Апраксин двор

Кто-нибудь другой, пожалуй, и вовсе умер бы за такое.

Я же оставался самим собой, а вот умереть… Нет, смерть мне, пожалуй, не грозила. Точнее, не так: с самого первого дня в этом мире она всегда ходила где-то рядом, и все же наши ночные выкрутасы с Вяземской определенно не могли остаться без последствий — тех или иных.

Да еще и с таким количеством свидетелей. Фурсову, пожалуй, было не чужих амурных приключений, Петропавловский вряд ли станет болтать лишнее, а уж дворецкому по должности положено уметь держать язык за зубами. Но даже прислуга в доме Вяземских ходит по струнке, наш внезапный ночной визит застали и горничные, и еще неизвестно кто. В конце концов, всех я мог и не видеть. И кто-нибудь непременно пожелает поделиться сплетнями: если не бабуся, то одна из девчонок — наверняка.

И это не считая шума, который слышала вся округа. Да и дорогую машина с дырками от пуль прямо под окнами особняка ее сиятельства сложно было бы не заметить. А уж если кто-то еще и знал, кому именно она принадлежит… В общем, поводов для слухов уже к обеду будет более чем достаточно. В моем мире высший свет «съедал» собственных детей и за меньшие прегрешения — а здесь пропасть между аристократией и даже самыми состоятельными из простых смертных шире в несколько раз. Талант дарует не только сверхчеловеческие возможности, но и особое положение в обществе. А заодно и поднимает на такую высоту, с которой очень больно падать.

Ведь noblesse, как известно, oblige.

Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, я принялся любоваться Вяземской. Благо, было чем: ночью нам определенно стало слишком жарко, чтобы укрываться, и ее сиятельство так и заснула в чем мать родила. На расстоянии вытянутой… ну, допустим, руки.

Идеал — если одним словом. Во всяком случае, по меркам последних двух столетий: безупречные пропорции, кожа без единого изъяна и ни капли лишнего. Такое богатство достается от природы лишь одной женщине на миллион, а сохранить его даже в два десятка с небольшим удается и вовсе немногим.

Впрочем, у Владеющих с генетикой наверняка особые отношения. Далекие предки современных князей наверняка предпочитали брать в жены исключительно девушек приятной наружности. Знатных женихов и невест на выданье выводили похлеще породистых лошадей — не случайно красивых людей на балу у Вяземских было явно куда больше среднего по Петербургу значения. Но ее сиятельство блистала даже среди себе подобных.

Талант — наверняка весь секрет именно в нем. Едва ли дар целителя в силах скорректировать конфигурацию цепочки ДНК ребенка, который еще не родился — для таких выкрутасов научная база в этом мире все-таки слабовата. А вот выправить что-то в возрасте лет пяти-семи или даже позже местным аристократам наверняка вполне под силу. Добавить немного роста, нарастить пару килограмм мышц без всяких упражнений или наоборот — убрать что-нибудь ненужное или слишком уж… выпирающее. Впрочем, многого можно добиться и без такого вот «заменителя» пластической хирургии: здоровый цвет лица, роскошные волосы, правильный обмен веществ — не так уж сложно выглядеть красиво, когда изначально выиграл в генетическую лотерею, и в двадцать с небольшим лет организм все еще работает, как часы.

В общем, все то, за что женщины в моем мире испокон веков расплачивались бесконечными диетами, изнурительными тренировками и коварными выкрутасами с одеждой и косметикой, Вяземской, можно сказать, досталось бесплатно. И даже после весьма бурной ночи выглядела она сногсшибательно… впрочем, как и всегда.

Даже жалко было будить.

— Просыпайтесь, ваше сиятельство. — Я легонько коснулся губами обнаженного плеча. — Уже утро.

Вяземская распахнула глаза. Обычные, темные, а не звериные желтые. Вытаращилась, отпрянула, уселась на кровати…

И, разумеется, заверещала.

— О господи! Что это значит?! Вы?..

— Я, — кивнул я. — Владимир Волков собственной персоной.

Ее сиятельство безуспешно попыталась прикрыться, но маленьких ладошек определенно не хватало на все прелести сразу. А мой взгляд, похоже, даже после всех ночных приключений оказался слишком уж плотоядным — раз уж бедняжке пришлось буквально в прыжке заворачиваться в простыню от носа чуть ли не до самых пяток.

— Ну вот… Все хорошее имеет свойство заканчиваться, — вздохнул я. — Разве обязательно было так спешить?

Вяземская обожгла меня очередным испепеляющим взглядом, но промолчала. Звериная сущность изрядно сорвала ей крышу и послала по известному адресу воспитание и все правила приличия… А вот память никуда не делась и теперь щедро одаривала ее сиятельство картинами прошедшей ночи.

Весьма красочными картинами.

— Боже… Что мы наделали?! — прошипела Вяземская. — И что… Что это вообще было?!

— В вашем возрасте пора бы уже знать такие вещи. — Я блаженно потянулся и перевалился на спину. — Но мне ничуть не сложно рассказать: когда мужчина и женщина… скажем так, испытывают друг к другу интерес, между ними пробегает искорка, и тогда…

— Хватит! Немедленно прекратите! — Вяземская вскочила ноги и, еще больше кутаясь в простыню, принялась метаться по комнате. — Что со мной случилось?! Я бы никогда…

— Ах, это… Подозреваю, побочный эффект от передачи сил, — отозвался я. — Весьма занятный, надо сказать: похоже, вы получили от меня не только энергию, но и капельку родового Таланта. Во временное пользование, конечно же.

— Ваш Талант — делать с людьми такое? Господь милосердный… Сама не знаю, что на меня нашло!

— Я тоже. Но должен сказать, это было самым прекра…

— Оставьте свои шутки при себе! — буркнула Вяземская. — Если отец узнает… Боже мой, как вы могли?

Я счел за благо промолчать. В самом деле, не напоминать же ее сиятельству, как она сама сбросила одежду и разорвала на мне рубашку, чтобы побыстрее перейти к основному блюду. И вряд ли хоть кто-то на моем месте отказался бы от такого подарка судьбы.

Да и, собственно, зачем?

— Никто не узнает. — Я протянул руку и осторожно коснулся прикрытого простыней бедра. — Конечно же, если ваши люди умеют держать язык за зубами. Но, так или иначе, теперь мы хотя бы можем поговорить наедине.

— О чем?!

— Откуда мне знать? — Я развел руками. — Вряд ли стали бы приглашать меня на прием во дворец исключительно ради потехи. И раз уж в тот раз нас столь грубо прервал ваш… кхм, жених…

— То вы не придумали ничего лучше, чем залезть ко мне в постель?!

Вяземская уперлась руками в бока, в очередной раз изображая оскорбленную невинность. Правда, эффект изрядно подпортила простыня, которую тут же пришлось ловить, чтобы не сползла еще ниже.

— Признаться, у меня и в мыслях не было, — усмехнулся я. — Но раз уж мы оба здесь — почему бы и нет?

Как ни странно, это подействовало. Все-таки у любой ситуации, которую принято называть… ну, допустим «крах», есть одно неоспоримое преимущество: она вряд ли может стать еще трагичнее. И раз уж мы и так влипли по самые уши — лишние четверть часа в интимной обстановке вряд ли испортят хоть что-то. Видимо, Вяземская уже успела сообразить примерно то же самое — поэтому хотя бы перестала дергаться.

— Что ж, вы правы, — вздохнула она. — Хуже уже не будет… В тот день я хотела попросить защиты.