Архив пустоты

Фильм был чистой воды фантастикой. Но Мартина он заставил задуматься: вдруг это режиссёр, сам того не подозревая, открыл страшную тайну? Сто лет назад обрушившаяся на планету экологическая катастрофа казалась главной опасностью. Во времена Брута она стала делом привычным, обыденным, а значит, не таким и ужасным. Оказалось, что жить можно и в уничтоженной экосистеме, да ещё и радоваться. Весь вопрос – кто эти счастливые обитатели планетарной свалки? Вслед за разрушением окружающей среды началось разрушение человека. Или предпосылки этого появились гораздо раньше?

Единого мнения, можно ли трактовать научные открытия двадцать первого – двадцать второго веков как технологическую сингулярность, нет до сих пор. Но то, что открытия эти изменили мир, несомненно. Технический прогресс шёл бок о бок с социальным.

Первой в ряду великих революций стала информационная – квантовые компьютеры пришли на смену классическим. Эпоха «индивидуализма» в информатике, эпоха персональных вычислительных устройств закончилась – квантер плюс сеть терминалов оказывались на порядок эффективней для решения любой задачи, будь то управление ракетными пусковыми установками или онлайн-игра. И вместе с тем закончилась эпоха неконтролируемого распространения информации. Идея, что всем миром можно управлять – править! – как единым целым, больше не казалась утопией. Глобализация перешла на новый уровень. Словосочетание «Мировое Правительство» было у всех на слуху.

Решение уравнений квантовой хромодинамики на рубеже двадцать первого и двадцать второго веков стало предпосылкой энергетической революции. Человечество получило неисчерпаемый источник дешёвой энергии. И перестало зависеть от природных энергоресурсов и тех, кто ими владел. Править планетой стало ещё легче.

Первая половина двадцать второго века, пищевая революция. Синтез белков, жиров, углеводов. Угроза голода осталась в прошлом. А вместе с ней – животноводство, земледелие, рыболовство, необходимость рекультивировать почву и заботиться об экобалансе. Высвободившиеся из сельхозоборота территории превращались в пустыри или свалки. И что не менее важно – теперь принадлежащие богатым пищефабрики могли легко прокормить всех бедных. Голод оказался оружием куда более действенным, чем ракеты и бомбы. Неугодные режимы рушились один за другим. Мир становился единым целым.

Вторая половина двадцать второго века: разработка полимеров и сплавов с любыми заданными свойствами, прорыв в бионике и робототехнике – микробионическая революция. Один квантер управляет тысячей ботов-эффекторов, и каждый бот способен заменить десяток, а то и сотню работников. Человек наконец-то освобождён от физического труда. А Правительство – «мировым» его больше не называли, оно стало единственным – от необходимости считаться с профсоюзами, оппозицией, «левыми» партиями. Впрочем, об этом никто не жалел. Сытое, умиротворённое, праздное человечество вступало в Золотой век.

Однако реальность внесла свои коррективы. Освобождённые от забот о хлебе насущном люди отчего-то не поспешили к духовному самосовершенствованию и интеллектуальному развитию. Оказалось, что большинство не способно ни на что иное, кроме как вкалывать ради сытого брюха либо убивать себе подобных. Миллиардные толпы бездельников отныне требовалось не только кормить, но и развлекать, чем-то заполнять их неимоверно разросшийся досуг.

А между тем Золотой век обернулся веком Кошмаров: глобальная экологическая катастрофа, пандемия цветных вирусов – лишь самые страшные из них. Решать проблемы было слишком долго и дорого. Гораздо дешевле приспособиться к ним. Вернее, научиться не замечать. Счастливый, тупеющий на глазах мир Всеобщего обдолба. Ещё несколько поколений – и человек разумный окончательно превратится в человека жрущего и гадящего. Вернее, в жрущее и гадящее существо, обречённое на вымирание.

Так кто же на самом деле правит планетой?!

Брут единственный осмелился вслух заговорить об угрозе «всеобщего благоденствия». Именно с его подачи военное ведомство запустило программу сканирования околоземного пространства во всех мыслимых и немыслимых диапазонах. Если чужое вмешательство существует, они должны его зафиксировать! А в том, что оно существует, Мартин не сомневался. Просто враг ударил первым.

На закрытом заседании Правительства вице-премьер по вопросам безопасности весьма и весьма язвительно прокомментировал инициативы военных: «Наши бравые вояки совсем заскучали. Не с кем бодаться, так они игры себе придумывают. Не слишком ли дорого обходятся эти игрушки государству? Для научных изысканий у нас есть профессора и академики. Зачем же их дублировать? Может, пора задуматься об экономии? Наши ресурсы не безграничны». В чём-то он был прав, «бодаться» и правда стало не с кем – с последним неподконтрольным Правительству анклавом покончил ещё предшественник Брута. А если внешнего врага нет, зачем кормить армию? И тем более военного министра? После того заседания Мартин Брут и уехал строить Наукоград. Идея была недурна – собрать лучшие мозги в одном месте, уберечь от деградации. Сохранить научную элиту для будущих поколений. К тому же и место казалось удачным – не так много уцелело уголков, не изгаженных окончательно, да ещё в самом сердце цивилизованного мира.

Бывшего министра, а отныне старшего куратора «Проекта Калиеры» на заседания Правительства больше не приглашали. Даже аудиенций у премьера он удостаивался крайне редко. Разве что министр по науке снисходил до пространных бесед. Но этот человечек ничего не решал, а потому был Бруту неинтересен.

Зато весьма интересной оказалась Карла Ленова, занимающая внешне незаметную, но ответственную должность в аппарате вице-премьера по безопасности. В прошлом майор Ленова возглавляла пресс-службу военного министерства. Возглавляла недолго, Брут уволил её за некорректные высказывания о космических инициативах. Тот давний инцидент немало поспособствовал карьере чиновницы: в аппарате вице-премьера прекрасно знали, что Ленова и Брут никогда не были дружны. Они и не дружили – поддерживали сугубо деловые, прагматичные отношения. Иногда сдабриваемые постелью. Физическая близость ведь не мешает деловому общению, в отличие от эмоций, привязанностей и прочих «эмпиреев».

Сегодня ночью, когда уставший и разомлевший Мартин готовился окунуться в дрёму, Ленова неожиданно придвинулась к нему:

– Брут, тебе не нужно возвращаться в Наукоград.

– Почему? – лениво поинтересовался он.

– Я сомневалась, стоит ли говорить… Учти, я рискую, передавая тебе эту информацию. Не только должностью, но и, вероятно, жизнью.

Дрёмы как не бывало. Мартин приподнялся, опираясь на локоть.

– Что случилось?

– Мы готовим проект постановления о закрытии Наукограда.

– Что?! Не может быть. Я сегодня встречался с министром, и он…

– Министр науки не входит в число посвящённых.

Мартин сел на кровати, отбросил одеяло. В свете ночной люминесценции лицо Карлы казалось неестественно бледным, мёртвым.

– Ерунда какая-то… Такое нельзя провести кулуарно, требуется веское обоснование. В Наукограде собраны лучшие учёные Земли. Нельзя просто объявить, что исследования, которым они посвятили полжизни, прекращаются без объяснения причины. Нельзя выгнать их с насиженного места, в конце концов. Они не подчинятся!

Ленова вздохнула.

– На это проект и рассчитан. В случае малейшего сопротивления будет объявлено о попытке путча. План «Б» включает приказ о силовом решении.

– Как…

Мартин прикусил губу. Кое о чём он знал лучше Леновы. Например, о технологиях двойного назначения. Энергостанция Наукограда в один миг превратится в фугас, мощности которого с лихвой хватит, чтобы поднять в стратосферу весь город. Силовой экран защищает снаружи, но никак не изнутри.

Ленова оценила его молчание по-своему. Тоже села, взяла за руку.

– Брут, тебе незачем участвовать во всём этом. Опереди их. Завтра же подай прошение об отставке. У тебя законное право на почётную пенсию. Уезжай в какую-нибудь глушь, затаись. Подожди, пока о тебе забудут.

Помедлив, добавила:

– Если хочешь, поедем вместе.

Мартин не отвечал, был слишком потрясён услышанным. Значит, противник уже замахнулся для последнего, решающего удара. А он так и не сумел разглядеть его лицо, понять, от кого защищает человечество. Он делал ставку на отлаженную веками военную машину – и проиграл. Потом на сумасшедшего гения Гамильтона, придумавшего сказку о «Великом Ноо», – и вновь проиграл. Не исключено, что вся возня с Наукоградом для этого и затеяна – одним ударом обезглавить человечество. А место в самом деле «удобное». Седловина удержит ударную волну, близлежащие мегаполисы не пострадают. А если и пострадают – кто станет считаться? Все жертвы спишут на «путчистов». Так что, отступить, трусливо сбежать, забиться в щель, словно крыса?