Аргонавты вселенной

Триста шестьдесят тысяч верст — вот то расстояние, которое отделяет землю от луны и которое теперь пробегает наш «Победитель» — расстояние для астронома небольшое; при нашей скорости это — пустяки. Десять верст в секунду, это — тридцать шесть тысяч верст — в час; ты видишь, — мы могли бы в один час совершить кругосветное путешествие вокруг всего земного шара вдоль экватора.

— Если бы ракета могла развить полный ход сразу, то ровно через десять часов мы были бы на луне; но это невозможно по уже известным тебе причинам.

— На ускорение и замедление уйдет тоже еще около десяти часов; час мы уже провели в ракете; — через девятнадцать часов мы должны причалить к кроткой Силене…

— Ну, а пока, Елена, я хочу есть! А так как от земли мы уже отлетели, а до лунных ресторанов еще далеко, то я надеюсь, что моя женка исполнит роль межпланетной хозяйки и покормит меня чем-нибудь на высоте… — он взглянул на хронометр, — двух тысяч верст над самыми высокими земными горами…»

— «Сейчас, милый!» — встрепенулась Елена.

— «Остолоп я безмозглый, — вдруг хлопнул себя Горянский по голове, так что повязка чуть не слетела.

— Эгоисты мы с тобою, женка, — совершенно позабыли про Чемберта, а он ведь там с ума сходит; надо его успокоить и вообще вступить ним в постоянное сообщение!»

Горянский вытащил из-под дивана переносный телефонный прибор и соединил его через специальный стенной провод висящей снаружи за бортом «Победителя» антенны.

Почти моментально раздался сигнальный звонок: перепуганный, взволнованный молчанием «Победителя» Чем-берт уже закидывал пространство мощными радиоволнами…

— «Видишь, Елена, бедняга Чемберт себе за это время вымотал все нервы и руки отбил на аппарате!» — укоризненно сказал Горянский, берясь за слуховую трубку…

— «Алло! «Победитель»! Отвечайте! «Победитель»! Отвечайте!» — прохрипела трубка в ту же минуту взволнованным нервным голосом Чемберта.

— «Остров! Отвечаю! Горянский! — Успокойтесь, дружище Чемберт, все обстоит благополучно! Двигатель действует превосходно; мы с Еленой здоровы и летим к луне во все лопатки…»

— «Слава богу!» — взволнованно отозвалась трубка.

— «Я набил себе шишку на лбу, и поделом! — продолжал Горянский, — я по-дурацки переставил рычаг почти на целый миллиметр и в полтора раза увеличил скорость.

— Вас на острове, вероятно, тоже здорово тряхнуло?

— Что? — Вихрь и молния? — Все стекла перебиты?!

— На землю опрокинуло?! — Пошел дождь?

— Да, я так и думал!

— Благодарите меня! Это все по моей милости… — Что брат мой, Чигринос, не возносит мне благодарственные моления?

— Что? Вы говорите — на луну по его распоряжению? Что же, это меня радует!.. Пусть передаст через вас все свои поручения на луну, — выполню с удовольствием!

— И шлет луне сто поклонов? И это передам с удовольствием!

— Вы говорите — пропал Мукс? — Не может быть! Ну, ничего, найдется! — Просто запропастился где-нибудь… проказливый чертенок!..

— Что? Обвиняют нас в похищении Мукса? Ты слышишь, Елена? — оторвался Горянский от трубки. — В жертву луне, по распоряжению Чигриноса?..»

Горянский залился неудержимым хохотом вместе с Еленой.

В трубке бился одновременный смех Чемберта.

— «Передайте им, Чемберт, что мы половину его уже зажарили и съели, а другую половину везем на луну в сыром виде… — Нет, кроме шуток, Чемберт, я не понимаю, в чем дело: в ракете никого нет, кроме нас с Еленой; при том крышка тяжела и должна всегда быть закрыта; мне кажется, он никак не мог залезть туда…

— Впрочем, мы обыщем все наши владения — они невелики, — и сообщим вам!..

— Дружище Чемберт, вы не обижайтесь, но я жрать хочу, как миллиард бегемотов, да и вы ведь, вероятно, с утра тоже ничего не ели!.. — Давайте-ка закусим, вы — на земле, а я на небе, то есть, виноват, в ракете; за нас не беспокойтесь — ракета наша тверда в пространстве, как паперть Исаа-киевского собора!..

— Что? Вы хотите говорить с Еленой, — с наслаждением передаю ей трубку… — Только умоляю вас, дорогой друг, не отнимайте ее у меня надолго — желудок мой урчит, как голодный тигр, а она только что обещалась меня покормить». — Горянский передал трубку Елене.

— «Вы — героиня!.. — доносилось из трубки. — Я должен от души извиниться перед вами за то, что вначале испытывал к вам тайное недоброжелательство — я эгоистично боялся, что вы отнимете Горянского у меня и у его великого дела…

— Я вижу теперь, как ошибался: вы не только — жена, вы его соратница… Я преклоняюсь перед вами и завидую вам, несущейся с ним в ракете; вы — подруга гениального человека и вы достойны его. Простите же мое недоверие!..»

— «Вы слишком хвалите меня, Чемберт, — сказала Елена, — вы преувеличиваете мои заслуги…

— Я — не героиня; я просто — маленькая женщина, которая любит, и делаю, что могу… — Не могла же я оставить Володю, когда он решился на этот безумный полет? Я думала, что это невозможно, что это — почти смерть!

— Вижу теперь, что ошибалась… Но, все же ведь не могла я его оставить одного?.. Умирать — так умирать вместе!

— А на вас я не сержусь, Чемберт, я знаю, что вы — хороший и любите Володю, и вам — большое спасибо за заботы о нем и обо мне.

— А теперь вы больше заботьтесь о себе и о своем здоровье: вы и так стали за последнее время такой худой и бледный… Побольше ешьте и обязательно что-нибудь вкусное!..

— Вот я разложу вещи, достану свою поваренную книгу, я ее, кажется, захватила с собой, второпях, и сообщу, вам по телефону рецепт одной необыкновенной яичницы, вроде омлета, а ваш негр вам ее сготовит; хотите, а?

— Не благодарите!.. Не за что…

— Ну, всего хорошего, Чемберт, а то Володя делает мне такую страшную физиономию, и все время указывает мне на свой желудок, и я боюсь, что б он, правда, не умер голодной смертью! Ну, всего хорошего, еще раз!

— Идите-ка и вы завтракать. Часика через два позвоним вам опять».