Арбитр

— Не государство, — поправил меня полковник. — Людей, Матвей. Обычных людей.

— И чем им угрожает тот упырь в маске?

— Всё очень просто. Атаки на наши секретные объекты становятся всё более наглыми и вопиющими. Неизвестный дразнит нашу страну, и поверьте, руководство не станет это долго терпеть. Последует ответная реакция, возможно несоразмерная, что приведёт к эскалации конфликта, — предельно серьёзно ответил мой визави.

Он вздохнул и мрачно продолжил:

— Это ещё не всё. Неизвестно, что вторая сторона планирует делать с украденной информацией и биологическим оружием. Просто представьте, если его используют в одном из крупных городов России. А если где-нибудь в Азии? Теракт невиданных масштабов, в котором обвинят нашу страну? Хватит одной искры, чтобы вспыхнула вся планета.

Напряжение, разлитое в воздухе, усилилось.

Фадеев сжал кулаки и закончил:

— Я говорю вам чётко и недвусмысленно, Матвей, — он замолк на секунду. — Я клянусь в этом здоровьем моей дочери, если не остановить того человека, его деятельность приведёт к новой войне. Финальной. После которой останется только зола и спёкшаяся земля.

Мы молчали больше минуты, каждый, думая о своём.

— Если вы согласитесь помочь, уголовное преследование в отношении вас будет прекращено, и я лично гарантирую безопасность вашей сестры.

Ощутив вновь зарождающуюся в глубине злость, я поймал его взгляд, но наткнулся на обезоруживающую улыбку.

— Вы не поняли. Это не угроза. В случае вашего участия, противник может попытаться использовать её против вас. Именно поэтому ей потребуется защита. Однако даже если вы откажитесь, я позабочусь, чтобы с Лесей ничего не случилось. Слово офицера.

Чутье опять промолчало. Он не лгал. С самого начала нашего разговора, если быть точным.

— Последнее. Если для того, чтобы заручиться вашей помощью, мне придётся подвергнуться вашему дару, я готов. Заставьте меня рассказать вам правду, если не верите.

Он произнёс это недрогнувшим голосом, но всё же я ощутил где-то очень глубоко сомнение. Что там навоображал себе полковник сказать было сложно, и всё же он был готов сунуть голову в петлю ради дела.

Когда речь шла о безопасности Леси, я не мог рисковать, а потому активировал Прикосновение покаяния и протянул к нему руку. Собеседник на миг напрягся, когда мою кисть окутал мерцающий белый свет, но всё же не отшатнулся. Позволил коснуться своего виска.

«Никифор с детства хотел стать таким же, как его отец. Высоким. Храбрым. Честным. Когда тот надевал парадную форму маленький Никифор заворожённо смотрел на блестящие пуговицы, погоны, аксельбанты и ордена. Смотрел и представлял, что однажды и сам будет достоин подобного.

Две мантры вдолбил в его голову отец. Мерило мужчины — это его честь. Дал слово — держи, пообещал сделать — умри, но сделай. Иначе однажды посмотришь в зеркало и не узнаешь в нём себя.

С подобными установками ему было нелегко идти по жизни. Принципиальный правдоруб многим наступал на больные мозоли. И тем не менее он шёл вперёд, не склонив головы.

Жизнь показала, что военная служба — это не только торжественные парады и фейерверки. Это умирающие на руках друзья. Порой глупые и бессмысленные приказы. Ошибочные разведданные. Некомпетентность штабных. Напрасный риск. И в то же время беспрецедентный героизм соратников. Преодоление собственных границ. Побеждённый страх. Спасённые жизни невинных. Безграничная благодарность в их глазах.

Как бы сложно порой не приходилось на службе, были и те, кто ценил щепетильность и честность. Кто смотрел на моральные качества, а не положение и связи. Поэтому несмотря на все сложности, Никифор рос в званиях. Рос и постепенно влиял на своё окружение. Ибо подобное притягивает подобное.

А всё, что у тебя есть в конечном счёте — это твоя честь».

Я вынырнул из чужих воспоминаний и потряс головой. В жизни Фадеева не нашлось месту постыдным секретам и гнилым поступкам. Он не был святым, просто настоящим мужчиной. Как Аларик или Кадмир.

Через несколько минут оклемался и Никифор. Со вздохом захлопал глазами, механически потянулся во внутренний карман и достал пачку сигарет. Не сразу нашарил зажигалку и закурил.

А через десяток секунд с руганью вытащил изо рта раковую пачку.

— Ну что ж вы делаете, Матвей, — проворчал он. — Я бросить пытаюсь. А вы мне мозги баламутите.

— Я помогу вам.

Потому что не допущу войны. Я уже видел, что она способна сотворить с миром в Ниаттисе. Как перемалывает целые страны, оставляя после себя только звенящую тишину в когда-то наполненных жизнью и смехом городах. Я не брошу ни свою страну, ни свою планету в опасности.

Кроме того, мне надо разыскать человека на видео, чтобы узнать, кто он такой. Бывал ли в Ниаттисе и по какой причине им понадобился новый Странник.

Полковник раздражённо посмотрел на тлеющую сигарету у себя в руке и запоздало перевёл на меня удивлённый взгляд.

— Отлично, — кивнул он. — Рад, что не ошибся в вас. А скажите… что вы увидели?

После долгой паузы я ответил с усмешкой:

— Аксельбанты и ордена.

В глазах Никифора отразилось изумление, а потом запоздалое понимание.

— Как будем ловить вашего призрака? — взял я быка за рога.

— Сидя в защите, войну не выиграть, — затушил сигарету собеседник. — Нам придётся атаковать. Я расскажу детали чуть позже, а сейчас пройдёмте. Покажу ваш новый дом и вашу команду.

— Команду? — вставая, уточнил я.

— Да. Совсем в одиночку вы действовать не сможете.

Мы вышли за дверь и двинулись по коридору.

— А как же утечка? — с сарказмом бросил я.

— Риск есть, но на иных условиях вам действовать не позволят.

— Без пригляда, вы имеете в виду.

— В том числе, но не только. Вам понадобится связист, прикрытие, а также тыловое обеспечение.

Вышли мы на подземную парковку и вскоре уже катили прочь из города, если верить мелькающим улицам.

— Что касается секретности, — заговорил в машине спутник, — о том, кто вы такой и какова ваша миссия, знают единицы. Постарайтесь, чтобы так осталось и в дальнейшем. С этой целью вы будете использовать псевдоним. Отныне вы — Тарасов Игорь Евгеньевич.

— Военный?

— А вы сможете сойти за военного?

— В нюансах — нет.

— Вот и не надо пытаться.

— Тогда кем меня будут считать?

— Привлечённым гражданским специалистом. А вообще — не их ума дело. Поменьше распространяйтесь о себе, и всё будет хорошо.

— Важный момент, — я замолк, не зная стоит ли говорить. — Я не смогу соврать.

— В смысле? — искренне удивился собеседник.

— В прямом. Я не смогу представиться чужим именем.

— Вы что издеваетесь?