АПП, или Место для чуда!

Надалик повернул голову к любимой вампирше, принявшей его чувства только благодаря открывшейся сути демона, и, чуть помрачнев, спокойно ответил:

– Выяснил, ничего таить не стали. Мать с караваном ехала, когда на них банда сектантов-демонопоклонников напала. Отец тогда в отряде стражей, хранящих пути, служил. О нападении их известили, схватились за мечи, да только опоздали. Всю охрану и почти всех путешественников безумцы порешить успели. Кровью, говорят, все залили. Матушку мою, тоже окровавленную, батя с алтаря снял, сам выхаживал. Потом они поженились, а я в положенный срок родился. Для человека положенный, да только они ж не подозревали, что у демонов дитя в утробе на три луны больше пребывать должно. Что не родной я бате, он знал. У него, оказывается, детей вовсе быть не может, проклятие старое, в битве давней насланное, сказывается. Брат его семенем с матерью моей делился по благословению храма Плодородия. А теперь в семье знают и о демонской крови, но для них я все равно как был сыном родным, так и остался!

– Хороший у тебя папа, – восхитилась Яна человеком, нашедшим мужество принять такие новости и сохранить любовь к неродному ребенку, не сыну брата, а потомку демона.

– Он меня растил, учил, из утробы материной принимал, в свою рубашку заворачивал. Как иначе-то? – пожал плечами Еремил. – Кровь демона силу дает, но разума людского и обычая не заменяет и не отменяет.

– Принят ответ, спасибо тебе, – не кивнул, а, скорее, поклонился Авзугар однокурснику в благодарность за откровенный рассказ. Мог ведь Еремил не отвечать так подробно любопытствующему приятелю, а все же сказал. Неужто потому, что отцом настоящим, тем, который воспитывал, бесконечно гордился?

Дымная пелена вкруг поляны после слов горца ритмично всколыхнулась, словно принимала ответ вместе с ним. Надалик кривовато усмехнулся и спросил, крепче прижимая к себе вампиршу Шойтарэль:

– Ириаль, ты выйдешь за меня замуж после окончания АПП?

– Выйду, – коротко ответила грозная красавица и трепетнула ресницами, положив голову на плечо избранника.

– Спасибо, – шепнул Еремил и поцеловал запястье зарозовевшей (для вампирши это было равносильно сильному смущению) возлюбленной, благосклонности которой добивался столь долго и безуспешно.

– Если клан воспротивится, отрекусь от клана. Ты теперь нас защитить сможешь, – гордо прибавила девушка и погладила свой чеканный браслет. Тот подтвердил слова хозяйки, маякнув короткой вспышкой темного света. Наверное, обещание вампирши слышали не только ребята в кругу, но и боги, покровительствующие Ириаль Шойтарэль. Странные, а все равно справедливые боги.

Дымное кольцо вкруг поляны вновь колыхнулось, принимая ответ. Ириаль задумчиво оглядела однокурсников, соображая, у кого и что спросить. Как назло ничего на ум не приходило, а долго думать и обстоятельно принимать решения девушка никогда не умела. Потому выпалила первый вопрос, залетевший в голову:

– Юнина, ты бы хотела узнать, кто твой отец?

– Не уверена, – растерялась Ройзетсильм. Эльфийка потупилась, покрутила в тонких пальцах яблоко. – По обычаю, встретившись в ночь обряда, мужчина и женщина расстаются навсегда. Ребенок считается подарком богов. Но, наверное, мне хотелось бы узнать имя родителя, может быть, поговорить, и если… – Эльфийка, проглотив соображения о своей нужности и вопросы к неизвестному отцу, закончила: – Иногда видеться.

Ириаль кивнула, одобряя такой подход, а дым вкруг поляны снова пошел плавной волной, указывая «переход хода». Ребята начали получать удовольствие от затеянной Авзугаром игры в вопросы-ответы и предвкушали новый раунд.

– Яна, каково это – жить в мире техники без магии? – спросила эльфийка, виновато пожимая плечами – дескать, ничего другого не придумалось.

В отличие от Титы, чужие секреты никогда не тревожили покой тактичной девушки. Удивительно светлая и терпеливая Юнина равно благожелательно принимала всех однокурсников, невзирая на их успехи в учебе, расу и прочие особенности. Даже чужим проступкам и выходкам она почти всегда находила оправдание, ну если только иной раз удостаивались гневного взгляда девы сморозившие очередную феерическую глупость Рос или Цицелир.

Теперь пришел черед землянки ненадолго задуматься над вопросом, чтобы в конце концов выпалить по-простому:

– Да как вам без техники. Не знаешь – не замечаешь, что нет. Я теперь про магию знаю, а все равно, пока дома, она вроде как и не нужна особо, о ней даже не вспоминаешь почти, привычки-то пользоваться не имеется. А в АПП с каникул вернусь, и сразу волшебству место находится. Хотя сейчас у нас такая техника, что от магии и не отличишь порой.

– Это точно! Хладный шкаф в теплом доме – чем не магический ледник? Коробка, где пищу за секунды греют, и кувшин, чтобы воду за минуту кипятить – как наши горячие пластины. Свет по щелчку квадрата на стене включается – легче, чем зажигается магический шар. В комнате на шкафу ящик тонкий стоит, диковинные картинки показывает. Точно через портал смотришь или кристалл-хран, – поддакнул и принялся перечислять Машьелис, лениво приоткрыв один глаз. Сейчас он напоминал вовсе не дракона, а кота, караулящего мышь. Наблюдал за игрой исподтишка, внешне ничем своего интереса не показывая.

– И впрямь на магию похоже, – согласились заинтригованные студенты.

– Только воздух у них в мире не лучше, чем около серных источников, – добавил о Либеларо, разом убив большую часть интереса однокурсников к техническому миру.

– За все приходится платить, – пожала плечами Яна. Она припомнила зеленоватую физиономию Лиса и откровенно сине-зеленую мордочку эльфа Стефаля, пытающихся подышать воздухом Земли у дороги во время краткого визита команды в родные пенаты Донских на втором курсе. Больше никто из друзей в гости не напрашивался, как подозревала Яна, из-за разницы в составе атмосферы и ее удушающего воздействия. – Сейчас за экологией стараются больше следить, раньше хуже было. Магия – это сила, идущая изнутри, а для того, чтобы техника работала как магия, много чего снаружи сделать надо.

Волшебный туман подтвердил искренность ответа Янки. Теперь уже она растерялась, не зная, какой вопрос и кому задать, а потому, обведя однокурсников ищущим взглядом, брякнула:

– У меня никаких важных вопросов нет. Если только… Пит, а почему ты нам ни разу песен сирен не спел? Другие-то ты очень красиво поешь.

Цицелир растерянно приоткрыл рот. Вместо обычной мины в стиле «я венец творения, а вы лишь массовка, оттеняющая мое совершенство» на его мордочке отразилось легкое замешательство. А потом юноша ответил, поглаживая толстую косу:

– Когда сирен проходили, меня на расоведении не было, я в лекарском крыле лежал, а так… Наши песни на песнопения сухопутных совсем не похожи. Они слишком другие. Их, конечно, переводят, стараясь передать смысл, но истинные песни не нуждаются в переводе…

– Спой что-нибудь из любимого, пожалуйста! Вот у меня в мире даже сказки о дивных песнях сирен есть. Очень хочется послушать. Ты можешь? Для людей не опасно? – озаботилась девушка, ничего не припомнившая с расоведения об опасностях неспецифических, не завораживающих песен.

– Хорошо, – неожиданно просто, без обычного кривляния, согласился Пит. – Я вам спою «Хвалу рассвету».

Он встал со шкуры, откинул назад косу и, даже не приняв позу поизящнее, запел о рассвете в океане. В людском представлении Пит не соврал, это вообще не являлось песней с куплетами и припевами, в ней вообще не было слов. Музыка лилась из горла сирена потоком, будто играли сразу несколько инструментов. Перед мысленным взором слушателей представала картина возникающего из темных глубин бездонного океана солнца, танцующих на волнах рыб, парящих в облаках птиц, плещущихся в воде сирен…