Арбат

Ах, если бы Рок смог описать изнутри управу «Арбат», если б мог назвать поименно всех чиновников, достойных пера Гоголя! Тип нового русского чиновника, который руководствуется не логикой, не здравым смыслом, а стремлением отмазаться от рутинных забот, от дурацких распоряжений, которые, по сути, все равно неосуществимы, но кто-то наверху — в мэрии, в префектуре — их упорно пишет и пишет, спуская вниз. В результате выморочная жизнь, разгребание бумажной шелухи отодвигает чиновника на немыслимое расстояние от живых людей и их забот.

— А давай опишем управу «Староконюшенная», — предложил Костя. — Одна мадам Мандаринкина чего стоит… Чиновников можно и не называть. Главное — показать тайные пружины, идущие от кабинета Мозгачева, главного кукловода, одарившего Мандаринкину тридцатью шестью лотками, ее неограниченную власть над чиновниками…

Да, мадам Мандаринкина была достойна кисти самого Шиллера-Михайлова. Веллер и Севелла были для нее слабоваты. Эта особа пятидесяти одного года обладала фантастической энергией, в ее жилах текла не кровь, а огнедышащая лава. Она владела половиной арбатских… простите, староконюшенных лотков, и большую их часть сдавала в аренду. Нет, она не числилась в штате работников управы, на она была креатурой самого Мозгачева и выполняла «социальный городской заказ», руководила муниципальным продуктовым магазином «Пенсион». Перед ней трепетали все староконюшенники, трепетал сам Сюсявый. Ее обходил стороной, обходил за три квартала, инспектор Моисейкин. У нее было два подручных, два племяша — Вовчик и Бобчик. Вовчик распоряжался поставками товара в «Пенсион», а Бобчик занимался книжным бизнесом и взимал арендную плату с лотков. Через Костю к Бобчику попадали романы крестоносцев или, как он их называл, «оборзевших писателей». Бобчик был балбесом двухметрового роста. Красавец гусар, продувной бабник, записной трахальщик. Он не пропускал на Арбате ни одной смазливой мордашки. Ни одной тугой попки. Ему на мобильник постоянно звонили какие-то сикушки, какие-то дамы, озабоченные сексом, как и он. Даже его рубахи и пиджак пропитались запахами дамских духов всех оттенков. И вот этот дамский объездчик, этот ловелас и жокей в один прекрасный день приглашает Рока и Костю в пивнушку к Ларионову на кружечку пива и конфиденциально сообщает, что ему нужен орден.

— И какой именно тебе нужен орден? — спросил Костя.

— Орден нужен самому Мозгачеву. Орден Александра Невского, — усмехнулся тот и по-блатному цыкнул зубом. — Но об этом не должна знать ни одна живая душа. Даже моя тетка! За ценой я не постою. Только скажи, когда нести бабки. Ты делаешь орден, а я снимаю все твои проблемы на Новом Арбате и Старом Арбате. Прикинь, какой для тебя кайф. Заодно, скажу по секрету, азербайджанская братва уже давно подкатывает к Мозгачеву и просит весь угол дома номер два по Новому Арбату. Вы им мешаете. Мешает и Ося Финкельштейн…

— Но мы же стоим по разнарядке префектуры.

— Теперь правила игры изменились. Новый префект, Геннадий Валентинович Дегтев, брат прежнего, дал указание — каждая управа сама решает, кому отдать лотки. Его волнует только чистота. Наружная чистота. Эстетичность… Как решит Мозгачев — так и будет. Но он-то сам, как ты понимаешь, не будет решать такую мелочевку…

— Да, жаль — вздохнул Рок с сожалением. — Жаль, что в городе не проводятся конкурсы по выделению тех же книжных лотков. У всех книги по сто рублей, а мы держим лоток «Десять рублей книга». Это ли не социальная программа?

— Торговля — это самая грязная сторона человеческой деятельности! — менторски изрек Бобчик. — И за ныряние в эту грязь все хотят получать башли: чиновники, проверяющие, мелкие, средние и крупные отцы города, отчимы города, мачехи города, городские тетки… И кое-кто хочет получать ордена. Скажем, за покровительство писателям… За продвижение в городские неумытые толпы культуры… книг… Разве это не заслуга Мозгачева — что на Староконюшенном проспекте сто книжных лотков? А могли бы стоять сто лотков по продаже сувенирных изделий, конфет, выпечки, хот-догов… Подсекай, какой я тебе даю заход, какую мотивировку ты должен протолкнуть в писательском руководстве, где распределяют ордена…

11

Приглядитесь внимательно к арбатским прохожим, вслушайтесь в ритм их поступи. Жизнь Старого Арбата — это увертюра. У каждого арбатского переулка есть свой ритм, свой напев, своя мелодика перестука каблуков, свое эхо. Но Новый Арбат — это уже симфония. Попадая на Новый Арбат, сами не подозревая того, вы заряжаетесь его энергией. Особенно высокий накал геотермальной энергии — на нечетной стороне. Это доказано наукой. Новый Арбат подхватывает вас, как сиротливую ноту, покачивает на своих шершавых волнах и придает вам некую гармоничность с другими сиротливыми нотами, толкающими друг друга и тайно мечтающими обрести гармоничную связь.

«АСК МИ» — «Спроси меня, поговори со мной» — написано на майке мечтательного гражданина лет сорока в китайских интернациональных штанах со штрипками, завоевавших полмира без всяких крылатых ракет. Окунуться в толпу для этого гражданина — своего рода самолечение, толпотерапия… Тут и только тут он хочет, он может и ему будет даровано свыше подпитаться чужой энергией. За словами — «Прошвырнуться по Арбату» — скрывается двоякий смысл, скрывается неосознанный поиск своей судьбы, подруги, любовницы или хотя бы собеседницы… Пара шутливых фраз… Легкое прикосновение к чужой душе… А какой заряд!

Гражданин идет задумчивой ныряющей походкой обманутого вкладчика банка «Огни Москвы» и глазами стрижет людской поток, фильтрует сквозь себя струящихся мимо блондинок, шатенок, брюнеток, а навстречу ему мелко дробит разогретый июлем асфальт, режет сухой горячий воздух упругой походкой молодая особа в вызывающе облегающих полноватый стан джинсах, раздвигая сизоватые сгустки автомобильных выхлопов мощным, чуть покачивающимся на волнах улицы бюстом.

Нет, что ни говорите, а, наблюдая каждодневно по девять часов в сутки людской поток на Новом Арбате, приходишь к выводу: в красивых женщинах в стране недостатка не наблюдается. Наоборот, их так много, что страна может ими гордиться. И они веселы, в них есть прельстительный авантюризм. Они вселяют в прохожих жажду жизни, жажду любви. А вот мужчины в Москве красотой не блещут. Какой-то квелый, зачумленный вид у московских мужчин, какая-то угрюмая мелкотравчатая деловитость. И все они погружены в себя. У всех проблемы, проблемы… Дела, дела… Какие уж там флирты… Какие уж тут книги… Нет времени даже на то, чтобы исправить собственную походку. Ужасная походка у москвичей. Она уродует разогретый асфальт. И мужские походки на Новом Арбате создают диссонанс с женскими. Вот контрфаготом тяжело, вразвалочку шагает дневной милицейский патруль ОВД «Арбат»… Точно альты проплыли две молодые проститутки из Замоскворечья. Контрабасом ступает чуть шаркающей походкой, по-морскому чуть вразвалочку, отъевшийся за годы ельцинских реформ чиновник пятого разряда из Департамента потребительского рынка и услуг. Скачет фистулой тинейджер. Тромбонами идут, чуть выворачивая носки внутрь, дилеры фирмы «Галина Бланка», переняв эту походку у знаменитого телеведущего Якубовича. Виолончельно широбедрый, басами ступает скандально известный журналист радиостанции «Эхо Москвы» Андрей Черкизов, направляясь в пивбар Центрального дома журналистов, а рядом с ним чуть вприпрыжку попирает земной шар известный в прошлом публицист, тоже завсегдатай пивбара, Анатолий Макаров, закоренелый холостяк. Он ни за какие коврижки не наденет на себя майку с надписью «АСК МИ». Он тоже погружен в себя, он тоже не замечает женщин. Он втайне от всех пишет роман о президенте. Нет, не о Ельцине, нет. Ельцин уже никому не интересен, кроме провинциалов с Чукотки. В нем нет загадки. Загадка есть в Путине. Загадка Путина волнует всю страну. Миф о загадке Путина окутал, как дымка, всю Россию. И дерзкий писательский ум пытается ее разгадать и, может быть, чуточку развенчать… Писатель Макаров никогда не был в оппозиции власти, полагая, что всякая власть — от Бога! Всякая, даже дрянная, милиция — тоже от Бога… У богов ведь тоже немало причуд. Есть эти причуды и у власти. Есть они у мэра Москвы, есть и у Путина.

Лимузин В. В. Путина с ощетинившимся израильскими автоматами «узи» кортежем по два раза на день шлифовал, повизгивая шинами, арбатский асфальт. Бомжи и торговцы лотков наблюдали за ним… нет, не наблюдали, нет, это неточное слово. «Отвлекались на пролетавший мимо кортеж» — вот верное выражение, передающее суть. «О, опять едет Штази…» — роняли зеваки. Бомжи и лоточники называли президента в своих кругах незатейливо просто — ЧМО. Что крылось за этой скромной аббревиатурой — я и сам до сих пор не уразумел. Калужские бомжи этим словом называли между собой старшого… пахана… Но где Калуга, а где Москва. Это означало как бы «командир»… «Слышь ты, командир…» «Извини, командир…» «Такое дело, командир»… Да, дорогой читатель, вот такое дело. И если Анатолий Макаров пишет про президента, или собирается писать, или думает о том, как бы собраться и взяться за перо, то почему бы и нам не уделить ему пару страничек, почему бы и нам не воздать ему, как полноправному обитателю Нового Арбата. И глядишь, он нам тоже отплатит сторицей когда-нибудь… Ничто, ничто не пропадает бесследно в этом бренном мире, ни добро, ни зло. Добро порождает добро, зло порождает зло, а президентский кортеж — равнодушные усталые взоры. И мне как историку невольно на ум приходит сравнение, как народ Франции ликующими криками встречал на улицах Парижа карету короля Людовика Четырнадцатого, «короля-солнце», следовавшего с эскортом всего двух мушкетеров. Король не боялся народа, король знал — народ его боготворит… Но Костя, Василий Мочалкин, Акула, Барбос, Сюсявый и Сеня Король были совершенно равнодушны к Путину. Он вызывал у них опасения — вдруг закроют на президентской трассе лоточную торговлю и все триста лоточников враз потеряют рабочие места. Побаивались остаться без подвала и работы и колдун Фемистоклов, и провидец Папюсов, и проститутки Неля и Оля, и воры Геша и Арнольд. И даже сам инспектор Моисейкин. И даже Садир, Нурпек, Закия, Зураб и крутой Карен. Они жили как бы под колпаком. У них не было уверенности в завтрашнем дне. А это, простите, самое важное в жизни. Важнее любви к президенту… Хотя хотелось, порой ужасно хотелось его полюбить. Было что-то трогательно беззащитное и смятенное в его косивших к середине носа глазах, посаженных очень близко. Ламброзо в своей книге «Физиогномика и характер» приводил на этот счет любопытное рассуждение. Но не будем отвлекаться…

Пролетая по Новому Арбату, Путин совершенно не замечал книжных лотков. Он был равнодушен к современным книгам. Он давно не читал книг. Не прочел он и последнюю подложенную под него книгу-бомбу «Немец в Кремле» Александра Papa. Да и на лотках она зря пылилась. Пылилась и книга Путина «От первого лица»… Никто так и не усек в этой изощренно выстроенной и отфильтрованной биографии, кто же он — человек-загадка? Чего он хочет? На что он способен? Чего нам завтра ждать?

…О если бы знал президент, из каких трущоб, из какой подвальной сырости замечательные книги проникали на книжные лотки Нового Арбата и попадали в руки москвичей!.. Здесь, в темных сырых углах, хранились банановые коробки с остатками нераспроданного тиража 1999 года книги «Записки президента» и новая книга Ельцина, написанная Валентином Юмашевым, «Президентский марафон», «Ельцин и его генералы» Виктора Баранца, бестселлер Александра Коржакова «От заката до рассвета». Книга, вызвавшая сперва легкий переполох, но вскоре залегшая намертво на дно — «Крестный отец Кремля». Плоды бессоных ночей Олега Попцова «Тревожные сны царя Бориса»… И наконец, «Мысли мудрых людей от Пифагора до Путина» — маленькая лесть объемом в пятьсот страниц от издательства «Эксмо-пресс» с портретом Путина на обложке рядом с самим Пифагором. Наверное, Путин и не подозревал, что он брызжет афоризмами, что они устилают его следы и окутывают его, как фимиам. Чего стоила одна «афористическая» фраза: «Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная для работы под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справилась…» Это была глубокая мысль. Ей позавидовал бы Пифагор… Позавидовал бы Монтень… И таких афоризмов Путина в книге было пять. Еще в книге было три афоризма Ельцина… Но умолчим о них…

…В годы студенчества Путин любил Льва Николаевича Толстого. Это был его кумир. Кроме того, он на досуге перечитал все, что мог достать, о работе Третьего охранного отделения. «Записки министра внутренних дел А. Протопопова», «Мемуары В. Плеве», «Гибель императорской России», написанную заведующим департаментом полиции П. Курловым. Труд М. Дитерихса «Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале». Работая в КГБ, он любил читать журналы «Былое» и «Красная Новь»… Дома, в его петербургской библиотеке было подобрано все, что издавалось, о разведчиках, в том числе западных, которых в СССР почему-то называли шпионами… Он старательно отрабатывал в себе мастерство актера и не понимал, что значит «делать хорошую мину при плохой игре». Как может быть хорошая мина, если игра ни к черту? Он перечитал все книги о римском императоре Клавдии Нероне, его восхищала эта раздвоенная яркая личность, император-актер… А ведь какая гибкость, какая пластика души, какая виртуозность манер и речи, какое самообладание… Еще в Питере, работая в команде Анатолия Собчака, он обратил внимание, что сильные мира сего играют в политику, играют как заправские актеры: говорится одно, делается другое, а думается третье… Лицедейство было неотъемлемым качеством, наиглавнейшим качеством… Истинные мысли и намерения надо было всегда скрывать… Лев Толстой был весь в мыслях, как рыба в чешуе. Из него никогда не вышло бы политика. Он не потянул бы сегодня даже на депутата, потому что не умел притворяться и лгать. Писатели вообще не пригодны для политики. Единственным политиком-писателем был гениальный Гвиччардини…