Арбин

Проходит время, и я все же поворачиваюсь. Чтобы не находиться с ним критически близко я сажусь на кровати и резко поворачиваюсь к нему лицом. Он слишком близко, слишком. Протяни руку – и все, я окажусь под ним, а затем он в очередной раз сделает мне больно... Но деваться сейчас было некуда.

Я встретила его взгляд и замерла. Мне показалось на долю секунды, что он все понял. Весь страх, что сейчас промелькнул во мне – Артем Арбинский понял, принял, почувствовал. Мои опасения вдруг стали ему ясны. Все мое мнение о нем отразилось в моих глазах.

– Вы должны бояться попасть мне на операционный стол, - лепечу я под гнетом его внимательного прищура.

И замираю.

– Ты, - запоздало исправляю чертово «вы», - ты должен бояться.

Вижу, как стена спокойствия напротив падает: его брови взлетают вверх и, кажется, даже уголки губ подскакивают. Ненадолго.

– И что ты сделаешь? Вырвешь мне сердце? – спрашивает он резко.

Я выдыхаю и собираюсь с мыслями.

– Я не понимаю, к чему ведет этот разговор, - обрываю я все ненужные фразы, - я никогда не стану врачом, а ты, соответственно, не окажешься у меня на столе.

Я продолжаю, не в силах остановиться, а сама нутром чувствую, как загораются мои глаза огнем, внутри меня – самый настоящий пожар.

– Я не понимаю, как ты можешь просто и спокойно засыпать со мной и заставлять меня делать то же самое. Я не понимаю, как мы можем вести утренние беседы, потому что я ненавижу тебя. Ненавижу таких, как ты!

– Замолчи, Влада, - с надрывом слышу рядом, его глаза полыхают подобно моим.

– Я не понимаю, что тебе еще нужно от меня!

Шепчу, а у горла ком.

– Ты получил все, что любят получать мужчины...

– Любят получать мужчины? Ты еще маленькая девочка, Влада. Ты выражаешься глупо, - презрительно звучит напротив, Арбин продолжает напряженно лежать на спине.

Я сижу напротив, сминая в руках кристально чистое одеяло.

Мои щеки горят, но я продолжаю говорить:

– А разве нет? – спрашиваю я, - я так много говорю тебе, я поливаю тебя грязью постоянно: неделю назад, вчера, прямо здесь и сейчас, черт возьми. А ты все терпишь и терпишь!

Не проходит и доли секунды, как мою щеку мгновенно обжигает. Его широкая ладонь бьет наотмашь, мое лицо поворачивается в сторону от сильного удара, в глазах – потемнело.

– А ты хочешь, чтобы не терпел? – слышу я шипение совсем рядом, чувствую его губы у своего лица, его дыхание, - нравится унижение? Насилие? Ты у нас мазохистка, может?

– Да пошел ты! – всхлипываю, потому что чувствую жгучую боль еще и на голове.

Арбин схватил меня за волосы. Распахиваю глаза, они слезятся. Я не замечаю, как начинаю кричать.

– Я это все говорю затем, чтобы ты хоть что-то сделал, чертов урод! Чтобы выбросил меня! Оставил в покое! Чтобы бросил меня за эти чертовы ворота, подальше от себя, бл*дь! – кричу, не сдерживаюсь.

– Не матерись! – гаркнул Арбин, физически заставляя посмотреть на себя. Его руки плотно обхватывают мою шею и лицо, его грудь постоянно поднимается от частого дыхания.

Он тоже на пределе.

Я замираю в его руках. Арбин часто дышит – зверь разозлен. Я дрожу и кусаю губы, лишь бы перестать нести чушь, которую я здесь устроила. Как же зря я это сделала, как же импульсивно я поступила накануне своего побега!

«В силу своей юности…», - вновь я слышу шепот в своей голове, на этот раз запоминая его.

Я чувствую его дыхание на своем лице, чувствую, как Арбин мало-помалу успокаивается, но по-прежнему жестко и грубо удерживает мое лицо в своих ладонях.

Я шепчу хрипло:

– Отпустите меня, Арбин.

Его глаза зажигаются янтарным цветом, в них начинает полыхать огонь.

– Даже не рассчитывай на это, девочка.

Я моргаю, отпуская образовавшиеся слезы.

– Сколько можно говорить, что я вам ничего не сделала? А за дела дяди, даже если это так, я заплатила сполна, - тихо.

Неожиданно его лицо приближается. Я замираю, да и больше все равно ничего не могу сделать – он крепко удерживает мое лицо в своих железных руках. Я лишь моргнула, но передо мной уже резко оказались его полные чувственные губы. Эти губы говорили много мерзких слов в мой адрес.

И еще скажут.

Эти губы оставляли следы на моем теле и приносили физическую боль.

И еще принесут.

Секунда, и я чувствую прикосновение этих губ на своем виске.

Что происходит? Я слишком близко ощущаю его тело и его доселе не знакомый поцелуй в висок. Не дожидаюсь, пока он отстранится, и произношу:

– Ты угадал. Я вырву тебе сердце.

Почти вместе с этими словами, когда наши тела напряжены до предела, мы оба слышим резко распахивающуюся дверь, а затем веселый и слишком громкий для этой умиротворенной спальни голос:

– И сколько тебя можно ждать, Арбинский, твою мать?!

Чужие шаги и после - резко наступившая тишина. Артем так и не отпускает меня из своих рук, только отстранился немного. Чувствую посторонний взгляд спиной, но не вижу вошедшего. Арбин расслабляется, и я понимаю, что незваный гость это кто-то - хорошо знакомый Арбинскому. Очень хорошо знакомый, ведь не каждый может врываться вот так беспрепятственно в комнату самого Арбина.

– Оу, простите... я нарушил ваше уединение? Темыч, а что это за девушка в твоем доме? – веселый мужской голос неустанно засыпает вопросами, я в спальном одеянии напряжена до предела и совсем не хочу поворачиваться.

От Арбина не ускользнули мои эмоции. Он словно почувствовал мою неловкость и желание спрятаться от посторонних взглядов.

– Друг, иди отсюда и жди в кабинете, - раздалось тихо.

– Ну, дай хотя бы познакомиться? – незнакомец начал приближаться, я услышала его шаги.

Я отвернулась в сторону, заставив Арбина убрать от меня руки.

– Невозможно, но факт! Женщина в доме Арбинского - это почти что жена!

– Я сказал тебе выйти из моей спальни, Влад, - прозвучало настойчиво, но не грубо.