Аргентинское танго (Игра до победы)

— Кто из нас инструктор по поло?

— Вы, разумеется.

— Тогда почему вы учите его? Роб не может слушать двух наставников одновременно. Либо вы тренируете его, либо я. Но не оба сразу. Надеюсь, я ясно выразился? — Рот Рауля сжался в прямую линию.

— Я только стараюсь помочь.

— Ваша помощь нежелательна. — Его голос едва заметно дрожал от сдерживаемого гнева. — Вы только сбиваете его с толку. Всякий раз, когда я говорю что-нибудь, он смотрит на вас: согласны ли вы? Продолжаться так не может. — Пальцы Рауля крепко стиснули рукоятку клюшки. — Я хочу, чтобы вы держались подальше от практических занятий и от тренировочной работы… и воздерживались от любых инструкций!

Это распоряжение привело Лес в ярость. Не в силах устоять на месте от распиравшего ее возмущения, которое требовало выхода в каких-то действиях, она шагнула к деревянной лошади.

— Я его мать! У меня есть право находиться там. Вы не можете запретить мне наблюдать.

Когда она остановилась, их разделяло только туловище-бочонок с привязанным к нему седлом.

— А разве учителя в школе, где он учится, позволяют вам сидеть на их уроках? — Рауль смотрел ей прямо в глаза, опершись рукой, сжимавшей клюшку, на седло, а другой ухватившись за доску, изображавшую лошадиную шею. — Разве вам разрешают подсказывать ему, когда он отвечает урок по истории или английскому языку? Нет! И я не позволю это здесь!

— Вы не позволите? — Лес наклонилась к нему, вцепившись руками в грубые доски деревянного коня. — Я вам плачу! И не вам мне диктовать, что делать, а чего не делать!

Они стояли так близко друг к другу, что единственной преградой меж ними оставалось только седло.

— Тогда дайте мне делать то, за что платите, и не вмешивайтесь! — Глаза Рауля сверкали от гнева. — Он не нуждается в том, чтобы вы вытирали ему нос. И ему не нужно, чтобы вы говорили ему, что правильно и что неправильно. Это моя обязанность, и я получаю за нее плату. — Он отодвинулся назад от Лес, сжав губы в прямую линию. — Мне доводилось видеть таких родителей, как вы. Вы хотите контролировать все, что происходит в жизни ваших детей. Ведь вы знаете, что для них самое лучшее, не так ли? Но для них лучше всего было бы, если бы вы оставались в стороне!

— Кого мы обсуждаем? Моего сына или мою дочь? — резко бросила Лес.

— Хотите вы или нет, чтобы Роб учился играть в поло? — не ответив, спросил Рауль. При упоминании о Трише выражение его лица сделалось еще более жестким и холодным.

— Да, хочу! И еще я хочу, чтобы вы держались подальше от моей дочери!

— Вы это уже мне говорили. Но это не мне, а ей вы должны были сказать, чтобы она держалась подальше от меня! Она меня совершенно не интересует. Я всего лишь был вежлив с дочерью клиента, не более. В ней самой я не нахожу ничего заслуживающего внимания. Но, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вел себя с ней как с несносным, плохо воспитанным ребенком, каким она и является? — с вызовом спросил Рауль.

— Вы были вежливым? Так, значит, вы описываете свое поведение? А как далеко вы можете зайти, чтобы сделать клиенту приятное? Давайте-ка посмотрим… я знаю, что вы целовали Тришу и танцевали со мной, — с язвительным сарказмом проговорила Лес. — Вы что же, никак не можете решить, которой из нас необходимо доставить удовольствие?

Глаза Рауля сузились.

— Может быть, я что-нибудь неправильно понял. Почему вы хотите, чтобы я держался подальше от вашей дочери?

— Потому что ей едва исполнилось восемнадцать…

— …и она намного моложе меня? Так ведь? — Негромкий голос, каким был задан вопрос, заставил Лес насторожиться.

— Да, именно так. Я рада, что вы это понимаете, — проговорила она.

Ее охватило напряжение, не имевшее ничего общего с гневом. Лес повернулась и медленно пошла к лошади.

— А вы? Что вы скажете о себе? — спросил Рауль.

Лес резко остановилась, инстинктивно напрягшись.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Я достаточно стар, чтобы годиться Трише в отцы. А вы — ее мать. Разведенная, без мужчины. Испытывающая одиночество, как я заметил. Возможно, я не расставил все точки над «i» до того, как вы приехали сюда, в Аргентину, и не дал вам ясно понять, на каких условиях работаю. Я продаю за плату свое умение играть в поло, но когда вы его покупаете, то в сделку не входят мои услуги в постели.

Казалось, Лес захлестнула волна жара.

— Какое высокомерие! Что заставило вас подумать, что я желаю видеть вас в своей постели? — Горячие слезы жгли глаза, когда она гневно отрицала, что подобная мысль когда-либо приходила ей в голову.

— В ту ночь в Париже, в вашем номере в отеле, разве вы не приглашали меня в свою постель? — насмешливо спросил Рауль.

— Нет! И если вы помните ту ночь, то должны вспомнить, что я велела вам убираться вон. — Лес дрожала всем телом от стыда и ярости.

— Вы не первая богатая женщина, которая пыталась… сделать мне предложение, — парировал Рауль.

Лес чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и повернулась, чтобы выйти из ямы.

— Нет никакого смысла продолжать дальше эту беседу, — проговорила она дрожащим голосом и направилась к двери, прорезанной в сетке.

— В будущем вы не будете присутствовать на занятиях по поло, — сказал Рауль ей вслед, когда Лес отворила решетчатую дверь и шагнула в проход.

Тени у стен окутали ее утешающей темнотой. Лес задержалась на миг у боковой двери.

— Я буду приходить, черт возьми, когда сочту нужным. А если вам это не нравится, мистер Буканан, то можете сказать мне, чтобы я убиралась вон!

Слезы бежали по ее щекам, и она выскочила за дверь, еще не успев проговорить последнего слова. За то время, что она провела возле тренировочной ямы, стихнувший было дождь вновь сменился ливнем, который намочил Лес с головы до ног, как только она ступила наружу. Слишком поздно она вспомнила о зонтике, прислоненном к стене возле ямы для поло. Но не только ливень — ничто на свете не могло бы заставить ее вернуться обратно. Сейчас ей хотелось лишь одного — оказаться как можно дальше от Рауля и всего с ним связанного.

Когда она побежала по дороге по направлению к дому, возле нее остановился автомобиль и из него выскочил водитель, один из рабочих конюшни.

— El senor? — Водитель указал на здание, где находилась яма для поло, подкрепляя свой вопрос языком жестов и явно спрашивая, находится ли Рауль внутри. Он говорил и еще что-то, но единственное слово, которое было знакомо Лес, — это telefono. Очевидно, кто-то срочно просил Рауля к телефону.

Лес кивнула. Ее лицо было слишком мокрым от падающего дождя, чтобы рабочий смог заметить соленые слезы, мешающиеся со струями ливня. Водитель побежал ко входу в строение, а Лес посмотрела на оставленный автомобиль — старенький и весь заляпанный грязью. Двигатель работал, выпуская из выхлопной трубы голубовато-серый хвост ядовитого дыма. Лес подбежала к машине и быстро уселась за рулевое колесо.

У нее в голове не было никакой определенной мысли, кроме одной, — поскорее уехать отсюда подальше. Перед глазами все еще расплывалось от слез, и Лес, не смахивая их, разглядывала незнакомую приборную панель, пытаясь понять, где что находится. Потрогала одну ручку, другую. Вторая ручка, которую она повернула, заставила «дворники» заскользить по ветровому стеклу из стороны в сторону. Лес включила скорость и нажала на педаль газа. Машина рванулась вперед. Лес услышала, как сзади кто-то закричал, и с силой вдавила педаль акселератора в пол.