Архивы фон Шпенглера: Том 2

Сразу за дверью - начинался ОСОБЫЙ архив. Собственно, основная часть обширной коллекции фон Шпенглеров располагалась на втором подземном этаже, на глубине, прмерно тридцати метров от поверхности земли. Там, размещенные в витринах из заклятого стекла, со всеми необходимыми предосторожностями лежали диковинки и артефакты... Скажем так, достаточно обычные.

В архиве же, никаких витрин не было. Были там освинцованные и герметично запираемые ячейки, каждая из которых была покрыта слоями выгравированных сдерживающих пантаклей, рун и иных куда менее разрекламированных магических символов. Артефакты, которые хранились в архиве - отличались изрядной мощью, и, нередко, очень высокой ценой своего применения. В общем, в архиве Герхард старался не копаться лишний раз.

в противоположной от "бункерной" двери, стене архива - была еще одна небольшая дверь. За ней скрывался сравнительно узкий коридор, идущий под уклоном еще метров на десять вглубь скалы. Заканчивался он еще одной каменной дверью за которой располагалась круглая комната, метров тридцати в поперечнике, с высоким, сводчатым потолком и великолепной вентиляцией организованной предками Герхарда неизвестным образом. Комната неплохо освещалась тремя кристаллическими панелями, вмонтированными в потолок лепестками, на подобии международного знака радиации. Панели светились рассеянным, теплым желтым светом.

В центре комнаты располагался десятиметровый дисковый механизм. Сложная система реек и рычагов позволяла легко сформировать на его поверхности замкнутую фигуру, практически любой сложности. Металл, использованный в рейках из которых и складывались контуры фигуры был алхимическим сплавом золота, серебра и олова, при этом сами рейки были вплавленны в чистейшее медное основание.

Ближе к выходу - располагалась кафедра, для мага проводящего ритуал. По стенам - были вырублены удобные шкафы-стеллажи с кучей алхимических и магических ингредиентов. В принципе, поворотом нескольких рычагов, диск мог быть превернут, после чего, на его оборотной стороне обнаруживался набор сугубо алхимических приспособлений, таких как котел, перегонный куб и универсальный стол.

Предназначалось данное помещение для того, что бы максимально оградить семью от наиболее серьезных, могущественных и страшных ритуалов. Каменная толща, исписанная вязью защитных заклятий и щедро засыпанная руническими чарами - экранировала практически все, что только могло выплеснуться в ходе экспериментов. Далеко не каждый фон Шпенглер - был магом. Но, однако, те что были - никогда не уставали лишний раз восхвалить предусмотрительность одного из своих предков.

Сюда, в защищенную часть, Кадэнс с Герхардом спускалась очень редко. Фон Шпенглер был, все же, не профессиональным колдуном, а скорее исследователем, так что в основном поднаторел в прикладной магии и не ритуальной. В итоге - даже ритуалы, если они были не слишком сложными или опасными, предпочитал проводить на поверхности, или хотя бы в обычном подвале, где располагалась его основная лаборатория. Очень уж "давили на темечко" десятки метров горной породы.

По большому счету, то, что они собиралсиь сделать в этот раз - тоже не проходило по категории опасной магии. В данном случае, востребованным был другой аспект "тайной комнаты". Дело в том, что чары защищавшие ее от прорыва - работали и в обратную сторону. Творение в ней волшбы - даже очень опытному магу удалось бы засечь только находясь буквально в шаге от этой самой комнаты. Пожалуй, даже богам и их посланцам заглянуть в эту камеру было бы нелегко.

Порошок из костей проклятого (не отпетого по канону самоубийцы-христианина, преданного малой анафеме) - показал вполне определенно, что над телом погибшего, еще при жизни производили некие метафизические манипуляции... Вот только не магического а теологического толку. Проще говоря, все произошедшее проходило по божественной а не магической части.

Боги, будучи скованными кучей установленных еще Создателем правил, тем не менее, были существами безгранично, в сравнении с Герхардом, могучими. Именно поэтому, вести свое расследование он, после этого открытия, собирался максимально тайно. Не привлекая внимания божества, стоявшего за этим убийством. Во всяком случае - не привлекая его раньше времени.

По хорошему, Герхард был последователем Богини (Очень условно. Примерно на том же уровне, на каком ни разу не заходивший в церковь москвич - считает себя христианином), так что, в самом крайнем случае, она, возможно, защитила бы своего адепта от чужого божества (являясь магом - Герхард просто априори попадал под аспект Великой Богини, что очень сильно упрочивало ее позиции в его защите), но, говоря откровенно, проверять это, Герхарду совершенно не улыбалось: а ну, не защитит?

В общем, по здравому размышлению, ритуал общения с духом - было решено проводить именно в защищенной комнате.

– Герк, слушай.. Помнишь ты Ивану рассказывал, что этот вид некромантии - опасен для души? Ты уверен, что оно того стоит?

– Ну... Это не совсем тот ритуал.

– Погоди, но мы же собираемся общаться с духом мертвеца?

– Именно. С духом но не с душей. То, что я сейчас буду делать - это спиритизм а не некромантия.
– Герхард закончил расставлять свечи (обыкновенные, стеариновые) по уграм сложной, асимметричной замкнутой фигуры.

– Там мы не знали, жива Василиса или нет. Я собирался выдернуть для беседы ее душу. Здесь мы не выдергиваем а зовем. Причем не саму душу, а лишь ее проекцию. Посмертную проекцию: "бионекротический слепок" как это обозначил Николас в свое время. В принципе, связь у этого слепка с душей есть, и поговорить в ходе ритуала мы сможем и с самой душей, если нам приспичит. Но - никакого принуждения.

– Любопытно... А что мешало нам то же самое проделать с Василисой сразу?

– Для проведения этого ритуала - нужно быть уверенным, что объект мертв. В противном случае, мало того, что не сработает, так еще и Отдачей может очень здорово "ушибить".

– А сил тебе хватит, любовь моя?

– Хватит. Это же не чары, которые жрут ману и на формирование и на поддержание. Ритуал - это как рычаг. Мы размениваем мощность на продолжительность.

– Так вот зачем все эти "пляски с бубном"!

– Ну... Мы не шаманить идем, так что именно плясок и именно с бубном не обещаю. Но - интересно тебе, пожалуй, будет.

– Уже заранее предвкушаю.

Маг закончил подготовку. Теперь, окруженная свечами, в центре многоугольника покоилась чаша с дымящейся кровью ягненка. Сам ягненок был жив - Кадэнс исцелила раны зверушки и теперь, гладила доверчиво прижавшуюся к ней овечку, не отрывая глаз от чаши.

Герхард встал за кафедру, воздел руки в ритуальном жесте, после чего заговорил. Голос мага звучал гулко, мощно, властно и вместе с тем - страстно. Сердце Кадэнс замерло от восхищения и любви - она обожала голос своего мага, особенно в такие моменты.

– To pnИvma pou chАthike, den Иchoun dei tin ekdМkisi, ton opoМon i artiriakМ tСra na rМxei sto Иdafos:

AnatrichiastikС vasМleio sas parotrЩno na aporrМpsei. O aИras ton zontanСn kai pАli na anapnИete vathiА.

ThysiastikС aМma xedipsАsete edС apС ta chИria mou. BoreМte - apantМsoun se aplИs erotМseis se antАllagma*

На последних словах заклинания, реальность над чашей треснула неровной щелью. По лаборатории плеснул холод и пахнуло могилой. Ярко вспыхнули линии многоугольника, сдерживая чуждую силу внутри защитной фигуры. Сквозь разрыв в пространстве высунулась черная, словно обгорелая рука, затем вторая. Чудовищно изогнувшись, выставляя наружу локти, руки вцепились в края разрыва, вывернулись еще больше и в проем высунулась голова. Глаза Герхарда несколько расширились от удивления. Похоже, что-то шло не совсем по плану. Впрочем, это, надо полагать, тоже было предусмотрено. Во всяком случае, маг совершенно спокойно положил руку на предмет лежащий на кафедре и жестко, со сталью в голосе, произнес одну единственную фразу: