Аргонавты Средневековья

Он исходит из того, что между отдельными областями культуры не существовало жестких и неподвижных границ обращение к литературе, эпосу мифологии, истории религий открывает для него неожиданные перспективы. И тогда детали, которые вначале казались несущественными и случайными, превращаются в ключ к пониманию многообразных явлений «Посторонние» факты, якобы независимые друг от друга, находят свое место в целостной картине Раздробленное и само по себе мертвое, вписываясь в широкий контекст, преобразуется в яркую, многообразную и вечно живую историю.

Археолог обладает собственными методами исследования связей, изучая вещи и монеты, найденные вдали от их родины Выявляемые предметы импорта он делит на две категории предметы массового ввоза и предметы роскоши. Первые (монетное серебро, стеклянные и каменные бусы, дешевые металлические украшения, оружие) характеризуют как внешние связи, так и повседневный внутренний обмен (рис 2) Они сначала поступали на городские рынки и ярмарки, оттуда купцы-коробейники разносили их по деревням. Эти иноземные изделия пользовались большим спросом у феодальной знати, в среде ремесленников и крестьян (у последних – за исключением оружия) Предметы роскоши (произведения художественного ремесла из золота, серебра и драгоценных камней, шелковые ткани, поливная и стеклянная посуда) переносились на огромные расстояния в составе посольских и свадебных даров, паломниками, бродячими ремесленниками и эмигрантами, в числе военных трофеев.

Рис. 2. Романские бронзовые изделия с территории Восточной Европы, XII–XIIIвв. 1 – драконовидный водолей-рукомойник (Лотарингия), 2 – водолеи в виде рыцаря (Саксония)

Драгоценная утварь быстро оседала в сокровищницах светской аристократии и ризницах монастырей, превращаясь в «недвижимое имущество». Изделия из серебра нередко переплавлялись в монеты или слитки и снова попадали в сферу обращения.

Определение происхождения импортных предметов позволяет установить те страны, между которыми велся обмен, и страны, расположенные на главных коммуникациях. Хронология вещей намечает периоды зарождения, расцвета и постепенного затухания связей с тем или иным районом, а их картографирование помогает реконструировать важнейшие пути сообщения. Концентрация находок выявляет основные торговые центры. Обстоятельства открытия предметов (в кладах, на территории замков, городских крепостей-детинцев или торгово-ремесленных посадов, среди утвари церквей, на сельских поселениях и в могильниках при них, в дружинных погребениях) содержат сведения о социальном составе участников обмена.

Так углубленное изучение памятников культуры помогает воссоздать историю «открытия земли», рассказать не об изолированной жизни, а о постоянном и плодотворном общении людей.

Глава 1 Средневековые путешествия

Allons! кто бы ты ни был, выходи,и пойдем вдвоем!Со мной никогда не устанешь в пути.Aliens, ни минуты не медля,Пусть лавки набиты отличным товаром,пусть жилье так уютно, мы не можем остаться,Пусть гавань защищает от бурь,пусть воды спокойны, мы не вправе бросить здесь якорь,Пусть окружают нас горячим радушием,нам дозволено предаться ему лишь на самый короткий срок.Уолт Уитмен

Востоке географию считали богоугодной наукой, а расширение географических горизонтов – благочестивым деянием. Странам, покоренным мусульманским завоеванием, принадлежала активная роль в евразийской торговле – весьма уважаемом занятии, ибо сам пророк будто бы сказал: «Купец равно блажен в сем мире и в будущем»; «Кто зарабатывает деньги, угоден Аллаху». В средневековой же Европе существовало двойственное отношение к географическому пространству и идее движения. С одной стороны, боязнь дали, стремление к локальной обособленности и замкнутости в удобно обозреваемом микромире. Казалось, все удерживало от попыток покинуть отчий кров: бездорожье, опасности, на каждом шагу подстерегающие путника, неосведомленность об отдаленных землях, где чужака могли ожидать скорая гибель и забвение. По самой своей природе феодальный строй тяготел к упорядоченности всех сторон бытия: каждому в зависимости от положения в иерархии был предуказан определенный круг обязанностей и соответствующее место в пространстве средневекового мира. Феодализм стремился изолировать сословную личность: приковать рыцаря к его замку, священника – к его приходу, ремесленника – к его мастерской, крестьянина – к его наделу. Кругозор человека замыкался зубчатой стеной леса вокруг распаханного поля, феодальным владением, монастырем или городской общиной. Людей разделяли социальные перегородки, территории дробились на множество разобщенных княжеств и графств. Христианство проповедовало необходимость самоуглубления и сосредоточенности, которым мешает смена впечатлений в путешествии: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Евангелие от Матфея). К обращенности в себя призывал блаженный Августин: «Люди удивляются высоте гор, и огромным волнам моря, и величайшим водопадам, и безбрежности океана, и течению звезд, они же не обращают внимания на себя самих…». [7] Истинно верующему незачем ходить далеко. «Деревце, часто пересаживаемое, засыхает», – утверждали теоретики византийского монашеского аскетизма. Паломничество – это, бесспорно, богоугодное дело, но вместе с тем и опасное для благочестия: ведь пилигримы шли к чужим народам – еретикам и язычникам. Моралисты смотрели с недоверием на беспокойный бродячий люд.

7

Исповедь блаженного Августина, епископа Иппонийского. М., 1914. С. 258.

С другой стороны, человеку Средневековья было свойственно ощущение «жизни в пути». Пребывание в сем бренном мире представлялось постепенным приближением (восхождением) к Богу, который некогда воззвал: «Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за мною» (Евангелие от Луки). Сам Христос подавал пример ищущим святости тысячам пеших и конных, убогий скарб которых умещался в дорожной суме. «Все странствующие, без разбору, принимаются, точно Христос, ибо сказал он: „Я был странником, и вы приняли меня…". С особым же тщанием принимать нищих и пилигримов, ибо в лице их более всего принимается Христос; ведь богатого чтут уже из боязни» (Монашеский устав Бенедикта [8] ).

8

Средневековье в его памятниках. М., 1913 С. 77

Путникам покровительствовали и светские власти, так в «Поучении» Владимира Мономаха было сказано: «…чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол; если не можете почтить его подарком, – то пищей и питьем: ибо они, проходя, прославят человека по всем землям, или добрым, или злым») [9] (рис. 3.).

Рис. 3. Прокаженный у ворот города.Проказа – распространенный недуг в средневековой Европе. Прокаженные, вызывавшие страх, носили специальные отличительные знаки и возвещали о своем появлении трещотками. Французская рукопись начала XIV в. из Библиотеки Арсенала, Париж [10]

9

Художественная проза Киевской Руси XI–XIII веков. М, 1957

10

Le GoffJ Kultura sredniowiecznej Europy. Warszawa, 1970 Рис 127 на вклейке.1

Средневековое общество – общество оседлых людей, накрепко привязанных к своему клочку земли, якобы скованное в неизменных границах, – в действительности пребывало в непрерывном и всеобщем движении. Средневековые люди легко переходили от оседлости к жизни в пути: покидали издавна знакомый и докучный мирок и вырывались на просторы огромного христианского мира, а самые отважные проникали далеко за его пределы.

Вселенская Церковь не знала расстояний и государственных границ. Между ее владениями, разбросанными по Западной Европе, поддерживались преемственные связи. Господствующая культура с ее тенденцией к идеологическому и организационному единству, к постоянному расширению своего влияния за счет обращения «нехристей» в «истинную веру» с ее универсальным латинским языком способствовала развитию коммуникаций. Путешествия побеждали косность повседневного уклада жизни, будоражили и встряхивали людей. На скандинавском Севере слово «домосед» служило синонимом слова «глупец». Славолюбивого Александра Македонского не только осуждали за суетное влечение к недостижимому – им и восхищались, ибо «слишком тесными он назвал пределы земные».

…Землю своим непрестанным движеньемВождь Македонский терзает: своими смирил кораблямиОн Памфилийское море, сломил он Дария трижды,Азию всю покорил, и Пор, не терпевший доселеНи одного пораженья, служить ему должен ВостокаМало, как видно, ему Безумец, как молния, мчитсяОн к Океану теперь: и если судьбы позволят,Ветер ему благосклонный послав, он далекогоНила Тайный источник найдет… [11] Вальтер Шатилъонский

11

Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков М, 1972 С 455.

В Средневековье постоянно сталкивались центростремительные и центробежные силы, элементы объединения и разобщения составляли нерасторжимое диалектическое единство. Сепаратизму и могущественному «духу местности» противостояла неуемная тяга вдаль.

«Нечеловеческие лики чудовищных племен»

Провинциализм сказывался в непонимании реального пространства, смешении понятий «близкого» и «далекого». Его мыслили не как абстракцию, а вполне конкретно. Когда говорили о расстоянии между двумя географическими точками, указывали не определенные меры длины, а время пути.