Араб у трона короля
Шрифт:
— И что будем делать? — Улыбаясь спросил Санчес.
— Ничего, — сказал я, пожав плечами. — Все наши тут. Крым наш. Интересы наши здесь. Кавказ рядом. Торговля с ним налажена через порты Чёрного моря и Астрахань. Отберут Турцию, останутся Персия, Индия, Ява. Но, полагаю, обломаются наши европейские собратья у стен Константинополя.
— Да… Проливы отдавать нельзя, — проговорил Магелан.
— Да, хрен им, а не проливы! — засмеялся я.
Смеялись долго.
Сначала у нас попытались украсть золотоордынские реликвии, а потом прибыли послы Астраханского бия Саид-Ахмата.
Меня разбудил тревожный колокольный перезвон,
— Стража!
— Здесь, шахиншах, — отозвался индеец.
— Узнай у своих, что случилось.
— Уже доложили, сир. Через стены перебралось несколько человек. Двоих убили возле хранилища реликвий. Это тех, кто остался прикрывать отход остальных. Ещё двоих убегающих ранили. Нескольким удалось перебраться через стену. Низкие стены, сир.
— А-а-а… — Зевнул я. — Понятно. Если ничего интересного не случится, не будите меня.
— Мы и не будили. Вы сами проснулись, сир.
— Поспишь тут, — усмехнулся я, — под колокольный перезвон.
Наступали, наконец-то, прохладные осенние деньки и ночами не удавалось высыпаться. Дел было невпроворот. Мы мотались то по Волге, то по Дону, ночуя где попало и практически ежедневно вступая в короткие стычки с кочевниками. Берега эти важнейших рек насыщались завозимыми из Англии крестьянами и ремесленниками. Волгу за год застроили небольшими крепостицами до устья Самары, а Дон начали осваивать с этой весны, как вскрылась река.
Первой установили крепость на излучине Дона в месте впадения небольшой речушки. Излучина была такой крутой, что переселенцы, восстановив русло старицы, превратили её в остров. Леса в тех местах уже хватало, и частокол крепости возвели быстро. И мы только вчера вечером приплыли со Среднего Дона в Волгоград, поэтому вырубился я даже под колокольный перезвон.
Про «музейную юрту» прознали ногаи, чему мы сами способствовали, и попытались её ограбить, но артефактов в ней не оказалось. В юрте лежали лишь золотоордынские медные монеты в мешках, несколько ржавых мечей в связках и стояло золотое кресло. Всё было подготовлено к выносу. Кроме кресла, конечно. Унести кресло воры не смогли, так как оно имело длинные «ноги» и было крепко вмуровано в землю, а времени откапывать его у ногайцев не имелось. Городская стража быстро опомнилась и похитителям пришлось покидать сокровищницу в экстренном порядке.
Молва про шлем и золотой трон Батыя вернулась обратно ко мне месяц назад, и мы отправили её снова с поправками, что реликвии скоро увезут на Тавриду. Поэтому мы ждали, что за ними придут, и стражники «пропустили» момент перелезания ногаев через стену умышленно и не особенно усердствовали в преследовании тех, кто видел артефакты.
Через месяц прибыл посол от Саид-Ахмата.
Бий уведомил о посольстве заранее и мои шахи встретили посла с почтением, у ворот дворца, собранного из камня дворца хана Батыя. Наши строители специально отбирали камни с какой-либо резной символикой, например, с печатями Золотоордынских ханов. Таких камней в развалинах мы обнаружили немало, и уложили их в стены, создав понятную каждому чингизиду историю империи. Какие-то камни были «новоделами», но состарены так искусно, что не смог бы придраться и самый грамотный эксперт по культуре. Типа меня, кто знал, как состарить камень кислотой.
В своё время нас учили и этому. Как я полагаю, чтобы такие, как я имели определённый вес в аристократическом обществе. Эти знания мне пригождались для изготовления контейнеров для хранения запрещённых предметов и шпионских сообщений.
Кислоту мы везли аж с Малайских островов. Производить её
в лабораториях было не рентабельно. Мы возили кислоту в стеклянных бутылях вместе с пряностями с островов Банда, которые вынуждены были возить, так как имели обязательства перед испанской короной, но, втихаря, возили и пряности, выращиваемые в Бразилии, наполняя ими рынок Европы и Московии.Я знал, что купцы Ганзы жаловались «Папе», что доходы ордена резко сократились, но не потому, что они их скрывают, а из-за того, что цена на пряности в Московии резко упала. Об этом мне сообщали ответственные расчётно-кассовых центров, через которые проходили безналичные и наличные биржевые сделки.
Посол Саид-Ахмата попытался «дуть щёки» перед молчаливо встретившими его посольскими клерками, начав свою вступительную речь прямо от входа. Речь была многословна, и перечисляла множество достоинств Саид-Ахмата. Посла водили по анфиладе комнат периметра дворца, и в конце концов посол, поняв, что его гонят по третьему кругу, речь свою прервал.
Я сидел в центре большого зала, а передо мной стоял стройный молодой ногаец в богатом халате, опоясанном не очень широким, но длинным куском материи. Под халатом угадывались ещё три какие-то одёжки.
Он начал говорить, с трудом ворочая языком, но янычар, стоящий в дверях, его перебил.
— Если ты начнёшь с того, с чего ты начинал в тех залах, ты пойдёшь снова по кругу.
Посол остановился и рухнул на колени.
— Прости, шахиншах, я вынужден говорить то, что обязан.
— Тогда молчи, и послушай меня, — сказал я. — Будем считать, что я услышал, всё, что ты сказал о Саид-Ахмате. Передай ему следующее. Я пришёл, не забирать его власть, а помочь сохранить его власть. Без моей помощи Московия отберёт у Саид-Ахмата Астрахань. И ещё передай, что, если шах Тахмасиб не дождётся от меня весточки по морю, он придёт спросить у Саид-Ахмата: «Где шахиншах?». Сам придёт. Как утихнут зимние бури на Хазарском море. Теперь ступай. Пусть Саид-Ахмет сам ко мне приходит.
Но Саид-Ахмет на мой зов не пришёл, зато пришли его войска и попытались напасть на канал с северной стороны, где не было стены.
Надо понимать, что канал мы прокопали по уже кем-то когда-то прокопанным балкам, по которым вода из рек так и не потекла. А может и текла когда-то очень давно, но когда пришли мы, барки имели вид широких пересохших водохранилищ. Может быть во времена расцвета города Танаис тут, действительно существовал переток из Дона в Волгу, а может быть это были попытки соединить две реки.
Загнать сюда тысяч сто рабов и делов-то.
Мы обошлись всего лишь тысячью. И нас не волновал перепад уровней рек на сорок четыре метра. Патагонцы всего лишь немного углубили и соединили балки с имевшимся озером, тоже, вероятно, выкопанным кем-то очень давно, запустили в него протекавшие рядом обильные реки: Золотую, Сарпу, пробурили с десяток стометровых скважин и вода из озера потекла в обе стороны. Мы с Магельяншем предполагали, что вода в подземных горизонтах должна была быть, но чтобы столько? Не ожидали.
Вот это озеро, в длину пять, а в ширину один километр, и оставалось практически без оборонительных укреплений, а всё из-за того, что к нему издревле приходили местные ногаи. Сейчас сюда пришли ногаи астраханские.
— Пошли, камрады, посмотрим на ногаев, — пригласил я своих командиров. — На сборы сорок минут.
Час назад от озера прибыли гонцы. От крепости правой руки прискакал сам Семён Бельский — младший брат наставника нового русского царя Ивана Юрьевича. История не изменилась. Елена Глинская родила наследника престола от своего мужа Юрия в том же 1530 году, как и в «моей истории», и царь Юрий тут же заболел и умер. Глинская тоже долго не протянула и скончалась «так же» в 1538 году.