Апостольский колокол. Повествование о Валаамском монатыре, его древностях и святынях
Шрифт:
Вот проповедь, сказанная им 31 октября 1866 года в скиту Всех Святых…
– Отцы святии и братия! Надо нам быть благодарным пред Спасителем нашим, и не забывать, с каким намерением мы вступили в Монастырь. Намерение наше было, сколько можно быть подражателями угодивших Господу. Спросим, чем они угодили? Знаем, смирением, постом и бдением, они алкали и жаждали, и все беды претерпевали, ради Царства небеснаго. И нам, возлюбленнии, не надо ли о себе подумать. Мы живем в покое и всем обеспечены, и все у нас готово: пища, одежда, келья, дрова, словом, всем успокоены. То и осталось нам грешным быть благодарным пред Создателем нашим, молить милосердаго Господа
Так просты, так незамысловаты поучения игумена, что и проповедями их трудно назвать…
И утешал братьев игумен Дамаскин тоже по-своему…
– Из одной книги возьмет цветочек, из другой… Смотришь, а скорби, как не бывало. Точно туча прошла…
Так рассказывали уже после кончины игумена валаамские старцы.
И всегда добавляли: – Всех нас вырастил…
То, что удалось совершить благодаря молитвам и неустанным трудам игумена Дамаскина, точнее других определил профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии А.А. Бронзов.
«Разумею такое место, где жили бы только по-Божьи, только для Бога, где только Бог был бы у людей и на уме, и на языке, – где, поэтому, не было бы ни злобы, ни зависти, ни недоброжелательства, проявлений грубого эгоизма, гордости и прочих подобных страстей и пороков.
Такое место было бы раем земным. И оно существует. Это – Валаамская обитель».
И еще…
«На Валааме приходится лишь смотреть, удивляться и… поучаться. Каждому посетителю становится просто стыдно за свою лень».
Глава шестая
Мы уже рассказывали, какую роль в судьбе Дамаскина сыграл святитель Игнатий (Брянчанинов) в бытность свою благочинным монастырей Санкт-Петербургской епархии.
Но отношения между подвижниками Русской Православной Церкви не прервались и после того, как Игнатий (Брянчанинов) был возведен на епископскую кафедру и перестал непосредственно заниматься Валаамским монастырем.
И тут можно говорить уже о влиянии, которое оказывал Дамаскин, или, вернее, Валаамский монастырь, созидаемый им, на судьбу святителя Игнатия (Брянчанинова)… Можно говорить и о том благотворном влиянии, которое оказывал Святитель на созидание Валаамского монастыря. Говорить о том, как вливалось серебро святительского голоса в расплавленную, колокольную медь…
Сохранилась переписка Игнатия (Брянчанинова) и Дамаскина, и когда перечитываешь эти письма, возникает ощущение, словно слышишь голоса, несущиеся откуда-то из заоблачных высей…
«…В тихой обители Преподобных Сергия и Германа тихо; подначальных из духовного и светского звания – слава Богу! – нет; братия поживают мирно, – пишет игумен Дамаскин. – Отец Герман помаленьку привыкает благодушно переносить свою скорбь. Отец Ионафан определен на днях в монастырского казначея, отец Макарий – в братского духовника вместо отца Игнатия, скончавшегося в больнице в С. Петербурге в 1860 году. Схимонах Сергий и Серафим отошли ко Господу. Монах Ириной, бывший келлиарх, безмолвствует уже другой год на Предтеченском острове…
В радостные дни благочиния Вашего, Владыко, на острове св. Предтечи хлопотал я поставить деревянную церковь Преображения Господня, которая построена была в первой половине XVII столетия в Васильевском погосте близ Ладоги, иноками Валаамского монастыря, удалившимися тогда из обители, разоренной войсками Де-ла-Гарди. Теперь она поставлена… На острову находится несколько пустынных
деревянных келлий, в одной из них и безмолвствует монах Ириной, в другой подвизается схимонах Феоктистскитский, прочие ожидают ревностных обитателей, которые благодаря Господа, уже и есть в виду. Так на этом острову воскресает пустынный скит, находившийся, должно быть, на нем во дни Преподобного Александра, от чего и самый остров, думаем, назывался прежде монашеским.На Никольском острове, при церкви Святителя Николая, построенной иждивением Солодовникова, отстроен теперь каменный двухэтажный дом – четвертый скитский рассадник после скитов: Большого, Свято-Островского и
Предтеченского. В нем под покровом Святителя посажено также несколько духовных леторослей.
Так Валаамская обитель пустила несколько пустынных ветвей. Благость Всеблагаго да сохранит их и да возрастит в великие древеса! Впрочем, делаю, что благопоспешает милосердый Господь; дальнейшее в Руце Божией!
… Простите, святый Владыко, что затруднил Вас моим письмом: любвеобильное вопрошение Ваше вызвало все его содержание.
Характер радостей и скорбей выражен Вами прекрасно; небольшой искус моей маленькой невнимательной жизни убеждает меня в верности его выражения. Скорби, действительно, величайшая Благодать Божия; они источник главнейший духовной мудрости и нравственного совершенства. Если кого хочет Господь упремудрить, то послет на него нань присно печали. Чаша скорбей – чаша Господня и подается возлюбившим Его, как залог вечнаго, блаженного упокоения»…
«Часто помышляя о том, сколько душеполезно окончить жизнь в уединении, вдали от почестей, в покаянии и плаче, переношусь мыслию к Валааму, – отвечает святитель Игнатий (Брянчанинов), – и ощущаю в душе стремление к его величественным пустыням; но в состоянии моего здоровья вижу непреодолимое препятствие к исполнению моего желания.
Вы спрашиваете о моем здравии? Только ныне летом начал чувствовать некоторое облегчение от болезни, так сильно было мое расстройство во всем организме. До сих пор принимаемый лекарства и обильно употребляемые воды минеральные производили только расслабление и гнали золотушную и ревматическую мокроту, которой из меня вышло много ведер. Нет надежды, чтоб я получил полное выздоровление по преклонности лет моих, но и облегчение уже должен признавать великою милостию Божиего.
С особенною приятностию читал я преуспеяние святой обители в материальном отношении. Конечно, она при наружном развитии устрояется и духовно, несмотря на слабость сил душевных и телесных современного поколения. Не без причины Промысл Божий попускал Вам много опытов, из коих иные были очень горьки. Полагаю, что Вы сами теперь замечаете, что образ правления Вашего много изменился и усовершенствовался: почему и духовное воспитание и окормление братства должно произносить более… существенных плодов…
Мой архиерейский дом очень похож на скит, кругом в садах и рощах. Вид из моего кабинета несколько напоминает вид на гору за губою из тех келлий Валаамского монастыря, в которых я останавливался.
Живу уединенно, и должен благодарить Милосердного Бога за бесчисленные милости, на меня излиянныя.
Призывая на Вас благословение Божие и паки благодаря Вас за письмо Ваше, с чувствами совершенного почтения и преданности имею честь быть»…
К сожалению, не все письма игумена Дамаскина сохранились, и о содержании их можно догадываться только по письмам святителя Игнатия Брянчанинова.