Архив еврейской истории. Том 14

По итогам совещания, утром 3 ноября Зеленский, действовавший по доверенности берлинского торгпредства, нанес визит директору парижской судебной полиции Андре Бенуа [151] , вручив ему официальное заявление, в котором Савелию Литвинову и его сообщникам инкриминировали подлог и мошенничество [152] . Хотя Членов, сопровождавший Зеленского, подтвердил, что предъявленное обвинение поддерживается полпредством СССР во Франции, действовать без санкции судебных властей полиция не решилась. Поэтому аналогичная жалоба поступила старшине судебных следователей, и в понедельник 5 ноября прокурор санкционировал возбуждение дознания, в котором торгпредство выступало гражданским истцом.

151

Бенуа Андре (Benoist Andre; 1877 – после 1937) – директор судебной полиции (с 01.06.1928), генеральный инспектор служб префектуры полиции Парижа (с 06.04.1930); переведен в распоряжение МВД (01.02.1931); обвинялся во взяточничестве, но оправдан судом присяжных (май 1933); вышел в отставку (18.01.1937).

152

Похождения Литвинова младшего // Последние новости. 1928. № 2792.

13 нояб. Полпред СССР во Франции В. Э. Довгалевский сообщал в НКИД о встрече с генеральным секретарем МИД Франции Ф. Вертело, обещавшим содействовать быстрейшему аресту мошенников и допуске юрисконсульта парижского торгпредства К. Д. Зеленского к участию в уголовном деле в качестве гражданского истца (РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 2770. Л. 28).

Первые сообщения о скандальном деле, появившиеся в берлинских газетах в пятницу 9 ноября и переданные в Париж информационным агентством «Гавас», напечатали утром в субботу. Только благодаря тому, что Лютц-Блондель не успел просмотреть газеты, полиции, явившейся к нему с обыском 10 ноября, удалось изъять опротестованный вексель на 10 238 фунтов и оригинал доверенности Литвинова с десятком ее фотокопий. Но комиссар полиции Николь (Nicolle) был уверен, что в берлинском торгпредстве кто-то «проболтался», и текст первой информации газет о вексельном деле указывал на ее происхождение из советских кругов, причем источником, скорее всего, являлся юрисконсульт Рапопорт – будущий невозвращенец, втайне сотрудничавший в эмигрантской прессе.

Затем, по наводке Лютц-Блонделя, полиция отправилась на рю Галеви в Banque Centrale de Commerce для выемки у его администратора, Робера Монье [153] , остальных шести векселей Литвинова на сумму еще около 190 тысяч фунтов. Представляя собой узкие длинные листки бумаги без каких бы то ни было печатей или штемпелей, они были выписаны от руки, на немецком языке, со сроками платежа, варьировавшими от 25 октября 1928 года до 30 января 1929 года, но дорогостоящая марка гербового сбора была наклеена только на одном из них. Допрошенный Монье показал, что на предложение учесть вексель ответил категорическим отказом, но дал согласие взять его на инкассо [154] . В свою очередь Лютц-Блондель заявил, что ввиду неплатежа опротестовал вексель, полученный от Монье, и предъявил судебный иск к Савелию Литвинову, Марку Иоффе и берлинскому торгпредству. По закону исковое заявление следовало подать не позднее 15 дней с даты опротестования векселя, и хотя полиция уже изъяла его, Лютц-Блонделю пришлось спешно обратиться в коммерческий суд департамента Сена, назначивший слушание дела на 14 декабря, однако адвокат Грубер возбудил ходатайство об отсрочке разбирательства в связи с уголовным преследованием Савелия, ударившегося в бега [155] .

153

Монье Робер (Monnier Robert; 1888–1939) – младший лейтенант подразделения альпийских егерей во Франции (до 1911); журналист, коммерсант в Марокко (до 1914); участник Первой мировой войны, кавалер ордена Почетного легиона (1914); муниципальный советник в Париже (с 1928); корреспондент газеты «L’Oeuvre» («Труд»), военный советник президента Страны басков, участник Гражданской войны в Испании на стороне республиканцев («colonel Jaureguy», 1936–1939); организатор партизанских действий против итальянских войск в Абиссинии, посмертно награжден Рыцарским крестом Святого Георгия с тремя пальмовыми ветвями императором Эфиопии Хайле Селассие I (1944).

154

Комиссионная операция, заключающаяся в том, что банк принимает на себя поручение получить при наступлении срока причитающийся по векселю платеж и передать полученную сумму его владельцу.

155

Векселя Литвинова // Последние новости. 1928. № 2827. 18 дек.

Но гораздо больше заинтересовало полицию заявление Лютц-Блонделя о подосланном к нему служащем парижского торгпредства, который просил не опротестовывать «подложный» вексель, обещая за это вознаграждение. «Я выпроводил его, – заявит Лютц-Блондель на суде, – но ко мне затем стали являться всевозможные советские агенты. Все они предлагали покончить дело миром. Предлагали даже 30 % стоимости векселей. При этом разговоре с большевистскими агентами присутствовали два сотрудника Сюртэ [156] , которых я спрятал в комнате. Они запротоколировали это предложение, и протокол приобщен к делу» [157] . Впрочем, один из упомянутых «агентов», старший бухгалтер парижского торгпредства С. Б. Файнберг [158] , утверждал прямо противоположное: Лютц-Блондель якобы показал ему один из векселей и заявил, что если им удастся договориться о продажной цене, то он готов предъявить и все остальные, а также оригинал доверенности от торгпредства и надлежащим образом удостоверенное письменное заверение, что Савелий Литвинов не выписывал каких-то иных векселей и не намерен этого делать.

156

Direction de la Surete generale (c 1853; Управление общей безопасности), Direction generale de la Surete publique (c 1854; Главное управление общественной безопасности), Direction generale de la Surete nationale (c 1934; Главное управление национальной безопасности) – французская тайная полиция.

157

С[едых] А. Дело Савелия Литвинова // Последние новости. 1930. № 3229. 24 янв.

158

Правильно: Фейнберг Семен Борисович (Файнберг; 1891-?) – старший бухгалтер отдела инспекции (с 1926), пище-вкусового отдела торгпредства СССР во Франции (с 1927); уроженец Ковно, сын купца, окончил Петровское коммерческое училище в Петербурге (1910); помощник бухгалтера, заведующий учетным, инкассовым и биржевым отделами Каменноостровского отделения Русского торгово-промышленного банка (1911–1914); заведующий отделом русской корреспонденции Русско-Французского коммерческого банка (1914–1917); заведующий текущими счетами 2-го отделения Народного банка РСФСР; выехав за границу ввиду «катастрофического состояния сердца» (октябрь 1918), служил в банках в Германии; директор банка в Каунасе (1924–1925); старший бухгалтер представительства Мосвнешторга (Отдела внешней торговли Моссовета) в Париже (с июля 1925), затем – в торгпредстве СССР во Франции (см.: РГАЭ. Ф. 870. Оп. 250. Д. 1211); в протоколе заседания аттестационной комиссии говорилось: «Литовский подданный. Консульство относит его к категории оптантов. На ходатайство о восстановлении в гражданстве СССР получил отказ. Дело выделить для получения дополнительных данных» (29.01.1929) (ГАРФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 3246. Л. 81); в протоколе совещания по просмотру списка сотрудников парижского торгпредства, № 1 от 14 октября 1929 года, с участием члена президиума ЦКК ВКП(б) и коллегии НК РКП СССР Б. А. Ройзенмана и полпреда В. С. Довгалевского, указывалось: «Принимая во внимание заявление представителя полпредства, оставить на работе» (14.10.1929) (Там же. Л. 32); отказавшись от командировки в Москву, уволен (15.12.1930).

В парижских газетах историю с векселями изображали сначала как чисто уголовную аферу. Ведь в официальном сообщении торгпредства СССР в Германии от 12 ноября говорилось, что, хотя Савелий Литвинов действительно «состоял короткое время помощником торгового агента и в течение нескольких дней исполнял его обязанности», он, присвоив казенные деньги, был уволен еще 1 июля 1926 года, а сфабрикованные им векселя представляют собой «такую грубую подделку, что лица, принявшие их, едва ли могут считаться добросовестно заблуждавшимися» [159] . Но уже 12–13 ноября французские газеты – «Журналь» («Le Journal» – «Газета»), «Пти паризьен» («Le Petit Parisien» – «Маленький парижанин»), «Пари-Миди» («Paris-Midi» – «Парижский полдень») и отчасти «Матэн» («Le Matin» – «Утро») – стали писать о «векселях Коминтерна» и «таинственном деле Литвинова». Например, «Пти паризьен» напечатал интервью с одним из якобы причастных к истории лиц, уверявшим, будто векселя были выданы с целью изыскания средств на вооруженную борьбу Абд эль-Керима, вождя объединения берберских племен рифов на севере Африки, против французских войск. Но вскоре газетная шумиха стихла, и тему вексельной аферы будировала только эмигрантская пресса, прежде всего – «Последние новости», да и то, по оценке полпреда СССР во Франции, довольно вяло, ибо «в версию с Коминтерном они не верят». Неделю спустя Довгалевский повторил, что «печать молчит и интереса к делу больше не проявляет», хотя в «Матэн» появилась статья о критическом финансовом положении большевиков, в которой между прочим говорится, что дела их, видимо, совсем плохи, раз они не могут выкупить фиктивные векселя, сфабрикованные братом наркома, и тем избежать скандала [160] .

159

Заявление берлинского торгпредства // Возрождение. 1928. № 1261. 14 нояб.

160

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 2772. Л. 336.

Во вторник 13 ноября дело о векселях было передано судебному следователю Одиберу (Audibert), который в среду начал передопросы лиц, опрошенных уже полицией, и вел расследование, по оценке Грубера и Зеленского, «в высшей степени добросовестно и корректно», считая это обычным уголовным делом, обязывающим его предать виновных суду [161] . Иоффе, похоже, был уже сам не рад, что ввязался в столь опасную авантюру, но предпринял еще одну попытку договориться с большевиками, и 14 ноября отправил своего «парламентера», некоего Акима Немировского, к главе правления акционерного, фактически советского, парижского Коммерческого банка для Северной Европы (Banque Commerciale Pour l’Europe du Nord, или Eurobank) M. В. Барышникову [162] . Уверяя, что векселя, выданные Литвиновым, учел «богатый берлинский банкир», действующий от имени международной группы финансистов, а потому деньги им «безусловно присудят», посланец имел при себе письмо, которым Иоффе уполномочивал его закончить дело миром. Предлагая отдать векселя за половину их номинала, Немировский прозрачно намекал, что в противном случае «Матэн», которая, мол, только и ждет сигнала, развернет громкую антисоветскую кампанию. Но его предложение отклонили, а копию письма Иоффе с призывом «договориться» передали следователю, который, подвергнув Немировского допросу, распорядился произвести у него обыск.

161

Там же. Д. 2769. Л. 7.

162

Барышников Михаил Васильевич (1887–1937) – социалист-революционер с 1907 года, член РКП(б) с 1919 года; председатель правления Банка для Северной Европы (с 1926), Внешторгбанка (с 1929); начальник финансового управления Наркомата водного транспорта СССР; арестован (03.09.1937), расстрелян (15.11.1937).

Вслед за этим торгпредство посетил частный банкир Георгий Альгарди, сообщивший, что еще в июле ему предлагали учет каких-то советских векселей, причем 23 октября он встретился с группой лиц, включавшей Иоффе, которая искала «приличного француза», согласившегося бы опротестовать их за 17 % стоимости. Но когда, увидев один из векселей, Альгарди критически высказался относительно его формы и содержания, то услышал, что можно их… изменить, и у него сложилось определенное впечатление, что речь идет о подделке. Допрошенный следователем 22 ноября, Альгарди дал «очень тяжелые» для обвиняемых показания, из которых вытекало, что «векселя были сфабрикованы, скорее всего, недавно и заведомо для Иоффе и К? – фальшивые» [163] .

163

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 2772. Л. 336.

Сам Иоффе показал 15 ноября, будто еще в апреле 1926 года разговорился в кафе с одним из своих знакомых-биржевиков, от которого и узнал о злополучных векселях. Имени его Иоффе точно не помнил, называя Григорием Капланом, но имел в виду упомянутого выше «шибера» Давида Капланского, приходившегося братьям Литвиновым дальним родственником [164] . Хотя Иоффе, специализировавшийся на учете векселей, был незнаком с Савелием, он заинтересовался возможностью заработать, и Капланский якобы свел его с Туровым, являвшимся «начальником всех торгпредств заграницей».

164

9 декабря 1928 года М. М. Литвинов напишет Л. М. Хинчуку: «Вследствие телеграфного запроса [замторгпреда СССР в Германии] т. [Б. С.] Беленького сообщаю, что Давид Капланский когда-то добивался приема у меня, ссылаясь на родство, но я его ни разу не принимал, никогда его не видал, рекомендаций ему не давал и ничего общего с ним не имел. Племянником он мне не приходится, но возможно, что состоит в каком-то весьма отдаленном родстве (троюродном или даже четвероюродном, проверить не могу). На всякий случай, посылаю Вам соответственную официальную справку для представления, если понадобится, в суд, хотя из шифровки Беленького непонятно, какое значение имеет мнимое родство со мной Капланского, если он является лишь свидетелем, да еще по иску не к Торгпредству, а к германской фирме. Пример С. Л. находит себе, по-видимому, подражателей, но данное дело как будто никакими неприятностями не грозит» (Там же. Д. 2770. Л. 42). В прилагаемой справке на имя А. И. Микояна, от 9 декабря, Литвинов заявлял: «В ответ на Ваш запрос сообщаю, что Давид Капланский ни племянником, ни двоюродным братом мне не приходится, что я никогда его не знал и не видал, не состоял с ним в каких бы то ни было сношениях или связях и никаких рекомендаций ему не давал. Замнаркома М. Литвинов» (Там же. Л. 43).

Переговоры, по утверждению Иоффе, продолжались 2–3 недели, и Туров выразил согласие отдать векселя за 30 тысяч фунтов, или 600 тысяч марок, после чего дело оставалось за «малым»: собрать нужную сумму. Получив-де 300 тысяч марок от Либориуса, 200 тысяч от Симона и 100 тысяч от Алыпица, Иоффе передал Турову деньги в обмен на векселя. Никакого формального соглашения о сделке не составлялось, так как Иоффе и Альшица связывали многолетние дружеские отношения, а Либориус и Симон удовлетворились расписками. На словах условились, что если компаньонам удастся выручить целиком вексельную сумму, то Либориус получит 50 тысяч, а остальные – по 75 тысяч фунтов; сам Иоффе довольствовался комиссионными в размере 12 тысяч марок, выданными ему Альшицем в день расплаты с Туровым. Но, поскольку учесть векселя не удалось, Иоффе сдал их на инкассо в банк.

Следователю предстояло выяснить, действительно ли компаньоны передали Иоффе 600 тысяч марок, и понять, зачем понадобилось векселя, выписанные в Москве, учитывать в Берлине. Тут версия мошенников дала первую трещинку: Капланский сознался, что лично не знает и даже никогда не видел Турова. Дальше – больше: Альшиц, допрошенный 17 ноября в Берлине, отрицал свое участие в сделке, хотя 23 ноября вдруг изменил показания, якобы вспомнив, что занял у жены 25 тысяч долларов, которые передал Иоффе. Либориус сначала утверждал, будто снял деньги со своего банковского счета, занял у знакомых и сделал две закладные на свой дом в Берлине, но это не подтвердилось, ибо по одной закладной он получил всего 17 тысяч марок, а другую, на 100 тысяч марок, выдали в обеспечение его долга. Наконец, Симон тоже даст показания, что не давал никаких денег на векселя, хотя Иоффе пытался его подкупить, склоняя к даче ложных показаний.

4. Разоблачитель

Допросить самого Литвинова-младшего не удалось, ибо в ночь на 11 ноября он скрылся: уехал из Парижа в Брюссель, где подготовил свои «разоблачения» – записку на полтора десятка страниц, раскрывавшую «тайны» советских финансовых операций за границей [165] . Шантажируя большевиков якобы имеющимися в его распоряжении сенсационными материалами… под флагом защиты брата, против которого, мол, только и строят козни его враги из НКИД и ОГПУ, Савелий предупреждал 1 декабря берлинского полпреда Крестинского и, в копии, Довгалевского, что обнародует такие разоблачения, от которых им не поздоровится. Предъявляя, по сути, ультиматум с указанием даже срока на его исполнение, Савелий заявлял:

165

См.: После ареста Литвинова младшего. Что говорят на рю Гренелль // Последние новости. 1928. № 2831. 22 дек.; К[арцевский] С. Дело Литвинова младшего // Там же. № 2832. 23 дек.