"Аратта". Компиляция. Книги 1-7

– Ты думаешь, это нас от чего-нибудь защитит?

– Хаста, я сказал тебе заниматься костром!

– Айха уже развела его, и хвороста хватит до утра. Ответь мне, Ширам, – в этой кучке камней есть какой-то смысл?

– Если ингри сунутся ночью, может, хоть ноги переломают, – мрачно ответил накх. – Повыдергать эти колья несложно, но пока они стоят, врагу будет сложнее в нас целиться. А значит, у нас будет несколько лишних мгновений, чтобы сбежать.

– Ты говоришь это так спокойно, – с невольным удивлением отметил Хаста. – Ни один арий не произнес бы вслух этого слова. Даже «отступить» они выхаркивают из себя, как застрявшую в горле рыбью кость.

– Поэтому они мертвы, а я тут болтаю с тобой.

Ширам развернулся и зашагал к каменной осыпи за следующим булыжником.

После захода солнца, за скудным ужином у костра, Хаста вспомнил про великаний дом и решил поделиться своими наблюдениями с Ширамом. Но тот лишь хмуро спросил:

– Там были люди?

– Нет, – чуть подумав, сказал жрец. – Людей я там не видел…

– Тогда и беспокоиться не о чем. Напиши об этом доме в своих заметках.

– Но кто-то же построил его, – не унимался рыжеволосый.

– Может быть, медвежьи люди, кто знает? Главное, что сейчас там пусто.

– А если нет? Если те, кто живет в этом доме, сейчас, ну скажем, охотятся, а ночью вернутся? Если это и впрямь медвежьи люди – что тогда?

– Послушай, – вздохнул Ширам, – у нас сейчас нет возможности направиться к той скале и выяснить, что за дом ты увидел. Может, это и вовсе не дом – просто камни так свалились один на другой…

– Дом, дом. А вокруг него – частокол!

– Все равно у меня нет ни людей, ни сил. Так что моли богов, чтобы там никого не было. – Ширам устало опустил голову на руки. – Что б тебе было не заметить эти камни по пути в земли ингри?.. Тогда бы излазил их в свое удовольствие… А сейчас не до них.

Хаста поглядел на маханвира с беспокойством. Он еще не видал его таким измученным.

– Ну и попали мы в передрягу, – проговорил он, пересаживаясь поближе к накху. – Бывало у меня в жизни всякое, но пока еще никто не гнал, словно оленя на облавной охоте!

– Да, – проговорил Ширам, поднимая голову. – Когда мы ехали сюда охотиться, могли ли мы подумать, что охота будет на нас?

– Ты полагаешь, она начнется?

– Она уже началась…

Хаста бросил тревожный взгляд в ту сторону, откуда они пришли. Но берег реки, скалы и далекий лес уже скрыла ночная темнота.

– Ширам, – помолчав, сказал он. – Я все думаю насчет людей, которые остались в острожке… Там ведь было почти четыре десятка. По большей части просто слуги… Уверен, они даже не сопротивлялись. Думаешь, ингри всех убили?

Ширам молча кивнул.

– А может, они их где-то держат взаперти, в какой-нибудь яме…

– Ингри ничего нам не предлагали и не пытались с нами договариваться. Напали сразу. Что это означает?

– Они хотят убить нас всех, – сдавленным голосом сказал Хаста. – Чтобы никто не вернулся и не рассказал, что случилось. Но почему? За что?

– Причин достаточно.

Жрец тяжело вздохнул, подумав об Аюре, который давно уже спал в своем шатре, и спросил:

– Как думаешь, удастся ли нам выбраться?

– Бывало и хуже, – пожал плечами накх. – У нас есть мамонты, оружие и запасы еды, которых хватит на весь путь до дома. Если не будем нигде мешкать и опередим ингри, то, по воле богов, дойдем до Аратты…

– Но нас осталось всего пятеро!

– Зато у нас теперь нет раненых.

– Это уж точно, – мрачно подтвердил Хаста. – Они все остались там…

Ему вспомнился повар, с которым он болтал у водопада, привычно перемешивая выдумки с воспоминаниями, – его лицо и его крик, когда тот упал с мамонта и ингри тут же растерзали его, словно дикие звери… В памяти Хасты промелькнули многочисленные безвременные смерти знакомых и близких ему людей – порой ему казалось, что вся жизнь только из них и состояла. То, что хоть кто-то в этом мире умудряется жить долго и счастливо, – не есть ли это верное свидетельство существования богов?

Как жрец, Хаста, конечно, возносил моления – как же не вознести? – но, к своему ужасу, он уже давно заметил, что до людских причитаний Исвархе нет никакого дела. Даже когда он принимает жертву, он вовсе не намерен поступить так, как угодно человеку. У Господа Солнца на все своя воля, и только если моления совпадут с ней, тогда они и сбудутся.

– Сколько людей погибло сегодня, – задумчиво проговорил огнехранитель. – И сколько погибнет еще… Это только начало – не так ли, маханвир?

– Именно так, – зевая, сказал Ширам. – Мы сюда еще вернемся. Предстоит восстановить справедливость.

«Да, вы, накхи, в этом большие мастера», – подумал Хаста, но вслух этого, разумеется, говорить не стал.

Ширам встал, заворачиваясь в плащ.

– Ты сторожишь первым. Я сменю тебя на заре. А пока помолись своему богу, чтобы он сохранил нас этой ночью…

Каким жалким был этот ночлег! Подобных лишений царевичу переживать еще не доводилось. Аюр сам с трудом поставил последний уцелевший шатер, пока Хаста собирал хворост для костра, а охотники таскали бесполезные камни. Сам застилал свое ложе. Хорошо хоть раздеваться самому не понадобилось – Ширам велел ему спать одетым и держать оружие под рукой. Аюр скинул сапоги и заснул мгновенно, едва его голова коснулась подушки.

Ночью его разбудило ощущение, что рядом кто-то есть. Царевич приподнялся на локте и при свете крошечной походной светильни увидел, как Ширам расстилает перед входом в шатер свой походный плащ из медвежьей шкуры. Перед тем как устроиться на ночлег, накх долгим и внимательным, будто прощупывающим, взглядом обвел шатер. Но по царевичу его глаза скользнули, словно едва заметив.

Закончив осмотр, маханвир улегся, не снимая вооружения. Казалось, он не замечал неудобств, и даже клинки за спиной ничуть не мешали его отдыху. Такое чувство, будто и спал накх больше по традиции, чем из необходимости.

– Скажи, Ширам, – тихо поинтересовался царевич, – ты совсем не хочешь больше говорить со мной?

– Кто посмеет отказать наследнику престола Аратты? – холодно ответил тот, не открывая глаз.

– Я не о том. Последние дни ты ведешь себя так, будто я не живой человек, а храмовая бронзовая статуя, которую надо с почетом перевезти с места на место…

– Если вдруг я решу говорить с бронзовой статуей, то буду чувствовать себя глупцом. Мне не нравится такое чувство.

Аюр нахмурился:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, достославный Аюр, что мои слова для тебя столь же интересны и важны, сколь для бронзовой статуи.

Неприкрытая дерзость накха почему-то не задела царевича.

– Это не так! – пылко заявил он и умолк, подыскивая слова. – Сегодня ты опять спас меня, Ширам. Я благодарен тебе!

Аюр вздохнул и содрогнулся, с невольным ужасом вспоминая яростные лица ингри. А ведь совсем недавно они казались такими славными, безобидными…