Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура

– Все равно на порядок лучше твоей квартиры, – настаивал Томас.

– Отнюдь.

Захрустев шинами по снегу, «хаммер» остановился, и Томас недовольно уставился в ветровое стекло.

– Чертов снег. Поди догадайся, где у них здесь улицы.

– Просто старайся не въехать кому-нибудь в стену, – посоветовал я. – Двадцать третий мы проехали минуту назад. Должно быть, это совсем рядом.

– Двадцать третий проспект, переулок или проезд? – спросил Томас.

– Бульвар.

– Проклятые закоулки, – с чувством произнес он и медленно тронул машину дальше. – Вот. – Он кивнул головой в сторону следующего выплывшего из снежной пелены знака. – Этот?

– Угу.

Из-за самодельного уличного указателя показался другой, стандартный дорожный знак, согласно которому Двадцать четвертый проезд заканчивался тупиком. Конец пути.

– Проклятое предвестие, – буркнул я.

– Что еще?

– Ничего.

Мы медленно двигались сквозь бело-серую завесу снегопада. Свет не имел направления, преломляясь в миллиардах ледяных кристалликов. Мотор «хаммера» урчал чуть слышно; по сравнению с ним хруст снега под шинами казался оглушительным грохотом. Мы миновали с полдюжины игрушечных домиков, симпатичных и пустых; снег налипал на стены, из-за чего окна казались глазницами наполовину погребенного черепа.

Что-то было не так. Я не мог бы сказать, что именно, но ощущал это так же явственно, как резное дерево посоха, который сжимал в руках.

Мы были здесь не одни.

Томас тоже это почувствовал. Плавным движением он вытянул из-за спинки водительского сиденья свой пояс. На нем висела в ножнах старая кавалерийская сабля, которую он брал с собой на самые рискованные дела вместе с другой своей любимой игрушкой – ножом с искривленным лезвием. Эта штука называется кукри, и это традиционное оружие гуркхов.

– Что это? – тихо спросил он.

Я закрыл глаза на мгновение, напрягая свои чародейские чувства в попытке уловить любые необычные возмущения энергии вокруг нас. Падающий снег мешал моим магическим чувствам не меньше, чем обычным, физическим.

– Не знаю точно, – негромко ответил я. – Но что бы это ни было, можно наверняка ставить на то, что оно знает о нашем присутствии.

– Как ты собираешься играть, если начнется музыка?

– Мне ничего и никому не надо доказывать, – буркнул я. – Я предлагаю бежать, как маленькая девочка от трех медведей.

– Меня это устраивает. Только чтобы Мёрфи от тебя ничего такого не слышала.

– Угу. У нее избыточная чувствительность к слову «маленькая».

Плечи буквально сводило от напряжения по мере того, как Томас медленно, осторожно вел машину вперед. Он остановил пикап у последнего дома. По сравнению с остальными тот имел достроенный вид, и даже кусты торчали из-под снега у стены. В окнах виднелись шторы, и ведущие к гаражу следы шин еще не успел окончательно запорошить снег.

– Кто-то стоит за третьим от угла окном, – негромко сообщил Томас. – Я видел там какое-то движение.

Я не заметил ничего, но, если подумать, я ведь не сверхъестественный хищник, обладающий кучей неправдоподобно острых чувств. Я кивнул в знак того, что услышал его слова, и осмотрел землю вокруг дома. Снег производил впечатление нетронутого.

– Похоже, мы здесь первые посетители, – сказал я. – Возможно, мы кого-то беспокоим.

– Снайпер?

– Не исключено, – кивнул я. – Это из тех вещей, к которым привычно большинство людей Марконе. Пошли.

– Не хочешь, чтобы я обождал здесь?

Я мотнул головой.

– Там есть что-то еще. Возможно, это ерунда, но, сидя в машине, ты будешь легкой мишенью. Вот если бы у тебя была бронированная версия…

– Ворчи-ворчи, – обиженно отозвался Томас.

– Постараемся сохранять спокойствие и дружелюбие, – сказал я, отворил дверцу «хаммера» и ступил в снег, сразу провалившись в него по колено.

Стараясь двигаться не слишком быстро, я держал руки на виду. С противоположной стороны «хаммера» Томас в точности копировал мои действия.

– Эй, в доме! – громко произнес я. – Есть здесь кто? – Голос мой звучал так, словно я стоял в помещении: сильный снегопад обладает таким эффектом. – Меня зовут Дрезден. Я пришел поговорить.

Молчание. Мои башмаки и джинсы начали промокать.

Томас резко повернул голову в направлении конца улицы, где еще стояли в ожидании бульдозера деревья. Секунду или две он напряженно всматривался туда.

– Это там, в деревьях, – тихо сообщил он.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, и я горячо понадеялся, что у того, кто прятался в деревьях, кем бы он ни был, нет ружья.

– Я здесь не ради драки! – Я обращался к окнам, подняв два пальца. – Слово разведчика!

На этот раз и я заметил, как дернулась штора, и уловил за ней движение. Скрипнула дверь внутри.

– Входите, – произнес мужской голос. – Руки держите так, чтобы я их видел.

Я кивнул Томасу. Он поднял руку с ключами от машины и нацелил брелок на «хаммер». Послушно щелкнули замки, чирикнула сигнализация. Он обогнул машину, повесив на плечо пояс с саблей, а я тем временем протаптывал по снегу тропу к крыльцу. Поднявшись на крыльцо, я энергично потопал по нему башмаками, стряхивая с нижней части тела снег и одновременно изготавливая к действию свой браслет-оберег. Мне не слишком хотелось ступать в темную дверь, представляя собою идеальную мишень для затаившегося в доме стрелка, не приняв никаких мер предосторожности. Зайдя внутрь, я уже держал свой щит перед собой, бесшумный и невидимый.

– Стоять там, – послышался мужской голос. – Посох на пол. Руки на вид.

Я прислонил посох к стене и выставил руки вперед ладонями вверх. Этот голос, сыпавший короткими фразами, был мне хорошо знаком.

– Привет, Хендрикс.

Из полумрака соседней комнаты выступил массивный мужской силуэт. Здоровый дробовик в его руках казался детской игрушкой. Сложение он имел бычье, и эпитеты вроде «капитальный» или «похожий на скалу» вполне подходили практически ко всем деталям его анатомии, особенно если рассматривать их начиная с головы. Он приблизился ко мне достаточно, чтобы я мог разглядеть его коротко остриженную рыжую шевелюру.

– Дрезден. Шаг в сторону.

Я повиновался, и дробовик нацелился на моего брата.

– Ты, вампир. Меч на пол. Руки за голову.

Томас закатил глаза:

– А почему ему не надо держать руки за головой?

– Для него это не имело бы никакого значения, – отозвался Хендрикс. Маленькие, глубоко посаженные глаза повернулись ко мне, словно орудийные башни. – Чего вам нужно?

Не уверен, что мне приходилось раньше слышать от Хендрикса больше двух-трех слов сразу, тем более связанных в логически выстроенное предложение. Это даже немного нервировало: вроде как если бы Мистер вдруг научился сам открывать банки кошачьих консервов. Потребовалась секунда, не меньше, чтобы я совладал с мозговым ступором.