Архимаг

– Нет, не сказал бы. Не пойми меня не правильно, если бы орки или дроу добрались до этого места, я бы вернулся и выкинул их назад, даже не сомневайся. Это место — мой дом. Но я люблю дорогу.

– Но теперь ты остаешься здесь.

– Морадин зовет меня.

Эмерус кивнул. На лице старого короля отразился покой.

– Да, - сказал он.

Сидя на троне дворфских богов он тоже чувствовал силу, мудрость и древние тайны. И теперь он понимал.

– Всю мою жизнь я провел в Фелбарре, - тихо сказал Эмерус.
– Обальд взял это место, но мы выбросили его прочь. И ты знаешь, что он, к нашему несчастью, явился снова.

– И во имя нашей надежды, - напомнил Бренор своему другу.

– Мне было больно смотреть на то, как ты подписываешь чертов договор Ущелья Гарумна, - признался Эмерус.
– Я знал, что тебе тоже нелегко.

– Ты согласился с договором… - начал Бренор.

– Да, - быстро прервал его Эмерус.
– Так должно было быть. И мы должны были надеяться. Мы не могли воевать с проклятыми орками, без помощи Сандабара и Сильверимуна, а они не желали иметь отношения к этой войне, - он замолчал, чтобы глотнуть эля и сплюнуть на землю.
– А потом они приходят и винят Бренора за то, что новая война началась из-за него, - промолвил он, с отвращением качая головой.
– Трусы!

– Хуже, - сказал Бренор.
– Политики.

Эмерус громко хихикнул над замечанием друга.

– Ты все сделал правильно, мой друг, - сказал Эмерус.
– В первой битве с Обальдом, там, в Ущелье Гарумна, и теперь — в новой жизни. Ты заставил гордиться своего отца и деда. Всех в роду Боевого Топора. И знай, что имя Бренора всегда с уважением будет произноситься в Цитадели Фелбарр, - он поднял свою флягу, и Бренор ударил по ней собственной.

– И в Митрил-Халле, - продолжил Эмерус.
– И здесь, в Гаунтлгриме, не сомневайся.

– А ты сам?
– спросил Бренор.
– Ты скучаешь по Фелбарру?

– Он был моим домом всю мою жизнь, - заговорил Эмерус.
– Но нет, сейчас я не скучаю. Мне хотелось бы, чтобы Парсон Глейв был рядом, но я рад, что он занял мое место на троне. Нет, сейчас, - продолжал он, оглядываясь по сторонам, на большую стройку, прислушиваясь к стуку молотков и скрипу крестовин, смотря на древний и надежный Гаунтлгрим, - сейчас мое старое сердце говорит, что я дома, друг мой. В своем истинном доме.

Бренор кивнул, понимая старого дворфа. Он чувствовал тоже самое, когда впервые пришел в эти священные залы, когда впервые сел на трон Дворфских Богов. Это чувство лежало где-то глубже, чем его любовь к Митрил-Халлу. Это был какой-то древний ропот магии, который касался самой сути его души Делзуна. Он вспомнил восторг, испытанный им после того, как десятилетия и десятилетия назад они нашли Митрил-Халл, вместе с Компаньонами — действительно, завершение этого приключения дало их группе свое имя. Но здесь все было по другому. Глубже и торжественнее. И более глобально. Это путешествие, чтобы возродить Гаунтлгрим, было разделено всеми дворфами Делзуна.

– Правильно, что мы здесь, - убежденно сказал Эмерус.

– Ты же не думал, что я выброшу Коннерада прочь, чтобы забрать мой трон, да?
– согласился Бренор.
– Да, я знаю это, мой друг.

Коннерад вернулся, и выражение на его лице ясно говорила, что он услышал последнюю фразу.

– Ба, это кого это ты выбросишь?
– спроси он.

– Тебя!

– Ты не забрал бы свой трон, - сказал Коннерад.
– Только в моей власти его давать или передавать.

– Да, - сказал Бренор. Эмерус поднял свою флягу эля и сказал:

– Король Коннерад!

И Бренор присоединился к тосту.

– Но я слышал твои слова, - заметил Коннерад.

– Ты был рад отдать свой трон?
– спросил Эмерус, и Коннерад улыбнулся, кивая.

– Я бы хотел, чтобы мой отец увидел это место, - сказал молодой король.

– Планируешь посадить на трон свою задницу?
– спросил Бренор.

Коннерад уставился на друга, выглядя неуверенным.

– Да, ты более, чем достоин, - продолжил Бренор.
– Ты знаешь. Иди и посмотри. Прикоснись к нему, почувствуй его силу. Но ты не сядешь туда, пока мы с Эмерусом не придем, чтобы проследить!

– Ты уверен?
– спросил Коннерад.

– Конечно. Это будет сродни первому разу с женщиной, - со смехом сказал Эмерус.
– Ты сойдешь с него другим дворфом, знай это. Да. Ты узнаешь.

– Тогда не стоит медлить, - сказал Коннерад, поворачиваясь к двери.

– Мы пойдем за тобой, - бросил Бренор.

– Он хороший парень, - заметил Эмерус, когда Коннерад снова покинул их.
– Мне тяжело называть его так когда он стоит рядом с тобой. Потому что ты выглядишь как дворфский младенец!

– Да. Неплохо лишиться старых костей!
– сказал Бренор, снова поднимая флягу в тосте, осушая её и опять кидая в стену позади.

Эмерус сделал тоже самое. Когда рыжебородый дворф начал подниматься, Эмерус схватил его за плечо.

– Я завидую тебе, Бренор Боевой Топор, - сказал старый король.
– Ты станешь Первым Королем новой эры Гаунтлгрима.

Бренор уставился на друга, пойманный врасплох этими прямыми словами. Он не слишком раздумывал о будущем Гаунтлгрима. Его мысли не уходили дальше ведения войны против дроу. В конце концов — здесь было трое дворфских королей, хотя претензии Эмеруса и Бренора были, конечно, весомее, чем у Коннерада. Но Эмерус был стар, как и Бренор. И, без сомнения, не менее заслуживал этого места. Потому слова друга о троне заставили рыжебородого дворфа почувствовать себя странно и неуютно.

Быть может, это заявление спровоцировало что-то, увиденное Эмерусом на Троне Дворфских Богов?

Было ясно, что Эмерус верит своим словам, а потому не было никаких поводов сомневаться в возможности того, что Бренор действительно станет Первым Королем Гаунтлгрима.

Но они с Эмерусом могли ошибаться.

– Это тут, - сказал Киппер, задумчиво сверкая старыми глазами. Он залез в сумку, осторожно доставая оттуда темный камень, который держал обеими руками. Киппер поднял сферу, такую же большую, как человеческий череп, чтобы остальные могли видеть.

– Ты уверен?
– затаив дыхание, спросила Пенелопа.

– Я чувствую это через камень, - пояснил Киппер.
– Простое пребывание рядом с вратами заставляет бурлить энергию внутри шара.

– Какими вратами?
– спросил Дзирт, стоявший рядом с Кэтти-бри и весьма изумленный внезапной сменой темы. Пенелопа и Кэтти-бри легко болтали о Биддерду и библиотеке Длинной Седловины, когда Киппер выдал его заявление.

– Врата, чтобы соединить дворфские цитадели, - сказала Кэтти-бри.