Арбан Саеш. Трилогия

— Как твое имя, возчик? — громогласно окликнул бородача Мантисс.

— Моба по кличке Седой! — отозвался тот.

— Не врет, — почему-то кивнул Саш.

Ему все больше нравился этот шумный и веселый великан нари.

— А знаешь, — почесал затылок Мантисс, — мне отчего-то спокойнее стало. Еще не хватало утешать старика. Признаюсь, мне показалось, будто мы в бездонную пропасть проваливаемся, я даже захлебнуться испугался, а у Сиггрида, по-моему, даже язык отнялся. А судя по походке, он обделался к тому же! Ты уж на мою болтовню особо не смотри, Саш, трясет меня слегка, сейчас успокоюсь, и все наладится. Вот только уйти нам с дороги надо, одно дело с возчиком браниться, а другое — стражники какие из темноты выползут. Я так вообще думал, что мы перед горящей аркой окажемся посередь Ари-Гарда и драться придется. Сиггрида предупредил, чтобы он под ногами не путался. Может, он поэтому и присел, да и живот его слабину дал?

— Где мы? — подняла взгляд Линга.

— Где? — оглянулся Саш. — Только не посреди Ари-Гарда. Там нет моей крови. Крови Арбана там нет. Больше нет… Здесь была. Смотрите!

Тучи над головами друзей разошлись, выглянул Алатель. Открылось серое небо, словно светило ползло под вторым, занесенным на недоступную высоту слоем туч. Обманчивое утро оказалось днем.

— Мы на краю Вечного леса, — сказал Саш.

Туман начал нехотя таять, и огоньки далеких костров тоже поблекли, словно исчезающая мгла уносила с собой часть их яркости. Далеко внизу подтягивалась к началу подъема еще одна повозка с тяжелым бревном, а дальше, там, где некогда шумел лес, простиралась кочковатая равнина.

— Что же такое творится? — в ужасе прошептала Линга. — Лес вырублен до горизонта!

— Идемте, — поторопил Саш. — Мне кажется, я вижу воинов!

— Воины не воины, — пригляделся Мантисс, — но их две дюжины. Выходят на дорогу справа.

— Четыре плежца, один серый, остальные тарры, — прищурилась охотница. — Нас пока не видят. Все с оружием.

— Так поспешим, чтобы не увидели, — воскликнул Саш.

— Куда ж тут денешься? — недоуменно крякнул Мантисс. — В ущелье идти? Надо бы сначала все обдумать!

— Идите за мной. — Саш свернул с тропы.

Трава была укатана и рядом с дорогой, вдобавок смешана с грязью, корой, листьями, обглоданными костями, какой-то ветошью. Только ручей по-прежнему падал с каменной стены. Ручей падал, а ступеней не было. Каменный плющ, не сдаваясь под холодными струями, закрепился на стене и прикрыл подъем.

— Что задумался, Арбан? — раздался над головой голос. — Давай руку!

Саш поднял глаза. На него смотрел Чаргос.

— Значит, сегодня шестой день месяца кистрана, — уже во второй раз повторил Саш.

Разговор не складывался. С того самого мгновения, как Чаргос поймал взгляд Саша и скривился словно от боли. Горный склон у хижины Арбана затянуло колючим кустарником, больше всего похожим на живое проволочное заграждение, но Чаргос шепнул какое-то слово — и открылся проход. За пологом горел огонь, в котле что-то булькало, только стоял возле него не Лукус, а коротышка банги. Дан вскочил на ноги, но, увидев лицо Чаргоса, замер в отчаянии. Мгновенно побледнела и рыжая девчушка.

Чаргос, сын Вечного леса, Баюл, мастер камня из Индаина, Райба, дочь Вадлина, Мантисс, князь Дарджи, Дан, сын Микофана, Арбан Саш, Линга, дочь Сливра…

Чаргос и Саш поочередно называли имена, представляя элбанов друг другу, но их голоса не могли разорвать тишины.

— Леганд! — сказала Линга и поставила на стол окрашенную кровью деревянную фигурку ингу, словно вырезанную из красного камня.

— Лукус. — Дан положил на стол аптекарский камень.

— Хейграст, — опустила рядом меч Райба и добавила: — Бродус, — и еще тише: — Вадлин.

— Стаки, Мякинус, Крафк, Аенор, Сибла, — зачастил Баюл, потом махнул рукой и поспешно отвернулся к котлу.

И тогда Чаргос негромко запел. Саш не мог понять ни одного слова, даже узнать мелодию, но ощущение, что он уже где-то слышал эту песню, не оставляло. Мелодия лилась мягко, завораживала, то поднималась чуть выше, то становилась ниже, не повторяясь ни единым тактом. «Ну конечно! — наконец догадался он. — Лукус пел эту песню!» Вот только со слухом у него, вероятно, были проблемы. Не мог он повторить однажды услышанное. Его спутники злились, а маленький белу между тем пытался донести до них волшебную мелодию.

Но вот Чаргос замолчал, а песня не умолкла. Она стала чуть тише, мелодия изменилась, вот в нее вплелся шум ветра, журчание близкого родника, шорох ползущих по стенам ветвей крепостного плюща, звон каких-то жучков. Вот только пения птиц и шелеста леса не было в этой мелодии, и боль и тоска сопровождала каждую ноту.

— Да, Саш, — прозвучал прозрачный голос. — Лес отступил от хижины Арбана почти на дюжину ли. Птицы улетели. Лига серых вышла из ущелья и порубила лесных стражей. Затем пришли крестьяне и стали валить деревья. Теперь они уже почти насытились, но дети леса не могут бороться и с оставшимися лесорубами, силы Вечного леса на исходе. Хотя какой смысл оплакивать деревья, если даже небо над их кронами становится все мрачнее и мрачнее.

— Почему ты не зайдешь в хижину? — спросил Саш.

— Я охраняю ваш совет, — ответил голос.

— Разве это совет? — вздохнул Саш. — Горе сковало наши уста. Мы молчим.

— Порой молчание важнее слов.

Ветка плюща сползла с потолка к двери, прильнула к порогу, раскрыла ладони листьев, и почти сразу ожила прозрачная тень, шагнула вперед.

— Аи! — восхищенно прошептал Дан.

Саш попытался поймать струящийся взгляд и не сразу понял, почему при отсутствии в лице хозяйки Вечного леса того совершенства, что сияло в Лакум, Аи казалась еще прекраснее. Ее лицо не высасывало силы, не превращало желания в болезненную немощь. Оно не слепило, а светило. И рядом с ней Линга и Райба не казались дурнушками. Линга словно превратилась в такую же дочь леса, а Райба осветилась изнутри как ребенок.

— Ну вот теперь можно и поговорить, — прошептала Аи. — Ведь здесь собрались только друзья?

Разговор оказался долгим. Сначала Чаргос рассказал о том, что еще у стены, когда впервые увидел Саша, был поражен его сходством с Арбаном. Затем узнал меч Аллона. После этого, нервно играя скулами, рассказал о непростительной потере Эйд-Мера, о гибели Огана и сдаче северной цитадели. Чаргос был единственным, кого Аи перебила. Она остановила его взмахом руки, едва шевельнула губами, но ее слова услышали все.

— Оставь пока огорчения или радость. Может быть, после решающей битвы у нас найдется время и на эти чувства. Говори только то, что слышали твои уши, видели твои глаза. Ты великий воин, Чаргос, но не маг. Не тебе видеть сквозь камень и читать мысли врага.

Затем пришел черед дочери Вадлина. Сначала Райба рассказала о гибели собственного отца, о бегстве по тайной тропе, о дороге к острову в топи. Девчонка гордо вздернула голову и покраснела, когда Аи напомнила о том, как она сражалась на пороге оружейной Хейграста.