"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
«Как это странно, – подумал Аоранг, чувствуя, как растет его тревога. – Неужели государь Аратты отдал приказ осадить собственного брата? Быть такого не может!»
Он еще некоторое время следил из темноты за сидевшими у костра городскими стражами. Они подходили, отходили, обмениваясь пустыми фразами… «Здесь так просто не пройти, – раздумывал воспитанник Тулума. – Если они ни с того ни с сего задержали меня и без всякой причины бросили в темницу, то уж после того, как я сбежал оттуда…»
Словом, надо искать другой путь.
«А что, если попробовать через зверинец? Наверняка там тоже выставили охрану, но едва ли столько человек, сколько здесь. Да и…»
Аоранг
Главный храм Исвархи целиком занимал одну из возвышенностей столицы – место разве что самую малость поменьше, чем городок где-нибудь в глубинке. Аоранг шел быстро и размашисто, постоянно оборачиваясь, чтобы не пропустить ночной дозор. Однако улицы Верхнего города были настораживающе пусты. Конечно, ночь есть ночь, и арьям в такую пору не пристало бодрствовать. Но нет-нет да встретишь спешащих по делам слуг, бьяров-метельщиков, убирающих улицы, да и тех же стражников, будь они неладны. Сейчас же улицы будто вымерли. Лишь вдали со стороны городских ворот слышались невнятные крики и в воздухе пахло гарью. «Надо будет узнать у святейшего Тулума, что вообще происходит, – подумал мохнач. – Уж не осаждают ли люди государя крепость накхов, чтобы отнять у безумца Ширама Аюну?»
Ему до боли захотелось сейчас броситься туда, к твердыне детей Змея, чтобы самому вырвать из их лап любимую. Он остановился. Может, так и сделать? И снова внутри его будто схлестнулись в драке два зверя. «Первым делом я должен предупредить учителя об опасности, – подумал он, запрещая себе сомневаться. – Против него готовится заговор, и кто ему расскажет, если не я?! А если меня увидят у крепости накхов, то сразу же схватят. Ни Аюну не спасу, ни святейшего, и сам без головы останусь…»
Он глянул на темное небо. Скоро будет светать. Надо поспешить.
Он успел как раз вовремя, притаившись в кустах неподалеку от задних ворот, ведущих к зверинцу. Рядом с ними на широком каменном мостике, скучая, топтались трое стражников. Пожалуй, мохначу бы не составило труда скрутить их и завязать узлом, но дело требовало скрытности, и сейчас представлялся очень удобный случай. Ворота зверинца отворились, и на повозке, запряженной парой быков, выехал пожилой возница, до глаз замотанный тканью, пропитанной кислым вином. Стражники, у которых подобной защиты не было, с проклятиями шарахнулись в стороны. Полная навоза телега ароматом слабо напоминала цветущий сад.
– Куда ты прешь со своим дерьмом? – заорал старший из стражников. – Приказа не слышал? Храм покидать запрещено!
– С позволения сказать, – почтительно откликнулся раб, – это не мое дерьмо, а звериное…
Аоранг замер в кустах. Как бы привлечь внимание возницы? Он вздохнул и прикрыл глаза, мысленно обращаясь к быкам. Вскоре, отвечая на его зов, они замедлили шаг и медленно повернули тяжелые головы в его сторону. Возница поглядел туда же – и, остановив телегу, принялся обстоятельно рассказывать стражникам:
– Вот это, к примеру, бычье, а вон там ослиное. Тут, извольте заметить, козье, – указывал он, разворачивая быков так, чтобы те оказались между стражниками и Аорангом.
Тот стремглав кинулся в его сторону и спрятался за деревянным бортом телеги.
– Ты что же, издеваешься?!
– Как можно? Я думал, вы для себя интересуетесь. У нас многие для полей и огородов навоз берут. Полагают, что ежели из храмового зверинца, то с особой благодатью. А как по мне… – возчик скосил глаза на Аоранга
и продолжил тише, будто открывая страшную тайну, – дерьмо, оно и есть дерьмо.– Да какая разница? – рявкнул командир заставы. – Вся Аратта скорбит по государю!
– Ой не говорите! Мне и самому его так жаль, что и не пересказать. Да только быки когда в грусти, они лишь пуще…
– Ладно, кати уже отсюда, чего встал!
– Ну как скажете.
Возчик хлестнул быков.
– А то, может, себе наберете?
Аоранг тем временем уже проскочил внутрь двора и успел спрятаться за ближайшей клеткой. Привратники, затворив ворота, бросились к нему со всех ног.
– Аоранг?! Тут все говорят, что тебя обвинили в измене и кинули в подземелье! Как ты спасся?
Мохнач поглядел на светлеющее небо:
– Потом расскажу. А сейчас время созывать куниц.
Служители зверинца побежали за клетками. И в самом деле, наступало время заканчивать ночную охоту этих юрких зверьков. Куниц в храме Исвархи было великое множество. Каждую ночь служители запускали их в храм, и взращенные на крысином мясе хищники пускались истреблять серых хвостатых вредителей, которые грызли и портили все, до чего добирались. Но к рассвету, когда начиналась первая служба, куницы должны были снова находиться в клетках, дабы не крутиться под ногами жрецов и не отвлекать их от обрядов и гимнов.
Конечно, с этим делом служители справились бы и сами. Но только воспитанник Тулума мог войти в храм, поманить первую попавшуюся на глаза куничку, и все они радостной гурьбой устремлялись к нему. Разевая зубастые пасти, они наперебой хвастались Аорангу удачной охотой, и для каждой у него находилось доброе слово и угощение. Если Аоранга не было, служителям приходилось выискивать стремительных зверьков по всему храму, приманивая их лакомствами. А те все норовили улизнуть, забиться в какую-нибудь щель, чтобы потом, нагло распушив хвост, разгуливать по алтарю Исвархи прямо во время богослужения. Это место им почему-то нравилось больше всего.
Аоранг считался хранителем храмового зверинца, хотя никто никогда не назначал его таковым. Даже без оглашения воли святейшего Тулума всякий и сам понимал, чье слово здесь будет решающим и окончательным. Аоранг долго мог о чем-то беседовать с медведем, и как казалось прочим служителям – не просто разговаривать, а спорить, вызывая у матерого зверя то веселье, то негодование. Даже угрюмые злобные туры, завидев Аоранга, поднимали рогатые головы и приветственно фыркали, когда он подходил к ним и заботливо спрашивал о здоровье.
Аоранг прошел мимо длинного ряда с клетками для жертвенных животных и птиц. Все они были обречены, но воспитанник верховного жреца знал, что как только их дух расстанется с плотью на жертвеннике, то сразу соединится с духом Исвархи в небесном сиянии, наполняя радостью все живое, – в отличие от прочих зверей, которым предстояло снова и снова рождаться заново.
В дальней трети зверинца обитали особые звери, которым порой открывалась воля Исвархи. Большую часть времени они проводили без клеток. Лишь когда храмовые слуги привозили еду, звери возвращались к кормушкам, чтобы отобедать, а заодно и пообщаться со своими вожатыми-жрецами. Первым и лучшим из них был сам Аоранг. Звери – псы, от совсем мелких гадательных собачек до огромных, почти с теленка, уханов, каких в старые времена лесовики использовали для охоты на медведя, а сейчас для боя; черные вороны, подозрительно глядящие на всякого, кто смел подойти близко; священные белые кони – все они, завидев мохнача, спешили к нему без всякого зова.