Арабо-израильские войны. 1956,1967. Дневник Синайской компании. Танки Таммуза

— Огонь!

— Есть огонь! — закричал Таль. — И снаряд угодил прямо во вражеский танк.

Не прошло и трех минут, как три сирийских танка дружно пылали. Заговорила артиллерия арабов, им ответили израильские пушки. Снаряды противника ложились рядом с израильскими танками, некоторые падали в опасной близости. Поскольку сирийские танки горели, израильтяне сделали вывод, что неприятель бьет по ним из минометов. В соответствии с приказом «Шерманы» из своих французских пушек начали отрезать пути отступления сирийским тракторам, находящимся на расстоянии одиннадцати километров. Однако полного успеха израильтянам достигнуть не удавалось.

«Центурионы» обрушили огонь своих британских 105-мм орудий на трактора. Корректировавший стрельбу полковник Манди сгорал от нетерпения — ему казалось, что между моментом, когда снаряд покидает ствол, и моментом, когда он оказывается возле цели, проходит целая вечность. В результате «Центурионы», задача которых состояла в уничтожении сирийских танков на высоте № 62, завершили дело до того, как «Центурионы», стрелявшие по дальним объектам, начали укладывать свои снаряды близко к целям.

Ошри приказал водителю вывести танк на новую огневую позицию напротив тракторов и землечерпалок. Водитель тронул машину с места, и тут Ошри понял, откуда же по ним били сирийцы. Это был не миномет, а танк — четвертый сирийский танк, который израильтяне не увидели. Снаряд попал в «Центурион» Ошри.

Полковник Манди оторвался от большого полевого бинокля, чтобы взглянуть на приближавшийся «Центурион», шум мотора которого доносился сквозь грохот артобстрела. Встревоженный Манди увидел, что башня «Центуриона» почернела и что командирский люк и антенна исчезли. Но еще больше поразило его возникшее вдруг впечатление, что в башне никого нет. Понимая, что что-то произошло, он немедленно распорядился оказать пострадавшим первую помощь. Он видел, что «Центурион» подбит, но никак не мог понять, кем и откуда. Офицеры с командного пункта полковника Шлёмо побежали под сильным огнем к подбитому танку. С помощью генерала Таля они вытащили подполковника Ошри за комбинезон, но тот, не выдержав веса грузного человека, порвался, и раненый упал на землю. Генерал Таль выбрался из танка. Его форма была вся залита кровью Ошри.

Осколок пробил подполковнику голову. Он лежал на земле без сознания, в горле его что-то булькало. Он дышал с огромным трудом.

— Освободите его от рации, — крикнул кто-то.

Услышав эти слова, Ошри инстинктивно потянулся к груди, точно пытаясь освободиться от переговорного устройства. Но это было лишь конвульсивное движение. Джип увез раненого Ошри, которого потом переправили в госпиталь на вертолете. Не обошлось без потерь и у остальных, стрелок другого танка получил ранение в грудь, а лейтенант Цейтал — в ногу.

Тем временем «Центурион» под командованием капитана Орши завершил выполнение задания, подбив сирийский трактор с дистанции одиннадцать километров. Трактор пылал, как свечка. Стрельба прекратилась спустя три часа, в 13.40.

Генерал Таль вместе с некоторыми из своих офицеров поспешил в госпиталь. Раненый в грудь стрелок умер после операции. Хирурги, оперировавшие его, не верили, что он выживет.

На скамье возле операционной генерал увидел плачущего лейтенанта Плана Якуэля.

— Бенни, я тебе обещаю, если ты выживешь, я останусь еще на год, — повторял он. — Я клянусь, Бенни.

Когда Ошри пришел в себя, лейтенант Илан Якуэль сказал ему:

— Ну, Бенни. Я должен исполнить данную клятву. Ты жив, и я останусь в армии еще на год.

— Какая крепкая броня у этих «Центурионов», — пробормотал Ошри. — В любом другом танке нас разнесло бы в куски.

Новость о клятве Илана Якуэля дошла до генерала Таля, и он пригласил молодого человека к себе для беседы. Очень скоро Илан стал адъютантом генерала.

Теперь «Центурион» получил полную реабилитацию. Уважение к танку было столь велико, что о прежних неприятностях с ним говорили только в шутку. Офицеры, скептически относившиеся к возможностям танка и утверждавшие, что этот мудреный образчик британской машинерии годится только для английских лугов, но никак не для песков пустыни Негев, стали самыми горячими его поклонниками.

ГЛАВА 13

Один пограничный инцидент следовал за другим, и новая война казалась неизбежной. Менее года спустя целая армия стояла, что называется, под парусами. В дивизии генерала Таля росло напряжение. В штаб поступала информация о значительном увеличении концентрации египетских войск в районе Рафаха, о постановке минных полей и передвижениях египетских бронетанковых частей. Усиление противника требовало внесения корректив в соответствующие планы командования бронетанковых войск. 27 мая 1967 г. полугусеничная бронемашина разведки напоролась на мину неподалеку от Керем-Шалома, на участке, где египтяне постоянно наращивали мощь своего контингента. Бронемашина потеряла ход, и противник приготовился атаковать ее на бронетранспортерах. Командир израильского патруля, лейтенант Ави, повредил плечо, и его с трудом вытащили из бронемашины. На командный пункт поступило донесение о намерениях египтян захватить патруль. Командование дивизии стремилось предотвратить пленение разведчиков, но из-за распоряжения высшего руководства — избегать серьезных пограничных инцидентов — искало пути сделать это как можно меньшими силами. В то же время командиру патруля было приказано не бросать подбитую бронемашину и приготовиться к обороне. После трех часов безуспешных попыток захватить израильских разведчиков, египтяне утратили надежду на легкий успех и удалились.

Провокации египтян вдоль сектора Газа продолжались. У разведки имелись сомнения относительно намерений египетского верховного командования. Были ли эти провокации направлены на то, чтобы втянуть Израиль в войну и затем обвинить в агрессии, или же они представляли собой инспирируемые на местном уровне акции полувоенных палестинских частей, таких, как ООП Ахмада Шукейри, цель которых спровоцировать на конфликт и Египет и Израиль? Требовалась особая осторожность, и директивы генерала Таля были строги — никто ни при каких обстоятельствах не имеет права открывать огонь до получения его личного приказа. Все переговоры в радиоэфире прекратились, и распоряжения отдавались посредством полевых телефонов и через вестовых.

29 мая в 12.35 египтяне открыли огонь по израильскому патрулю, командовал которым комбриг 22-й бригады. Он выехал с патрулем, чтобы самостоятельно оценить накалившуюся ситуацию у границы. Египетские силы, напавшие на израильтян у кибуца Беери, значительно превосходили их численностью и располагали как минометами, так и автоматическим оружием. Комбриг, опасаясь за жизни своих людей, запросил разрешения вызвать огонь артиллерии для поддержки своей части. Вестовой покинул командный пункт и отправился к комдиву [102] .

102

На случай войны израильские бригады организуются в дивизии; в Южном командовании сформировалось три дивизии, которыми командовали И. Таль, А. Шарон и А. Иоффе.

Трейлер генерала Таля скрывался под маскировочной сеткой. Никто не имел права приближаться к нему ни на каком транспорте, а должен был проделать весь путь пешком от ближайшей стоянки в роще. Когда связной прибыл, генерал вел вполне академический спор с мобилизованным на службу профессором химии из Еврейского университета. Генерал познакомился с профессором, когда учился в Иерусалиме, и, встретив его в одной из частей, пригласил в свой трейлер для беседы.

Вестовой вошел в трейлер, встал по стойке смирно и отдал честь. Генерал сидел, откинувшись, на диване.

— Господин генерал, командир 22-й бригады просит разрешения задействовать артиллерию, чтобы вызволить свой патруль, — доложил вестовой.

— Не разрешаю, — ответил генерал.

Вестовой отдал честь и поспешил удалиться. Профессор поинтересовался, не боится ли генерал, что египтяне могут сбросить химические бомбы у границы, хотя их территории с той стороны густо населены, а ветер дует преимущественно в сторону сектора Газа и может отнести ОВ в населенные арабами центры.

Зазвонил телефон. Ответила секретарь комдива.