"Аратта". Компиляция. Книги 1-7

Позади послышались смешки.

— Ишь ты, храбрый какой! Что ж, давай по делу. Мне тут сказывают, изорянин, — продолжал хриплый голос, — что ты арьяльцам продался и первейшего из злыдней тамошних бережешь как зеницу ока. Так ли это?

— Нет, — спокойно ответил Учай. — Я не служу ни топору, которым дрова колю, ни веслу, которым на реке гребу. Так и здесь. Арьялец Джериш мне не господин и не друг. И если я им как топором рублю древо, то от этого мне, а не ему польза.

— Складно придумал. Верно на том стоишь?

— Верно, — подтвердил Учай, думая, послышалась ли ему в голосе невидимого злая усмешка и что она означает.

— Что ж, это проверить несложно… Илень!

— Да, батюшка? — раздался голос торговца медами. — В рощу его отвести, к тому дубу на горке? Могу еще медом намазать, мне не жалко. Братики мясо с медком любят…

Учая, хотя он был готов услышать нечто подобное, прошиб холодный пот. Невидимый, видно почуяв это, усмехнулся:

— Зачем сразу в лес? Ну-ка, Илень, для начала подай мне глинянку!

Торговец, должно быть без подсказок находивший дорогу в темноте, отошел в сторону и вскоре вернулся с чем-то в руках.

— Ну что? — с явной уже насмешкой спросил невидимый вожак дривов. — По-прежнему ли говоришь, что твоя речь — правда от слова до слова?

— Или с той поры случилось что? — вернул насмешку Учай.

— Речист, изорянин, — с удовольствием произнес вожак дривов. — Послушаем, как сейчас запоешь. Илень, открой глинянку.

Торговец не замедлил исполнить приказ.

— Давай, Учай, сын Толмая. Если далее желаешь с нами по чести говорить — суй внутрь правую руку.

— Что там?

— Тебе-то что за дело? — хохотнули во тьме.

Позади смолкли перешептывания и слабые стоны, стало совсем тихо — дривы затаили дыхание, явно вслушиваясь в каждое слово своего вождя и предвкушая то, что сейчас будет.

В густом сумраке Учай видел перед собой только край сосуда, который торговец поднес чуть ли не к его носу. Изнутри глинянка пахла лесом, мхом и чем-то кисловатым…

«Будь что будет», — решил Учай, закрывая глаза и вызывая в памяти прекраснейшую из прекрасных, ее сияющее лицо среди беззвездного неба. «Осени меня своим крылом, владычица, укрой от беды…»

Он стиснул зубы и быстро сунул руку в сосуд. Через миг его запястье и ладонь как будто опалило огнем. Вернее, великим множеством крошечных жгучих огоньков, слившихся в один. Учай впился зубами в нижнюю губу, чтобы не заорать. Всей его силы воли едва хватило на то, чтобы не выдернуть руку из глинянки.

— А теперь клянись! — Голос дрива звучал властно. — Клянись своими богами, что говоришь правду. Да только помни: если соврешь, мои маленькие братцы до косточек тебе руку объедят…

— Клянусь от слова до слова! — выпалил Учай. — Все правда!

С каждым новым укусом боль нарастала. По щекам сына Толмая покатились крупные слезы, но он лишь крепче зажмурился, надеясь, что вождь дривов не видит его лица в темноте.

— Что ж… — мучительно медленно произнес тот. — Хоть и странно мне, но маленькие братцы говорят за тебя… Илень, забери глинянку.

Торговец медами поспешно исполнил приказ. Искусанная рука Учая продолжала гореть так, что мутилось в голове. Но все же он силился не подавать виду.

— Так отчего ты не пожелал отдать моим людям арьяльца?

— Будущим летом, — заговорил Учай, успокаивая дыхание, — я жду нашествия арьяльского войска на наш край. Тебе ли не знать, каково бывает, когда оно в твой дом приходит?

— Мне то ведомо, — глухо проговорил вожак дривов.

— Вот я и решил приготовиться. Джериш, сам того не понимая, мне в этом помогает. Благодаря его воинским умениям я под одной рукой всех ингри собрал. Благодаря ему обучил их сражаться, а не просто кучей наваливаться. Да только это не все, зачем он мне нужен. Но об остальном я с тобой с глазу на глаз говорить буду.

— Илень! — окликнул торговца вожак. — Выйди-ка да постереги, чтобы никто уши не вострил.

Русобородый торговец послушно удалился. Учаю было слышно, как он сопит недовольно где-то неподалеку, по ту сторону медвежьей шкуры. Сын Толмая сделал шаг вперед, но тут же раздался окрик собеседника:

— Ну-ка стой, где стоишь!

Учай недовольно скривился, но вслух лишь сказал:

— Не подобает мне с темнотой беседовать. Я тебя не испугался — видишь, сам пришел, хоть твои люди моей смерти искали. Что ж ты-то от меня таишься?

В ответ послышался мрачный смешок, больше напоминающий кабаний взрык:

— Я не красная девица, чтобы на меня любоваться.

— А все же…

— Ну что же, коли гость желает, чего ж его не уважить…

Из темноты вновь послышался странный рыкающий звук. Затем предводитель дривов прикрикнул:

— Илень, ты, что ли, там стоишь? Светильню неси!

Недавний проводник вскоре появился из-за медвежьей шкуры с глиняной светильней в руках. Он кинул острый взгляд на Учая, с явным любопытством чего-то ожидая. Неуверенно раскачивающийся над светильней огонек на мгновение выхватил из тьмы нечто ужасное, слабо напоминающее человека. Учай от неожиданности вздрогнул и чуть не шарахнулся назад. На него глядела обожженная безгубая личина, угрюмо глядевшая единственным глазом из-под скукоженного ожогом века.

— Ну что, гость дорогой, налюбовался? — задвигались во тьме зубы вождя дривов. — Может, сестра есть у тебя, так за меня просватаешь?

Учай на мгновение вспомнил тощую, невзрачную Кирью. Даже ей он не пожелал бы такой участи!

— Арьяльский владарь Киран пригласил меня потолковать, — заговорил вождь дривов. — Там схватил, посадил в темницу, а потом, когда понял, что дривы не покорятся, приказал кинуть в горящее болото. Знаешь, как у нас болота горят?

— Слыхал уже, — буркнул Учай. — Сверху дымок над травой, а под ним негасимая огненная яма.

— Только Яндар-громовик имеет власть поджечь землю! — В голосе вождя послышался гнев. — Летней порой он преследует и бьет молниями Ячура, который прячется от него в трясинах. Люди в ужасе бегут прочь, когда ссорятся божественные братья! Но арьяльцам нет никакого дела до наших богов…

— За это их постигнет страшная кара, — с уверенностью сказал Учай. — Кто не почитает бога, тому бог жестоко отомстит. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Ладно, — вздохнул обожженный. — Илень, ступай. Давай, изорянин, о делах потолкуем. Говори, что задумал…