадежно стерлось из моей памяти, а то, которым наградил меня Дьявол мне не нравится.

– Как же это все печально…

– Я уже успел смириться.

Поддавшись какому-то неведомому импульсу, я осмелел настолько, что потянулся уцелевшей рукой к прекрасному оперению чужих крыльев. На ощупь они оказались такие же жесткие, как у меня, и теплые, словно недавно прогоревший очаг.

– Как ты умерла? – спросил я, задумчиво водя семипалой ладонью по белым перьям.

– Меня убили люди.

Я дрогнул и замер, а где-то глубоко внутри зародилось иррациональное чувство вины за содеянное моими далекими соплеменниками. Стало стыдно принадлежать к одному виду с теми, кто мог сотворить подобную гнусность по отношению к собственной матери. И даже доводы разума и логики не могли меня окончательно разубедить.

– Неожиданно… – осторожно произнес я. – И почему?

В самом деле, я готов был услышать, что Самайна стала жертвой своего возлюбленного или проиграла в битве какому-нибудь Разрушителю. Но люди?

– Потому что я все еще пыталась контролировать и учить жизни тех, кто в этом больше не нуждался, – как-то философски пожала плечиками ангел. – Для нашего народа время течет иначе, а потому я совсем упустила из виду, что первые поколения человечества успели уйти по пути собственного развития очень далеко. Настолько далеко, что я десяток лет только разбиралась в хитрости их нового мироустройства. Представь, дитя, мои бескрылые чада с помощью своих изобретений смогли освоить не только полеты над земной твердью, но и даже научились путешествовать к другим планетам! Они победили все свои болезни и нашли лекарство от старости. Они научились использовать свою искру творца на таком уровне, что мне оставалось только дивиться их изобретательности и изощренности ума. И вот к этим людям пришла я, попыталась вмешаться в их устоявшийся порядок, чтобы защитить их от Самаэля, за что и поплатилась.

– То есть, тебя погубили твои же первые творения? И ты еще после этого испытываешь перед нами вину?

– Да, дитя мое, испытываю. Ведь вы стали такими по моей вине. Я сама создала оружие, и кто теперь виноват, что оно же меня и сразило?

– Ладно, давай оставим это, – с некоторым раздражением ответил я. Соглашаться с Самайной не хотелось принципиально, поскольку мне она казалась самым светлым и добрым созданием, которое я только встречал за все свои жизни. Но и слова, способные переубедить ее, почему-то упорно не шли на ум. – Лучше скажи, возможно ли одолеть Самаэля и высвободить томящиеся в его доминионах души?

– Все в твоих руках, моё чадо, – прикрыла веки собеседница. – Будучи не самой собой, а лишь отпечатком личности, застрявшим в безвременье, я очень ограничена в своих возможностях. Я бы с радостью помогла тебе, если б могла…

– А потомки первых людей, которых ты обучала и наставляла, они еще живут? Они могут направить меня?

– Я чувствую, что они живы, ведь иногда я встречаю здесь души, которые сияют ярче звезд. Иные я даже узнаю, но не имею возможности докричаться до них. Я могла бы дать тебе подсказки, как отыскать изначальные планеты, на которых обитали их цивилизации, но не уверена, что спустя столько лет они еще остались заселены…

– Боюсь, мне это уже не поможет, – признался я, закусывая от досады нижнюю губу. – Я оказался настолько самоуверен, что бросил вызов Самаэлю и собирался уничтожить, используя осколок его же души. Вряд ли он простит мне подобную дерзость. Скорее всего, я теперь буду навеки заперт в Преисподней, покуда какой-нибудь демон не решит перекусить моей Искрой…

– Ты смел, мой милый, и уже только поэтому у тебя есть неплохие шансы. Не слушай того, что говорит мой бывший возлюбленный. Мне кажется, он по сей день не понял, насколько опасны и сильны могут быть люди. Давай, я все же расскажу тебе об этих мирах…

Раздосадовано дернув щекой, показывая таким образом, насколько мне это безразлично, я все же перестал спорить с прародительницей человечества. Если она убеждена, что мне такое знание пригодиться, то пусть. Я выслушаю ее, и это будет моя дань уважения к высшему созданию, сотворившему величайшее на свете чудо. Кто я такой, чтобы ей перечить?

Глава 29

– … Святой Данмар был триедин в своих ипостасях. Первый лик его – прекрасный человеческий. Второй – божественный ангельский. И третий – жуткий демонический. Именно в обличии последней своей сущности он предстал перед нами, когда полста лет назад в мир пришел дьявол! Тогда Алый Пророк без промедления ринулся в схватку, дабы защитить каждого из нас, независимо от пола, возраста и веры! Он бился с врагом человечества отчаянно и долго. Бился на земле, бился в воздухе, и от титанических ударов этих неземных сущностей рушились горы, взрывалась твердь, вскипали реки…

Две сотни девочек в багровых послушнических платьицах слушали настоятельницу, пораскрыв рты. Для них описываемые события были чем-то невообразимо далеким и нереальным, чем-то навроде легенды или сказки. Но для пожилой рассказчицы все произошедшее оставалось самым взаправдашним прошлым, намертво въевшимся в ее память.

– После этой эпохальной битвы Махи оказался практически полностью разрушен, а больше половины его жителей погибли под завалами, – продолжала излагать женщина. – Затем, половина от той половины сгинула, унесенная чумой. Город оказался на грани вымирания, ведь некому было помочь нашей обескровленной провинции. В ту скорбную ночь погиб и сам Пророк… Он навсегда ушел от нас, но забрал с собой и проклятого дьявола, не позволив ему захватить наш мир. И в память о великом подвиге, Алый Завет по сей день хранит мощи Святого Данмара. Вы все сможете прикоснуться к ним, когда будет проходить ваше посвящение в жрицы.

– Экзархия Долана, а вы сами знали Алого Пророка? Видели его?

Сидящая в первом ряду девчушка с забавными кудряшками и веснушками по всему лицу, вскинула руку, как предписывалось правилами, но заговорила раньше, чем ей позволили. Однако настоятельница не стала ее ругать или отчитывать за подобное нарушение дисциплины. За прошедшие с того момента годы, когда она отказалась от своей фамилии и посвятила себя служению Алому Завету, женщина обрела великую мудрость и великое терпение.

– Да, Нильена, я знала его, – кивнула бывшая аристократка, – но совсем немного. Поэтому, если вам так интересно узнать о том, каким был Святой Данмар в миру, то вам лучше расспросить о нем империму Кару. Она была знакома с Пророком гораздо дольше моего.

Заслышав имя Светлейшей империмы, которая своей неуемной тягой к обучению наводила ужас на всех без исключения послушников, дети боязливо притихли. Они были еще совсем юными, но уже успели прекрасно усвоить, что этой безумной старухе лучше не говорить даже лишнего слова. Про ее нездоровую одержимость Святым Данмаром известно было всякому. А потому никогда нельзя предугадать наперед, сколь длительную и занудную лекцию она захочет устроить после единственного безобидного вопроса.

– Экзархия Долана, ну как он хотя бы выглядел? – сморщила просительную физиономию все та же послушница. – Не заставляйте нас обращаться к империме Каре, она нас пугает!