Апостолы судьбы

Когда Сергей умчался, Дина вызвала Николая Ивановича, чтобы съездить с ним в офис «Черного бриллианта». Но никакие дела не могли вытеснить из ее головы мысли о Кате.

— У меня заболела подруга, — сказала она Николаю Ивановичу. — Катя. Вы ведь ее знаете?

— Да, конечно. Очень жалко. Такая милая женщина. Нет ничего хуже проблем со здоровьем. Тут самое главное, чтобы с врачом повезло. Знаете, у меня есть один знакомый, мы с ним когда-то в таксопарке работали. Он уже пенсионер. И у него очень больна жена. Кому он ее только ни показывал, где она только ни лежала, ничего не помогало. Я не спрашивал диагноз, но у нее вроде рак крови. Тяжело им было. У нее характер вообще не сахар, а из-за болезни она их жизнь просто в ад превратила. Как он ни старается, все не так. И вот представьте себе: нашла она какую-то гадалку или ценительницу. Сходила к ней один раз, сумму приличную заплатила. Конечно, не выздоровела, но в остальном ее как подменили. Я тут встретил его, зашли пива попить, он и говорит: «Ты не поверишь, но так хорошо у меня дома никогда не было. Я иногда думал: пусть бы Маргарита поскорее отмучилась, а то она всех нас в могилу загонит, — как вспомню это, так сердце разрывается. Я ж люблю ее всю жизнь. Но по-человечески поговорить никогда не получалось. А сегодня я вспылил с утра: невестка посуду не помыла, сын в ванной за собой не убрал. Маргарита вдруг говорит: «Не сердись, не раздражайся. Ведь это все жизнь. Мы вместе, мы нужны друг другу. И наши силы нам нужны, чтобы суметь попрощаться. Чтобы мы оба помнили всегда нашу любовь. Ты на земле, а я там». Рассказывает он мне это и плачет. Я, говорит, теперь жизнь бы свою отдал, чтобы она не уходила от меня. Вот такие дела.

— Вы считаете, это все из-за гадалки?

— А тут и считать больше нечего. Баба с рождения агрессивная, чумовая была. Доставала его страшно. На свадьбе букетом по лицу ударила.

— Верится, конечно, с трудом. Но вы не могли бы попросить у приятеля адрес или телефон этой гадалки? Так, на всякий случай.

— Не вопрос.

* * *

Ирина привезла Валю домой. Перед этим они позвонили Дмитрию и убедились в том, что он уже на работе. После тяжелейшей ночи даже Ирина чувствовала себя разбитой и совершенно опустошенной. Валино состояние было трудно описать словами. Она вся осталась во вчерашнем дне, до страшных открытий, до самого тяжелого в жизни испытания, когда ее заставили сначала гореть заживо в костре отпущенных на свободу страстей, затем разглядывать пепел своей любви, доверия, надежды, ярости. Она поняла, что даже ярость умирает без надежды. Это какая-то ошибка — то, что ее тело продолжает бессмысленное существование после того, что пережила душа. Валя смотрела вперед и видела только выжженную пустыню.

— Вам нужно принять душ, позавтракать и лечь в постель. Необходимо поспать несколько часов, — сказала Ирина, обеспокоенно глядя на свою клиентку. Она знала, что острых приступов агрессии, отчаяния в ближайшее время не будет, но трудно предположить, как справится с экстремальной ситуацией организм. Когда человека лишаешь его соломинки, он может просто развалиться.

— Какой сон… — безучастно проговорила Валя.

— Хороший, крепкий. Я уйду лишь после того, как вы уснете.

Пока Валентина была в ванной, Ирина сварила два яйца всмятку, заварила зеленый чай и достала из сумочки ампулу с дорогим и сильным успокоительным средством.

Валя сделала над собой усилие и проглотила завтрак. Затем позволила Ирине расстелить постель, укрыть себя двумя одеялами и сделать укол. Ирина сжала ее запястья, снимая тахикардию. Затем представила Валино сердце, обвитое холодной скользкой змеей. Закрыла глаза и направила сгусток воли на эту змею. Та стала уменьшаться, терять блеск и силу и, наконец, отвалилась, как корочка на ране. Валентина глубоко вздохнула и слабо улыбнулась:

— Кажется, я действительно хочу спать, Ира. Можно на «ты»? Ира, опиши мне, пожалуйста, внешность той женщины, которая вчера была с Димой… Я нормально к этому отнесусь, просто знать хочу.

— Я ночью описывала ее внешность и дом, ты просто забыла. Женщина примерно сорока лет, стройная, худощавая, с короткими волосами.

Очень темпераментная. Она доминирует в отношениях. И, похоже, влюблена в твоего мужа. Для него это, скорее всего, просто секс в ситуации, когда трудно отказаться. Дом большой, за городом, я могла бы найти его по карте Московской области.

— Не нужно. Я знаю. Это дом Петра, шефа мужа. А женщина — Анжела, его жена. Хорошо. Больше не надо об этом. Я усну, а ты просто захлопни дверь.

— Валя, — склонилась к ней Ирина. — Запомни: почувствуешь недомогание, сразу вызывай врача. Поняла?

— Да, врача… — Валя повернулась лицом к стенке и задышала ровно и глубоко.

Когда она проснулась, в комнате было уже темно. В прихожей настойчиво звонил телефон. Валя хотела вскочить, но у нее отекли ноги. Она села, стала их растирать, но не почувствовала собственных прикосновений. Попыталась встать, только ноги ей не подчинились. «Отнялись! — в ужасе подумала она. — Что же это, господи!»

* * *

Вовка-Кабанчик пришел к огромному дому на Соколе за час до прогулки своего цуцика. Он волновался словно перед свиданием. С утра все шло как по маслу. Он пришел в облюбованный с вечера небольшой магазин, сразу направился в мясной отдел. Выбрал батон самой толстой вареной колбасы, с удовлетворением отметил, что она дорогая, затем, не глядя, прихватил бутылку вина, всю в блестящих наклейках, и встал в очередь в кассу. Прелесть магазина заключалась в жуткой тесноте. Впереди и сзади Вовки стояли люди с полными тележками всякой всячины. Мимо них протискивались другие покупатели, все друг другу мешали и охотно ругались и огрызались. Когда Вовку притиснули к кассе, у него просто выскользнул батон с колбасой и, как дрессированный, покатился к выходу. Прогуливающийся же охранник внимательно разглядывал дорогую бутылку в руке дешевого, мягко говоря, покупателя. Вовка торжественно водрузил бутылку на столик у кассы и, увидев сумму на мониторе, талантливо изумился:

— Да вы что? Сколько-сколько?

— Знать надо, сколько! — возникла кассирша. — Пришел, ишь умный. Ты когда такое вино пил? Это же ужас какой-то! Совсем обнаглели!

— Да, — скорбно сказал Вовка. — Никогда не пил и, наверно, не буду. Забирайте свое вино. Этот еще уставился. Оставляю, — обратился он к охраннику. — Пей сам. За здоровье моей собаки.

— Ах ты… — охранник сделал неловкое движение навстречу Вовке, наткнулся на поток выходящих покупателей, Вовка нечаянно сбросил на пол несколько пустых пакетов, поднял и, оказавшись на улице, с удовлетворением разглядел свою прекрасную добычу. Он разделил ее поровну. Позавтракал своей половиной и разорвал на кусочки вторую. У дома ушел подальше от будки охраны у ворот, приник к решетке. Они появились — не запылились. Добрая женщина и две собаки. Одна гуляла спокойно, а Вовкин цуцик носился по двору как угорелый. Оказавшись недалеко от ограды, он притормозил, принюхался, подбежал и начал с удовольствием поедать разбросанные сквозь решетку куски колбасы. Вовка смотрел на него из-за колонны. Пес вдруг поднял голову, и они встретились, два взгляда: усталый, слезящийся и шоколадный, блестящий.

— Что ж такое творится! — раздалось рядом. Женщина бежала к собаке. — Чарли, ты что нашел? Как не стыдно хватать что попало! Как будто дома тебя не кормят.

Вовка повернулся и быстро пошел прочь. Голова была переполнена информацией, сердце — чувствами. «Чарли его назвали. «Что попало. Дома кормят». Колбаса-то понравилась. Меня узнал. Дружок мой единственный».

Глава 10

Дина договорилась с Аленой пойти следующим вечером на презентацию новой коллекции украшений в «Черный бриллиант». Она приняла это решение главным образом потому, что Алена на нем не настаивала. Наоборот, она была совершенно безучастной, подавленной и не склонной к разговорам.

— Нам это необходимо, — заявила Дина за обедом. — Я до сих пор не видела, как выглядят «счастливые» бриллианты.

— Счастливые бриллианты? — поразилась Анна Ивановна. — Это что ж такое? Чем они отличаются от несчастных?

— Свободой, — мрачно объяснила Алена. — Они не закреплены в оправе, а свободно плавают внутри полого прозрачного камня. Болтаются как люди, которым кажется, что они от этого счастливы.

— У тебя чудесное настроение, — улыбнулась Дина. — Самое время на людей посмотреть и себя показать. Прошу, не надевай завтра черный брючный костюм. Давай откроем весну.

На рассвете Дина как обычно вышла в сквер с собаками и подумала, что назвать весной эту промозглую слякоть может лишь человек, впавший в эйфорическое слабоумие. Тем не менее они отгуляли свой час, купили свежие газеты в одном раннем киоске и отправились домой спать. Раздвинув шторы в двенадцатом часу, Дина зажмурилась, так неожиданно засияло мартовское солнце. Да вот же она, весна! Если она сегодня не купит себе «счастливые» бриллианты, то когда же их покупать!

Наблюдая за беготней собак, Дина обратила внимание, что Чарли цепляется за ворс ковра лишними, «прибылыми» пальчиками на задних лапах. Она перехватила пса на бегу, подняла к себе на колени и осмотрела.