Ардагаст и Братство Тьмы

Раскосые глаза предводителя оленьих всадников глядели дерзко и весело. Только у него на поясе висел длинный сарматский меч. А ещё — кинжал в бронзовых ножнах. На ножнах был изображён рогатый волк, наконечник их был сделан в виде орлиной головы, скоба для подвешивания — в виде медведя. На пластине панциря был вырезан неведомый бог, стоявший на зубастом ящере.

Рядом с предводителем на санях с обитыми железом полозьями ехал человек с редкой седой бородкой и безжалостным, властным взглядом. Вместо башлыка на нём была шапка, увенчанная деревянной фигурой совы и парой ветвистых железных рогов. У пояса его висели бронзовые фигурки волков, а на груди — бронзовый ящер с сидящей на нём совой. Сани тащили не олени и не лошади, а... собаки.

Переглянувшись с человеком на нартах, предводитель небрежно поднял руку и бесцеремонно заговорил по-сарматски, обращаясь к Андаку:

— Ты и есть тот князь, что собрался за стрелой Абариса? Совсем глупый князь. Как на Хэйбидя-но попадёшь? Там пролив узкий, но бурный, одно море в другое течёт. Сииртя тебя не перевезут: на Священный остров чужим нельзя. Там большое святилище Нума, хозяина неба, стережёт его старый Сэвсэр, сильный белый шаман. А где твой шаман? На юге остался. Глупый шаман послал глупого князя туда, где сам не был.

Он обернулся к своим воинам, сказал им что-то на незнакомом Андаку языке, и те захохотали. Саузард скривила губы в усмешке: издевались ведь над мужем, а не над ней. Князь схватился за меч:

— Кто ты такой, чтобы оскорблять меня?

— Я — Хан-Хаденгота, Железные Полозья, вождь ненцев! Сюдбя! Меня вся тундра знает. Сииртя, печорцы — все меня боятся, даже манжары одолеть не могут. Я первый в тундре стал на оленях сражаться. Я — сюдбя! — Последнее слово он произнёс с особой гордостью.

— Твои олени не устоят перед степными конями, твой панцирь — перед моим мечом! Защищайся, глупый дикарь!

Длинный клинок сверкнул в руке Андака. Ненец захохотал и вдруг взлетел в воздух, а следом — десяток его воинов. С высоты он помахал мечом, а воины положили стрелы на тетивы.

— Эй, достань меня!

Выругавшись, князь схватил лук, послал стрелу. Вождь поймал её рукой.

— Не достанешь! Я — сюдбя!

Вконец опешивший Андак опустил лук. Не бог ли перед ним? Только теперь он обратил внимание на сшитую из чернобурок одежду вождя ненцев, на чёрную шкуру его оленя. Неужели Саубараг, Чёрный Всадник? А тот уже снова опустился в седло и непринуждённо спросил:

— Какой зверь тебя бережёт?

— Волк... Крылатый волк.

— А меня — три зверя. — Ненец похлопал по кинжалу. — Наши медведь с орлом и ваш, степной — рогатый волк. Меня манжары в плен взяли, сарматам продали. Бежал к гуннам, у них научился на коне биться. Явился мне рогатый волк, сказал: «В тундре олень лучше коня. Иди в Саяны, найди народ с языком, похожим на ваш. Научись там ездить на олене». Вернулся я в тундру со стадом оленей, с дружиной. Большим вождём стал, всем врагам отомстил.

— Я тоже хочу стать большим вождём. И отомстить Ардагасту, хоть его и зовут Солнце-Царём, — неожиданно вырвалось у Андака.

Наглый и смелый Хан-Хаденгота невольно располагал его к себе. А тот довольно улыбнулся:

— Само Солнце прогневить не боишься? Скажи, какому богу молишься?

— Я чту Саубарага, бога ночных набегов.

— Ты чтишь Нга, — заговорил вдруг человек на санях, и слова его падали, как удары молота. — Нга, нижнего мира владыку, смерти владыку, всему злу отца. У него много лиц, ты только одно знаешь, и не самое важное. Откуда тебе знать? Ваши колдуны перед нашими шаманами — совсем дети.

— Понял? Это говорит Паридэ-Хабт, Чёрный Бык-Олень, великий шаман. Слушай его, он всё знает, — сказал Хан-Хаденгота, и в голосе его теперь была не дерзость, но боязливое почтение. А шаман продолжал:

— Хочешь на Священный остров ступить, солнечную стрелу взять? Врагом Солнца стань, воином Нга стань, тогда сможешь. Приказы Нга от меня узнавай, тогда сможешь.

Человек на санях глядел в лицо Андаку снизу вверх, но под его властным взглядом князь чувствовал себя маленьким и растерянным. Даже Сауархаг, Чёрный Волк, колдун-оборотень, не страшил его в детстве так, как сейчас этот шаман с оленьими рогами. Лезть в битву богов? Не сожжёт ли его на месте Гойтосир-Солнце? Он робко поднял глаза к небу. Оно было сплошь затянуто белёсой пеленой. Бросил вопросительный взгляд на жену. Та презрительно вскинула голову, всем своим видом говоря: «Он ещё раздумывает!» Дрожащей рукой Андак нащупал за пазухой чёрный халцедоновый амулет, поднёс к лицу. Испуганная, мечущаяся мысль князя понеслась на юг. Вскоре в мозгу зазвучал недовольный голос Валента:

— Чего тебе? Я занят.

Андак торопливо зашептал. Выслушав его сбивчивый рассказ, некромант ответил:

— Слушай во всём этого мага. Твоё дело — добыть и доставить стрелу. Мог бы и не беспокоить меня.

Князь взглянул на тёмную поверхность амулета. Всадник с копьём и крылатый старик с косой. Двое из многих лиц того, чьим рабом он отныне стал. Вернее, был им всю жизнь. Потому что хотел славы, почестей, власти и всего, что власть даёт знатному воину. Разве может он теперь вернуться без добычи, без победы? Жена и дружина бросят его. А надсмотрщика он сам над собой поставил. Сейчас тот лишь передал его другому надсмотрщику. Князь покорно склонил голову перед шаманом.

Ненец довольно хлопнул сармата по плечу:

— Не боишься подземному хозяину служить, с небесным воевать! Ай хорошо! Ты тоже сюдбя! Знаешь, кто такой сюдбя? Великан-людоед. А ещё — великий воин: сильный, как великан, страшный, как людоед. Закон для сюдбя — его сила. Это слабым закон даёт Нум. Про меня песни уже есть. Как я говорю детям врага: «Сегодня не буду вас убивать, завтра убивать приду». Будут песни и про тебя, когда вернёшься с солнечной стрелой.

«Если вернусь», — обречённо подумал Андак.

Две дружины, конная и оленная, двинулись вверх по Усе. Хан-Хаденгота оживлённо говорил сармату:

— Ты не знаешь тундры, я знаю. Слушай меня — богатую добычу возьмёшь. Нет в тундре ни золота, ни серебра, зато слоновая кость есть.

— Разве тут водятся слоны?

— Раньше водились. Потом под землю ушли. Мы их зовём йен-гора, земляными быками. А бивней их много осталось. А в Ледяном море есть морж-зверь с большими клыками, а ещё нарвал-зверь с длинным рогом. Те рога и клыки не хуже слоновых бивней. Мы дорогую кость по тундре искать, в море добывать не будем. Глупые сииртя добудут и нам принесут. И меха тоже принесут. Даже белых медведей — видел таких?

Вскоре по тундре с юга на север, от охотников-печорцев к зверобоям и рыболовам сииртя пошла-покатилась тревожная весть: «Железные люди идут! В железных малицах, железных шапках. Кто не даст, что они скажут, — железным оружием убивают. На гривастых безрогих оленях едут. С ними — ненцы на рогатых оленях. И зовутся те люди — росы!»

Глава 4 ЛЮДИ НЕ3НАЕМЫЕ

Чёрные Медведи с остатками ещё двух разбойных дружин, преследуемые отрядом Кудыма, пробирались лесами к потайному городку Корт-Айки. Сам Железный Старик ехал мрачный, безмолвный, но с гордо поднятой головой. Не хватало ещё, чтобы его увидели слабым, раздавленным неудачей эти трусы в крашеных шкурах, что бросили его в бою! Не стал бы он их и спасать, если бы сам не потерял многих воинов... А зря он оставил жену стеречь городок. Хотел доказать не так ей, как себе, что может победить и без неё, всезнающей лесной ведьмы. Хорошо хоть, все четверо их сыновей вернулись из боя живыми. Погибли два сына от наложниц, двое зятьев. Дочери выть будут... Ничего! Только бы ушёл на север Ардагаст с его волхвовной сворой, а тогда он, Корт-Айка, сквитается с князем-предателем. И с его дубиной-сыном: пусть не ломает то, что сам вовек не скуёт. А без них двоих всё племя покорится ему с Яг-мортом. Потом уже можно будет догнать проклятых росов или подстеречь на обратном пути.