Арест Сталина, или заговор военных в июне 1941 г.
Шрифт:
Ну, это все лирика, скажут мне читатели, ближе к делу. За что же «замочил» Никита Сергеевич Хрущев и Сталина, и Берия? Я склоняюсь все же к мысли, что за войну! За боязнь раскрытия того тайного предательства, которое он, Хрущев, осуществлял на протяжении всей войны. В начальный период войны — больше, на завершающем этапе войны — меньше, но от этого оно, предательство, не стало менее подлым. И Жуков помогал Хрущеву в делах 1953 года, в государственном перевороте, тоже, как «подельник» по предательству на войне, очень большому. Эта «парочка» учинила не одну кровавую «мясорубку» бойцам и командирам Красной Армии, в 1941 и 1942 годах. Да, и в последующих победных годах тоже немало наделала кровавых подлостей.
После войны, как пишет А. Б. Мартиросян, Сталин поручил Военной прокуратуре разобраться по поводу трагических событий 1941 года. Было проведено расследование, и ряд генералов были арестованы. Одни получили сроки, другие были
За что же были наказаны эти генералы? Очевидно, за предательство. Например, Худяков и Ворожейкин — генералы ВВС, — эти точно, за предательство Их предательство — это 1941 год, особенно в битве под Москвой. И мне думается, что это все-таки «караси», а «налимы» ушли. Л. П. Берия не было в силовых структурах после войны— атомным проектом занимался. А то бы этим «налимам» несдобровать! Но не мог Лаврентий Павлович разорваться на несколько частей: к тому же, атомный проект был куда более важной государственной задачей на тот момент. Не смог Берия заглянуть в свое будущее — в противном случае, этой «сладкой парочке», Хрущеву и Жукову, не поздоровилось бы.
Как видим, тема предательства генералитета все-таки возникла после войны, и что самое главное, была проверка Военной прокуратуры по этой линии в высших эшелонах военной иерархии. Пусть даже только в ВВС Красной Армии. А ведь можно было бы потянуть за ниточку, и клубочек размотался бы больше.
БЫЛА ЛИ ПОМОЩЬ ГИТЛЕРУ ОТ НАШЕЙ «ВОЕННОЙ ОППОЗИЦИИ»?
В связи с этим, хочется задаться вопросом: «А не рассчитывал ли Гитлер при нападении на Советский Союз именно на фактор предательства и измены в высших военных эшелонах Красной Армии и советского правительства?» А почему бы и нет? Заговор Тухачевского тому пример. И не надо думать, что с расстрелом руководителей заговора исчез сам заговор. Как уже говорилось, те, кто избежал ареста, затаились, но сути-то своей не изменили. Они могли прикинуться и верными ленинцами, и стойкими коммунистами, и преданными Родине патриотами. Но тем опаснее они становились!
Рассмотрим пример с Д. Павловым— командующим Западным фронтом. Он «открыл» фронт немцам — за что был 30 июня арестован. Ему были предъявлены обвинения в развале управления вверенных ему военных структур, в чем он признался, — и по решению Военного трибунала Павлов был 22 июля 1941 года расстрелян. Давайте зададимся простым вопросом: «Он что, не понимал того, что делал?». Судя по протоколам его допросов, очень даже понимал. Он кто? Самоубийца? Что-то не очень подходит на эту роль. Любой офицер, а уж генерал в ранге Павлова тем более, знает, что за такие действия, а правильнее сказать, бездействия, в военное время полагается трибунал.
Павлов, что, решил дурковать? Посмотрим, мол, что из этих моих чудачеств выйдет? Конечно же, нет! Все он прекрасно знал— не первый день в Красной Армии. Представим себе, что он состоит в заговоре генералов, и некто из высшего руководства, судя по всему, Мерецков, дает ему указание на противоправные действия при начале военных действий со стороны Германии. Нормальная реакция Павлова в подобной ситуации должна быть такой: «Будет ли успех в данном деле?.. Какова гарантия личной безопасности?». Ведь Особый отдел фронта не для того создан, чтобы «лапу сосать»! Ну, если не особисты, то все равно найдутся «добры молодцы», которые возьмут его «под белы рученьки» и доставят куда надо. Так ведь все и произошло на самом деле. Но это было потом. А до начала войны Павлова, по-видимому, убедили, и убедили основательно, что все сойдет ему с рук, иначе он не совершил бы всего того, из-за чего, в конце концов, попал на скамью подсудимых, и его расстреляли.
Значит, Павлова убедили, что с началом военных действий в верхах, в Кремле, произойдет что-то, и власть будет подконтрольна заговорщикам. И тогда кто же его, Павлова, обидит? Тут тебе и личная безопасность и материальное благополучие в придачу. И Павлов встал на путь предательства, зная, или, во всяком случае, полагая, что «дело выгорит». В противном случае, он этого делать не стал бы.
Что же могло быть весомой гарантией, чтобы Павлов согласился с данным ему предложением? Не надо забывать, что на карту поставлена его собственная жизнь. Тут должен быть точный расчет, с такими вещами
не шутят. За примером обратимся к событиям 1944 года. Июльский заговор против Гитлера. Штауффенбергу (активному заговорщику, организатору взрыва в Ставке фюрера) кажется, что покушение на Гитлера прошло успешно, и он стрелой летит в Берлин и просит командующего Резервной армии генерала Фромма примкнуть к заговору, чтобы взять под контроль столицу. Командующий Фромм был как бы «пассивным» заговорщиком и поэтому потребовал гарантий в том, что Гитлер мертв. Убедившись, что попытка убийства Гитлера не удалась, Фромм отказался сотрудничать с руководителями заговора, как те его ни уговаривали. Что и спасло ему в результате жизнь, а заговорщики остались при своих интересах. Как видите, положительный результат в покушении на жизнь первого лица государства играет исключительно важную роль в проведении заговора.А не был ли такой вариант в нашей истории с генералом Павловым? То есть, его убедили, к примеру, что первое лицо государства 22 июня будет «нейтрализовано», и Павлов дал «добро». Но у заговорщиков в этом деле «не срослось»...
У читателя есть сомнения, что покушения такого уровня готовят не на первых, а на вторых или третьих лиц? У меня, лично, нет! Кто у нас в июне 1941 -го был первым лицом в государстве? Сталин. А вторым лицом кто был? Молотов. Разница, сами понимаете, существенная. И кто у нас, по версии Хрущева, «исчез» в первые дни войны из Кремля? Не Молотов же, а Сталин. Если недоверчивый читатель потребует от автора неопровержимых доказательств, то, к сожалению, документов, прямо уличающих заговорщиков, нет и не предвидится. Вряд ли документы такого рода сохранились к настоящему времени. После государственного переворота 1953 года хрущевцы очень сильно почистили архивы, избавляясь от компрометирующих материалов. Есть надежда, что со временем все же будет найден архив Берия: его личные бумаги и различного рода секретные документы, которые пригвоздят к позорному столбу предателей. А сейчас, к сожалению, в расследовании приходится использовать только косвенные улики. Но от этого ведь данная тема не становится менее острой. Сколько же сотен тысяч бойцов Красной Армии было загублено для достижения этой подлой цели — свержения Советской власти в 1941 году!..
Итак, отсутствие Сталина в Кремле с 22 по 25 июня 1941 года по невыясненным обстоятельствам будет играть на версию покушения на Сталина, а значит, и на заговор военных. Конечно, 22 июня взято условно, потому что «нейтрализация» Сталина могла произойти и чуть раньше этого срока.
Давайте же, более пристально рассмотрим события первых дней войны. Тут без «мемуаров» Жукова не обойтись. Ночь перед нападением Германии на Советский Союз. Все спят — один лишь он, Жуков, из лучших генералов, бодрствует! Звонит на дачу Сталина: «Тревога! Тревога! Враг напал на нашу страну! Срочно все просыпайтесь и дайте мне разрешение немцев побить! Что, не хотите отвечать, товарищ Сталин? Да вы хоть понимаете спросонья, что я вам говорю? Ага! Дошло, наконец! То-то же! Сейчас, еду в Кремль, и вас там жду».
Читатель спросит, почему эти события изображены так карикатурно? А как надо относиться ко всему тому, что написано Жуковым о первом дне войны? Все описание происходящего— в лучшем случае, художественная лирика, в худшем — подлое вранье, и не более того. Вспомним еще, что у Жукова было всего 3 класса церковно-приходской школы и 4-й класс городского училища (собственноручная запись в Личном листке по учету кадров), плюс командирские курсы, т.е. довольно скромный литературный багаж. И ведь исхитрился написать мемуары, довольно объемные по содержанию. Разумеется, ему в этом «помогали». Но все равно это его маленький личный «подвиг» — к тому же, хотелось, наверное, вы* глядеть «беленьким и пушистеньким». Отчасти это удалось. Но, думается, эти мемуары ему написали в Институте истории СССР, и те полторы тысячи замечаний сделали не ему, а он своим «соавторам». Посудите сами. Жуков жил на своей даче, как затворник. У него было ограничено свободное перемещение. К тому же, надо было работать с архивными материалами. Молотову же не дали такой возможности. Просто Жукова «использовали» как имя для написания более-менее приглядной картинки под названием «Великая Отечественная война».
Но вернемся к жуковским мемуарам. Сталину не надо было подходить к телефону, — Жуков, видимо, никогда не был на даче Сталина, поэтому и не знал, что там находится телефонный коммутатор. На коммутаторе сидит оператор связи, а не начальник охраны, как нас пытается уверить товарищ Жуков. Когда абонент звонит на дачу, он попадает на оператора, находящегося на коммутаторе, и представляется ему, называя свою фамилию, должность и, по возможности, цель звонка. Если бы дело происходило днем, то оператор соединился бы по внутренней связи со Сталиным и выяснил бы у него, желает ли тот разговаривать с данным лицом. Получив утвердительный ответ, оператор просто бы соединил абонента со Сталиным, в какой бы комнате тот ни находился в данный момент.