Архив комиссара Каина

К этому времени вся ситуация стала настолько безумной, что казалась мне лишенной всякого смысла. Я подозревал, что единственное, в чем можно было быть по-настоящему уверенным, это то, что впереди нас ждут лишь новые неприятности, и надо ли говорить, что я не ошибся. Выражение лица Эмберли на секунду стало удивленным, потом сменилось удовлетворением оттого, что я вообще ответил.

— Главный, — повторила она. — Кому есть польза от стравливания нас с тау.

— Рой-флотилия, — сказал я и содрогнулся, несмотря на вязкую жару в туннеле.

Если генокрады в действительности были предвестниками роя тиранидов, то они развивали стратегию такого размаха, о каком я никогда не слышал, и выводы из этого следовали неутешительные. Эмберли кивнула, явно довольная как моим ответом, так и моей способностью поддерживать разговор. Я полагаю, что беседой она старалась вернуть мне сосредоточенность на боевом задании [52] и не позволяла мне слишком много размышлять о случившемся с нашими спутниками.

— Культ генокрадов, очевидно, действует здесь уже несколько поколений. Нам повезло, что Гравалакс такая дыра, иначе заражение могло бы распространиться уже на полсектора.

52

Он правильно предполагает, тогда мне нужно было иметь рядом воина, а не немощного психа.

— И то хорошо, — согласился я.

Много позже я узнал, что она все равно рассматривала подобную возможность, и ей удалось искоренить несколько меньших культов, которым удалось перекинуться на соседние системы, и тогда казалось, что угрозу удалось сдержать. По крайней мере, пока не появились сами рои-флотилии и мы не обнаружили, что стоим перед войной на два фронта.

Я немного подумал и добавил:

— Они, сдается мне, пробыли здесь достаточное время, чтобы глубоко проникнуть в СПО.

— В числе прочего, — согласилась инквизитор.

Я начинал потихоньку втягиваться в разговор.

— Похоже, они смогли включиться и в местные политические группировки. В ксенофильскую фракцию…

— Равно как и в лоялистскую. — Эмберли мрачно улыбнулась. — Они поддерживали трения между ними, раскололи СПО. К гадалке не ходи, что именно культисты в обеих фракциях вынудили их стрелять друг в друга и заставили лоялистов атаковать тау. Надеясь втянуть нас в войну, чтобы мы тут рвали друг друга на куски, а тиранидский рой вошел в сектор, практически не встречая сопротивления.

Я поежился от озноба.

— И они подошли очень близко к тому, чтобы преуспеть в этом…

— И все еще могут добиться своего. — Голос Эмберли был суров. — Мы с вами последние, кто знает об этом. Если мы не сможем передать эту информацию лорду-генералу…

— У них все получится, — закончил я.

Эта перспектива была слишком зловещей, чтобы даже задумываться о ней, так что мы какое-то время провели в молчании.

И вероятно, это было к лучшему, потому что через некоторое время я начал различать на фоне шелеста наших подошв некий неясный шум. Пыль, помимо того что приглушала звук наших шагов, отчетливо давала знать, что до нас никто не ходил этой дорогой в течение десятилетий. А это означало, что мы вряд ли попадем в еще какую-нибудь засаду. Но источником других звуков там, куда мы шли, не грех было и обеспокоиться. Я поднял руку и погасил фонарь, снова дожидаясь, пока мои глаза приспособятся и оцепенение окончательно покинет меня.

— Что такое? — спросила Эмберли, следуя моему примеру и выключая фонарь.

Мы погрузились в полную темноту.

— Я не уверен, — признался я. — Но, кажется, я что-то слышу.

К моему удивлению и удовлетворению, она не стала расспрашивать, видимо доверяя мне достаточно, чтобы дождаться, пока я сам расскажу обо всем. Я сосредоточился и стал прислушиваться. В действительности это был даже не звук, как таковой, а скорее вибрация в воздухе. Наиболее понятным объяснением этому будет сравнение с чувством, которое в темноте позволяло мне знать, насколько близко находятся стены. Короче, вы либо знаете, о чем я говорю, и в этом случае вы, вероятно, тоже выросли на нижних ярусах города-улья, либо вам придется принять мои слова на веру.

В любом случае, стоя на месте, мы бы ничего не достигли, так что мы с Эмберли снова двинулись вперед, не зажигая света. Мои ладони опять зудели, и Эмберли, похоже, доверяла моим инстинктам, по крайней мере, в этих обстоятельствах. Коридор впереди был все так же пуст, и передвижение в темноте требует гораздо меньших усилий, чем кажется на первый взгляд, так что я постепенно стал различать едва заметное свечение во мраке.

— Впереди, это свет? — прошептала Эмберли, и я так же шепотом подтвердил.

Звуки тоже становились отчетливее, но все, что можно было о них сказать, — они явно производились живыми существами. Волоски у меня на затылке снова встали дыбом.

— До него около полуклома, — тихо добавил я, взвешивая в ладони пистолет.

— Может, это выход на поверхность? — с надеждой спросила Эмберли.

Я покачал головой:

— Для этого слишком глубоко. Мы спустились, по меньшей мере, на три этажа за последние несколько часов…

— И ты ничего не сказал? — Ее голос превратился в разъяренное шипение, и только тогда до меня дошло, что она не замечала спуска. — Может, ты запамятовал, что мы ищем выход?!

— Я думал, ты знаешь, — отрезал я в ответ, с удивлением понимая, что оправдываюсь. — Ты ведешь эту экспедицию, забыла?

— Пра-авда? Ах да, спасибо за напоминание, я думаю, что так оно и есть! — В голосе инквизитора появились обиженные нотки, поразившие меня несообразностью с ее положением и властью.

Внезапно меня начал разбирать неудержимый смех. Вероятно, это сказывалось накопившееся напряжение, но до меня внезапно дошел полный абсурд этой ситуации. Два человека, которые одни только и могли предупредить Империум о кошмарной угрозе, заблудившиеся, потерянные, окруженные целой армией монстров, стояли и пререкались, будто парочка подростков на неудачном свидании. Я закусил нижнюю губу, но чем больше старался сдержать смех, тем сильнее он вскипал у меня в груди, пока, в конце концов, не прорвался громким фырканьем.

Это было последней каплей. Эмберли окончательно вышла из себя.

— Ты думаешь, это смешно?! — рявкнула она, совершенно забыв об опасности.

Мне, конечно, надлежало быть повергнутым в ужас, ибо навлечь на себя гнев инквизитора было делом нешуточным, но — возможно, это была истерика — я запрокинул голову и расхохотался.

— Ну… Ну конечно нет, — смог выдать я между разрывающими ребра приступами хохота. — Новее это… это просто… так нелепо…

— Рада слышать ваше мнение, — холодно произнесла она. — Но если вы думаете, что вам это сойдет с рук… — Оглашение приговора было прервано коротким смешком. — Ладно, забудь… Ох, Император побери… — Теперь смех заразил и Эмберли тоже, исторгнув из ее груди тот самый смешок, подобный всплеску горячей лавы, который всегда так нравился мне.

Теперь уже никто из нас не был в силах остановиться, и мы просто повисли друг у друга в объятиях до тех пор, пока нам, наконец, не удалось заставить ноющие легкие спокойно впустить немного воздуха [53] .

После этого мы оба почувствовали себя лучше и смогли продолжить путь с новыми силами. Мы снова стали соблюдать тишину, хотя тот факт, что никто из культистов или генокрадов до сих пор не вышел на нас, говорил о том, что мы, скорее всего, здесь одни. Того шума, что мы вдвоем только что устроили, было достаточно, чтобы привлечь все поисковые отряды в округе. Поскольку другой цели все равно не было, мы продолжали двигаться в сторону загадочного свечения, и чем ближе мы подходили, тем ярче оно становилось.

53

Здесь я хочу заметить, что это была абсолютно нормальная реакция на жестокий стресс, которая, учитывая все обстоятельства, никоим образом не может считаться безответственным поведением.