Аргонавты Средневековья

По пути Дионис учил людей виноделию и творил чудеса: то преображался в козла, льва, пантеру, то заставлял бить из-под земли фонтаны вина, молока и меда. В шумном экстатическом шествии бога растительности участвовали женщины-вакханки, менады в венках из плюща, одетые в шкуры диких животных, с тирсами – жезлами, увитыми виноградными листьями, – в руках. Римляне полагали, что Дионис познакомил варварские народы с достижениями передовой культуры.

Триумф Диониса – покорителя Индии – излюбленная тема в искусстве императорского Рима. Триумфатор, в колеснице, запряженной слонами, пантерами или кентаврами, среди пляшущих сатиров и вакханок видим на римских саркофагах и мозаиках, на коптских тканях IV–V вв.

Свое особое место в вакхическом кортеже занимал толстобрюхий хмельной Силен, сопровождающий бога вина. Иногда его изображали с ланью или слонами. По Лукиану, в индийском походе у Диониса было два помощника: Пан и «приземистый старик, несколько тучный, пузатый, курносый, с большими торчащими кверху ушами, с неверной походкой, опирающийся на дроковую трость и почти все время верхом на осле разъезжающий». Он «в плаще шафранного цвета и, по-видимому, как военачальник пользуется чрезвычайным доверием верховного вождя». [82] Во время битвы с индийцами Силен командовал правым крылом войска. Во главе отдельных отрядов стояли сатиры. Этим сюжетом, видимо, навеяна композиция «Силен со слонами» на кружке из Афанасьева, в орнаменте которой органически сплавлены греко-римские и азиатские мотивы. Возможно, на ее дне представлен сам Дионис, которого в Бактрии и Индии изображали бородатым («индийский Дионис»).

82

Лукиан. Собр. соч. Т. 2. М.-Л., 1935. С 691

О дионисийских культах в Иране и Средней Азии в эпоху Греко-Бактрии, Великих Кушан и Парфии появляется все больше археологических данных. Но у земледельческих народов Азии эти культы возникли задолго до походов Александра Македонского, распространивших греческий язык и культуру далеко на восток. Греческие божества слились со своими восточными двойниками, а не были искусственно привнесены извне. Триумфальное шествие Диониса от «пашен Лидии златой» до Бактрии и склонов Гиндукуша подготовили родственные локальные культы. Представления о боге, который, уничтожая все дисциплинирующие ограничения, одновременно предстает носителем достижений цивилизации, издавна бытовали в Иране, Бактрии, Согде, Фергане, Хорезме. Здесь отмечали свой цикл дионисийских праздников, посвященных созреванию винограда и изготовлению вина.

В раннесредневековом искусстве Ирана и Средней Азии античные сюжеты возродились под влиянием оживления связей по Шелковому пути, когда купеческие рейсы отодвигали все дальше на восток пределы византийского «земного круга».

Рис. 24. Шествие Диониса Иранское серебряное блюдо, VI– VII вв. Галерея Фрир в Вашингтоне.

В сасанидской и среднеазиатской торевтике [83] вакхические мотивы – Вакх с пантерой, его победоносное шествие, Силен с винным мехом, танцы менад, виноградные лозы – получают развитие благодаря знакомству с так называемым византийским антиком (рис 24) Это серебряные сосуды со сценами из античной мифологии – произведения ювелиров эпохи Юстиниана I и его преемников Как и придворные стихотворцы, мастера по металлу ориентировались на академическое подражание древним образцам. Они отразили вкусы высшего общества Восточной Римской империи, которое считало себя наследником языческих цезарей Рима. Перевозимые по дорогам «шелковой дипломатии» (с 568 по 576 г Среднюю Азию посетило семь византийских посольств) произведения торевтов Рума в короткий срок достигали Согда и Ферганы, оседая в сокровищницах местных владетелей. Недалеко от Кунгура на Урале найдено блюдо времени Юстиниана I со сценой посещения Венерой Анхиза – чье-то воспоминание о путешествии на Запад или просто дорогая вещь, купленная согдийским любителем редкостей. На блюде вырезана согдийская надпись с именем бухарского государя раннесредневекового государства Уструшана.

83

Торевтика – искусство рельефной обработки художественных изделий из металла

«Капитолическая волчица» Устрошаны

С 1965 по 1972 г в Северном Таджикистане проводились раскопки дворца афшинов (царей) Когда-то он возвышался в цитадели городища, которое отождествляют с Бунджикатом – столицей Уструшаны.

Дворец поражал своими размерами и великолепием убранства интерьеров – затейливой резьбой на деревянных балках, панно и фризах, скульптурными фигурами людей и птиц Стены парадных помещений – трехъярусного зала с тронной лоджией, малого приемного зала, храма и широких коридоров между ними – были покрыты многокрасочной живописью В конце IX в «правоверный» Исмаил Самани присоединил Уструшану к мусульманскому миру Он не только положил конец афшинской династии, но и не пощадил ее резиденцию, дворец ограбили и сожгли дотла Его развалины перекрыты толстыми слоями горелого дерева и обожженной глины, стены докрасна прокалены.

При расчистке центрального коридора археологи обнаружили композицию, уникальную для Средней Азии Контурными киноварными линиями на стене нарисована большая волчица и два обнаженных младенца, припавших к ее соскам От снежных вершин Туркестанского хребта этот древнеримский сюжет уводит нас на берега Тибра, ко временам сложения легенды об основании Вечного города мифическая волчица вскармливает двух царственных близнецов – Ромула и Рема (рис 25).

Рис. 25. «Капитолийская волчица» 1 – итальянский золотой медальон из Ахангарана, VI в, 2 – роспись во дворце Уструшаны.

Согласно созданному в Италии мифу, Ромул и Рем были сыновьями бога войны Марса и Реи Сильвии – дочери Нумитора, царя латинского города Альбы Лонги. Нумитора сверг с престола его младший брат Амулий, повелевший бросить младенцев в Тибр. Но река вынесла детей на берег, и посланная Марсом волчица выкормила найденышей своим молоком. Когда братья выросли, они, убив Амулия, вернули власть деду и основали город на том месте, где их отыскала волчица. С тех пор как версия о чудесном спасении основателей Вечного города получила официальное признание, композиция «Волчица с младенцами» надолго стала эмблемой Рима на памятниках искусства, монетах, печатях. С трофейных значков, отобранных персами у пленных римских легионеров, она перекочевала на сасанидские геммы. [84]

84

Гемма – резной камень, употреблявшийся как печать или вставка для перстня

Но каким образом этот сюжет стал достоянием среднеазиатского художника? Вероятно, промежуточным звеном послужила Византия – преемница античного Рима. При Юстиниане I в Риме чеканили медные монеты с волчицей, кормящей Ромула и Рема. Подобные монеты и оттиснутые с них монетовидные подвески-брактеаты попадали в Среднюю Азию. При ремонте дороги возле древнего поселения на территории средневековой области Илак (Ахангаран) в Узбекистане нашли золотой медальон с припаянным ушком. На его лицевой стороне отчеканен бюст императора в тиароподобном шлеме, кирасе, с копьем и щитом. Образцом для изображения послужили золотые монеты – солиды Юстина I и его преемника – Юстиниана I. Обрамляющую бюст надпись можно расшифровать так: «Наш повелитель Юстиниан, пожизненный Август». Обратная сторона подвески тождественна росписи Бунджиката: волчица и два сидящих на корточках младенца, которые тянутся к ее соскам. Образцы, подобные этому итальянскому медальону, вдохновляли среднеазиатских художников, которые расписывали царские чертоги и замки дихкан.

В искусстве Уструшаны пришлый сюжет переосмыслили. Возможно, он служил иллюстрацией к мифической родословной местных владетелей.

Как и на Западе, на Востоке издревле слагали легенды о родовитых царских подкидышах, вскормленных животными и воспитанных пастухами. В тотемистических представлениях тюркских и монгольских племен, волка почитали как прародителя. В «Истории династии Тан» записано предание о том, что от волчицы произошло тюркское племя тукюесцев, предки которых обитали у «Западного моря» (Арала или Каспия).

Каждый из десяти рожденных ею мальчиков положил начало особому роду. В память о своем происхождении один из потомков волчицы – государь Ашина – вывесил над входом в свою ставку знамя с волчьей головой. Так, осваивая ценности чужих культур, местные мастера наполняли традиционные темы новым, созвучным им содержанием.

Стена из Чанъаня

«В то время как светлейший император Тайцзун во славе и блеске начал свое счастливое царствование, просвещая свой народ и мудро управляя им, в царстве Великий Цинь (Сирия) жил человек высокой добродетели, по имени Олопен; прорицая по светлым облакам, он принес сюда священные рукописи и, наблюдая за гармонией ветров, преодолел трудности и опасности (путешествия).

В 9-й год Чжэн-гуань. [85] Олопен прибыл в Чанъань. Император послал своего министра-военачальника Фан Сюань-лина во главе эскорта в западное предместье, чтобы встретить и сопровождать гостя. Его рукописи были переведены в библиотеке. После того как в (императорских) частных покоях учения эти были проверены, император признал их справедливыми и истинными и приказал проповедовать их и распространять» [86]

Эта надпись на сирийском и китайском языках вырезана на каменной стеле высотой свыше 2 м, которую в 1625 г. нашел китайский кули при постройке дома близ Чанъаня. Стелу, датированную 781 г., когда Адам был «священником, епископом и законоведом Цинистана (Китая)», обнаружили как раз вовремя: в Китай, до сих пор не знакомый с христианством, проникли миссионеры-иезуиты.

85

636 г. н. э.

86

Цит. по: Хенниг Р. Указ. соч. С. 105