Апрельское озеро
Шрифт:
– Конечно, милая. Я всё решил. Завтра приедет граф Ривз… Мы скажем ему, что сделка расторгнута.
– Боже мой, Луис! – девушка бросилась на шею брату, крепко обняла его и поцеловала в щёку. – Ты и не представляешь, что это всё значит для меня!
Лицо молодого человека озарила печальная улыбка; он ничего не ответил, лишь поцеловал сестру в ответ, пожелал ей спокойной ночи, попросив, чтобы она ни о чём не волновалась, и покинул её комнату.
Элисон закрыла глаза и попыталась заснуть, но чувство тревоги не позволяло ей этого сделать. Она не могла выкинуть из головы этот взгляд своего брата, когда он пообещал всё исправить завтра. Элисон понимала, чем ему и их отцу всё это будет грозить, но, как она старалась себя успокоить, это не было её делом. Не её вина, что Луис не пошёл на войну,
Как она ни хотела этого и ни старалась, Элисон так и не смогла заснуть. Сон как рукой сняло, она металась от одного решения проблемы к другому, но ничего толкового не выходило. Она и не заметила, как быстро наступило утро. Высохшие капли дождя на окне напоминали о её ночном возвращении домой. Элисон поднялась, кое-как поправила помятое платье, которое даже не сняла вчера, и прислушалась к шуму с первого этажа. Она всё же расслышала голоса брата и отца, но был ещё один, совсем незнакомый. Догадавшись, кому он может принадлежать, Элисон отчаянно застонала, хлопнула себя ладонью по лбу и со всех ног кинулась бежать из комнаты.
Спустившись по лестнице вниз, девушка увидела отца, и графа Ривза, и Луиса, сложившего руки на груди и мрачно наблюдавшего за ними. Элисон ожидала увидеть здесь кое-кого ещё, но, судя по всему, он не удостоил их сегодня своим вниманием.
– А вот и наша прелестная невеста! – радостно воскликнул граф, подойдя к ней. Мужчина поцеловал её руку, и Элисон сумела получше его рассмотреть. И сложно было разгадать что-то за его тёмными глазами.
– Хорошо, что ты здесь, Элли, – сказал Луис и, глубоко вздохнув, продолжил: – Мистер Ривз, мы хотим вам что-то сказать…
Девушка обратила растерянный взор к брату; у неё перехватило дыхание от осознания того, что он сейчас сделает. Скажет, и всё будет кончено. Ей пришлось перебить его, чтобы не стало слишком поздно:
– Мы лишь хотели сказать… Я хотела сообщить, что я согласна на все ваши условия. Свадьба будет… я согласна.
– Что ж, это просто замечательно, просто прекрасно! – ответил граф, не заметив удивлённого взгляда Шеффилда старшего и не менее удивлённого Луиса. – А мы тут как раз закончили обсуждать некоторые детали, – Ривз повернулся к её отцу. – Готовьтесь, у вас есть три дня.
Он откланялся, нахально разглядывая Элисон, затем развернулся и покинул гостиную. Луис подошёл к сестре, схватил за руку и заставил посмотреть ему в лицо.
– Ты что сделала? Мы же договорились, я бы точно сказал…
– Я передумала. Не хотела портить тебе всю жизнь. И потом… Мама была бы расстроена.
– Элисон! – Луис в отчаянии тряхнул головой и отвёл взгляд в сторону. – Ну зачем ты так?
– Знаешь, теперь мне кажется, что ты хотел сделать это не ради меня, а просто, чтобы показать, какой ты благородный и мужественный. Это бы означало, что ты хоть раз в жизнь сделал что-то хорошее для другого человека… А теперь… ты будешь вдвойне мне должен!
Её жёсткий, холодный тон заставил вздрогнуть даже Шеффилда старшего. Под хмурые взгляды отца и брата, она ушла к себе в комнату, гордо подняв голову. Девушка решила, что пусть лучше Луис и дальше мучается со своей совестью или её отсутствием, а она сделает то, что должна.
Три дня Элисон ни с кем не разговаривала, кроме своей старой няньки, которая пыталась дать ей различные наставления по поводу свадьбы и поведения в чужом доме; когда старуха начала говорить о первой брачной ночи, Элисон резко прервала её:
– Молчи, Карла! Мне это ни к чему…
– Но как же, ангел мой? – удивилась нянька. – Ты должна знать хотя бы то, что…
– Ничего я не хочу знать! Я не дам ему себя коснуться, ясно? Просто не позволю ему сделать это. Пусть только попробует!
– И как же долго ты будешь так себя вести?
– Если мне повезёт, пока я не умру!
Старая Карла лишь качала головой и печально вздыхала.
На четвёртый день, после полудня Элисон, одетую в простое, прямое, белое платье с широким поясом, увезли к одной из старых часовен, расположенной недалеко от берега
пролива Солент. Девушка знала, что не будет ни многочисленных гостей, среди которых могли бы оказаться её подруги, ни шикарного празднества, и никакого соблюдения старинных традиций и обрядов. С другой стороны, она понимала: это всё было бы глупо, если бы эта ненавистная ей свадьба растянулась на несколько дней вперёд.Часовня представляла собой каменное, одноэтажное здание с серыми, покрытыми у основаниям плесенью и мхом стенами. Двери как таковой там вообще не имелось, просто невысокая, узкая арка, ведшая внутрь помещения. Элисон осмотрела это место, с которого начнётся её вхождение в чужую семью, и горько усмехнулась в своих мыслях: не так она представляла идеальную свадьбу.
Погода, как это ни странно, была довольно приветливой: светило солнце, на небе не было ни облачка, ветер лишь едва колыхал траву в равнине. Лорд Шеффилд взял дочь под руку (хотя вести её к алтарю должен был именно брат, но девушка отказалась), перешагнул с ней порог часовни, и она увидела пожилого священника и троих мужчин рядом с ним. Само помещение, как оказалось, внешнему облику часовни совсем не соответствовало: здесь было чисто, светло, скамьи и алтарь находились на своих местах. Наверняка, сюда часто приходили жители окрестных деревень.
Чем ближе Элисон и её отец подходили к алтарю, тем отчётливей девушка видела присутствующих: вот сам граф Ривз, в строгом, тёмно-синем костюме; вот Уильям Кэллис, друг их семьи и, судя по его приветливой улыбке, он был бы не прочь стать другом и для невесты. Элисон взглянула на третьего, на незнакомца…
Она думала, что он гораздо старше, но казалось, он был примерно того же возраста, что и Кэллис, и даже был таким же высоким, как Уильям; стоило молодому человеку обернуться, как Элисон встретилась взглядом с его зелёными глазами и тут же поняла, почему многие называли их «дьявольскими». Он не был разодет по-особому для такого случая: на его высокой, стройной фигуре и тёмно-серый пиджак, и брюки смотрелись идеально, Элисон не могла не уделить этому внимания. Вьющиеся волосы пшеничного цвета были слегка растрёпаны, возможно, из-за ветра, или же ему просто было всё равно, как они будут выглядеть. Девушка посмотрела в его загорелое, чистое лицо, но ничего, кроме равнодушия там не нашла.
Его отец пожал Шеффилду руку, успев при этом хорошенько разглядеть Элисон. Мужчины обменялись какими-то дополнительными, незначительными фразами, затем, после на редкость короткой речи священника, молодожёны повторили друг за другом нужные клятвы, надели кольца, которые держал Уильям, и со всеми мелочами было покончено.
– Может быть, ты поцелуешь свою прекрасную жену, Алекс? – спросил Ривз старший, улыбаясь.
Это ведь было необязательно, и Элисон это понимала, но слова графа прозвучали больше как приказ, а не предложение. Этот нечестный, но хитрый ход, несомненно, должен был его позабавить. Элисон ощутила горячие слёзы, катящиеся по её щекам. Александр осторожно приподнял её голову, коснувшись пальцами её подбородка; Элисон не могла смотреть на него, не хотела: она закрыла глаза, когда он едва ощутимо поцеловал её, накрыв её дрожащие губы своими. Лорд Шеффилд, возможно, не видел её слёз и решил, что дочь всё это устраивает, потому что довольная улыбка появилась и на его лице.
Когда они все вместе покидали часовню, Элисон, утирая слёзы, клялась сама себе, что это был первый и последний раз, когда этот человек коснулся её. Он забрал у неё самый первый поцелуй, который должен был подарить ей любимый человек. Но все её представления и мечты снова были искажены…
———
*«The Sad Shepherd, or а Tale of Robin Hood» в переводе Рогова: Любовь и смерть.
========== Дорога домой ==========
<center>***</center>
Родители решили оставить молодожёнов на одну ночь в замке Шеффилдов здесь же, в Портсмуте. Завтра Алекс должен увезти свою молодую жену в Солсбери. А пока весь вечер мужчины пили вино, курили сигары и договаривались по поводу приданного Элисон, которой в тот момент с ними не было. Уильям смотрел на молчаливого жениха, всё никак не решаясь задать ему один вопрос. Алекс пил, но совершенно не пьянел; он изредка косо посматривал на Луиса, пребывавшего в таком же хмуром настроении.