Ардагаст и Братство Тьмы

Глаза Вышко были полузакрыты, но он ясно видел — не светлицу, а далёкий остров на Ледяном море. Сын великого волхва говорил медленно, негромко, то и дело замолкая:

— Вижу море Ледяное, на нём курган большой. Не из земли, из снега... В нём царь Ардагаст и всё его войско. И царица Ларишка там, и твои, Рада, батя с мамой... И Хилиарх там, и мой тятя...

— Все в кургане? Мёртвые? — вздрогнула Рада.

— В кургане свет... добрый, золотой. Там все живые... А снаружи ветер, метель, сама Яга на большом чёрном олене... И колдуны злые, и черти...

Девочки испуганно заойкали. Валамир спросил:

— А мои мама с тятей где?

— Вижу остров... Большой, весь в снегу... Гора, на ней мёртвые звери — большие, страшные («Мой батя двоих убил, Вышко видел», — вполголоса гордо сказал Валамир)... Пещера... её твой тятя с воинами стережёт. А в ней твоя мама и моя. От них к кургану сила идёт — добрая, солнечная... — Мальчик не без труда подбирал слова. — Ну, словно речка, а вода золотая, и всё видно сквозь неё. И ещё одна речка золотая к кургану течёт — от волхва, он на золотой птице летит... А в кургане горит Огненная Чаша! Свет к свету идёт, огонь к огню... Тятя с мамой хотят курган открыть, рать выпустить!

Мальчик вскочил со скамейки, глаза его возбуждённо сверкали, руки были простёрты вперёд.

— Поможем им! — воскликнул Ардафарн. — А ну, в круг!

Дети спрыгнули с лавки, стали, взявшись за руки, словно в игре. Они знали: так становятся волхвы, когда хотят соединить чародейные силы. Вышеслава за руки взяли, замыкая круг, Ардафарн и Рада. Воин, волхв, женщина — так нужно, это царевич как-то услышал в разговоре отца с Вышатой. Вслед за Вышко дети подняли сцепленные руки и сразу почувствовали, как могучая, но добрая сила входит в них сверху и тут же устремляется далеко на север, сквозь дождь, холод, метель. На миг все увидели снежный курган посреди ледяной пустыни, и своих родных в нём, и две золотые воздушные реки, текущие навстречу солнечному пламени, озаряющему изнутри курган. Золотистый свет озарил божницу, охватил круг детей.

— Боги, Перкунас-Перун, Свайкстикс-Даждьбог, спасите царя Ардагаста, — шёпотом молилась по-голядски Милда. Она думала об одном: что будет, если Зореславич погибнет в северных дебрях, а вернутся Андак с Саузард. Восемь лет назад Ардагаст привёл с верховьев Десны толпу рабов-голяди. За это время они все заработали себе на выкуп. Одни ушли к сородичам в верховья Днепра, другие вернулись на Десну, многие же остались среди росов. Что их всех ждало при царице Саузард? Снова рабство, набеги, невольничий рынок в Ольвии. И Милда звала на помощь Солнце-Царю богов Солнца и Грома.

Вышата был сосредоточен как никогда. Он ясно ощущал, как течёт двумя потоками добрая сила навстречу заточенному в снежном холме огню Колаксаевой Чаши. Чувствовал даже слабенький поток, идущий откуда-то с юго-запада. (Почему-то снова мерещилось лицо сынишки.) Сосредоточили свои силы и трое шаманов. Снеговой купол, соприкасаясь с золотистой преградой, созданной Огненной Чашей, подтаивал. Волхвы позаботились о том, чтобы этот купол изнутри покрылся толстым и прочным слоем льда. Теперь можно было не опасаться, что гора снега обрушится на войско, как только Чаша будет убрана.

Всё было готово. Пятеро волхвов и три волхвини соединили свои силы. Их дружественной мысли не могли преградить путь ни расстояния, ни пурга, ни толща снега и льда, ни злая ворожба Чёрного Быка и его своры. И вот чародейный удар огромной силы обрушился на снежный курган у подножия. В снежной толще появился проход в полтора человеческих роста высотой. Воины расступились, пропуская царя к проходу.

— Росы, вперёд! Слава! — разнёсся его голос под ледяным сводом.

И вылетели из снежной могилы сначала конные росы, за ними — манжары, а следом — сииртя и печорцы на собаках. Проход был с южной стороны, и старуха со зверобогом поначалу не поняли, в чём дело. Они-то старались обвалить свод кургана, и это им теперь удалось. Снежный холм стал похож на разграбленную степную могилу с воронкой наверху. Только вот людей в холме уже не осталось.

Увидев выезжавшую из-за кургана рать, Бык Севера разинул пасть. Сейчас он разметает этих людишек ледяным ветром, заморозит, занесёт, снегом посиневшие трупы. А самых наглых затопчет громадными копытами. Но в руке у переднего всадника была чаша, и золотой луч бил из неё прямо в морду гигантского зверя. И потеряло силу ледяное дыхание, стих холодный ветер. Разлетелись разноцветными искрами души нечистых покойников, и угас сполох. А сам рогатый великан неуклюже затоптался на месте, отворачивая голову от луча и норовя достать своих врагов копытами. Вскоре ему стало и вовсе не до людей. Сверху на зверобога устремился, гремя четырнадцатью крыльями, Минлей. Чёрный олень отбивался рогами, вставал на дыбы и наконец обратился в бегство под хохот и свист росов и их союзников.

— Что, карга старая на скотине чёрной, слабо тебе росов заморозить? А курган нам и без тебя добрые люди насыплют! — орал Шишок.

Чёрный олень выбрался на берег и бросился в глубь тундры. Солнечный орёл впился бы ему в спину, но старуха, отцепив от пояса тяжёлую дубину, отбивалась ею от птицы. А маленький человечек на спине Минлея ещё и досаждал богине всевозможными заклятиями, способными даже ей отвести глаза или причинить, к примеру, насморк.

Хан-Хаденгота наблюдал с Мыса Идолов, как выстраивались на льду для новой атаки росы, но сердце вождя оставалось бестрепетным. Боги бежали, чары не помогли? Он воин, а не колдун, и надеется на силу оружия и храбрость бойцов. Тем более, что в его оружии теперь сила Грома. Не терял духа и Чёрный Бык. Снова загремел его бубен, понеслось к небу заклятие:

— Зову вас, Сыны Севера! Именем Нга зову: придите с грозой, с тучами, одолейте Минлей-птицу и дерзкого Або-шамана!

А железный клин уже снова нёсся, гремя доспехами, к острову. У основания мыса, там, где берег был наиболее пологим, выстроились ненцы верхом на оленях. Справа и слева от них восседали на своих медведях сюдбя-великаны и жались к берегу кое-как вооружённые тунгаки. Ещё больше чертей толпилось наверху, на скалах, воя и ревя громче всех. На что надеялось это воинство, где и железное-то оружие было лишь у ненцев? На чары шаманов? Чёрный столб по-прежнему возвышался над провалом, но ничего опасного оттуда как будто не исходило.

Чёрные шаманы, однако, не бездействовали. Они прикрыли чарами дружину Хан-Хаденготы так, что духовное зрение солнечных волхвов не смогло различить скрытых в её оружии молний. Лишь Лунг-отыр, грозовой шаман, разглядел опасность, когда враги были уже совсем близко. «У них оружие Грома! Прикройте царя!» — долетел до Аристея с Вышатой его мысленный голос.

А стрелы уже сорвались с тетив. Обычные стрелы с костяными и бронзовыми наконечниками. Но наконечники эти пылали ослепительным синим огнём. С грохотом прожигали они насквозь панцири и кольчуги из лучшей стали, и полные сил, опытные воины без вскрика падали, гремя доспехами, на лёд. От громовых стрел не пострадало лишь остриё клина, где находились царь и лучшие бойцы. Вышата и шаман-ворон в последний миг успели выставить магический заслон. Да и Ардагаст сразу вспомнил, как восемь лет назад у стен Аркаима в его воинов летели такие же не знающие преград стрелы. Широким взмахом руки с Чашей царь описал полукруг. И вот уже золотистая завеса надёжно прикрыла весь железный клин. От ударов стрел-молний завеса ходила ходуном, но не рвалась, и пылающие наконечники расплёскивались по ней яркими вспышками. Концы завесы слева и справа держали Зорни-шаман и Лунг-отыр.

Царь приказал коннице остановиться. Иные кони, напуганные молниями, рвались назад, и всадники с трудом утихомиривали их.

Вдруг два десятка ненцев прямо из седел взмыли в воздух и понеслись в сторону росов, на лету накладывая стрелы на тетивы. В тот же миг Аристей полетел назад и, прежде чем ненцы оказались над головами росов, золотистый полог защитил клин и сверху. Несколько стрел попали в шамана-ворона и... полетели дальше: духовное тело ворона Аполлона нельзя было поразить даже грозовой стрелой.