Арибелла 2. Сокровище Сиальских островов

Они не знали о ней ничего, кроме того что она благородных кровей. Идти самостоятельно девушка не могла – капитану пришлось ее нести. Она была очень плоха. Арс втихую даже проверил ее магическим артефактом и тот показал, что смерть вот-вот настигнет ее.

Но ему-то платили исключительно за живую девушку! За ее жизнь пират отвечал головой. Вот он и не отходил от нее все три дня. Ухаживал, развлекал, лечил как мог и чем мог, но даже израсходовав все лекарственные травы и настойки, не добился особых улучшений.

Правда, доставить живой все же смог. За нее ему заплатили немыслимые деньги, но он был готов вернуть их обратно, лишь бы Татия не умерла. Он влюбился в нее по самые уши за те совместно проведенные три дня и ее подарок – тот самый портрет, хранил у себя до сих пор.

Кроме него в ее узелке больше ничего и не было.

Когда ее на руках спускали на пристань на южных берегах Шенгалтии, капитан уже знал, что эту ночь девушка не переживет. Жизни в ней оставалось всего на один вечер.

Он пил. Судно стояло в порту Шенгалтии почти два месяца, пока Арс заливал свое горе и пытался узнать о Татии хоть что-нибудь. Однажды ему даже удалось с боем прорваться в резиденцию герцога, но ответ для него у слуг был только один: девушка давно умерла.

Команда собиралась расходиться. Заработанные деньги стремительно заканчивались, новых заказов капитан не брал, а в открытое море судно давно не выходило. Пираты не желали остаться без крыши над головой и средств к существованию так далеко от родных земель, но и бунт устроить не могли, чтобы сместить капитана.

«Морской Дьявол» был завязан на его ауру и слушался только Арса.

Однако до крайностей дело так и не дошло. Эрни и Ричард сумели привести своего капитана в чувства, так что вскоре команда ушла в новое плаванье, но забыть Татию господин Айверс был не в силах.

Она прочно поселилась в его сердце.

– Ше би эти увальни не брякали, а все они таки били рады твоему появлению на ихней развалине. Мальчишка благодаря тебе же оживать начал. Оно ж как по закону? Слабый капитан – дохлая команда. – делилась морская свинка со мной своим жизненным опытом, подсовывая мне белый платочек. – Но ти сопли не развешивай, чай не уродина. Тетя Роззи тебе такого хахаля найдет, закачаешься! Только вот слиняем сейчас отседова. Я и гиде сховаться тебе до отплытия ужо нашла.

– Да я бы и рада, но куда уж тут бежать, Роззи? – тяжко вздохнула я, отдавая чуть намоченный платок. – Родители мои тоже в плену у этого мерзавца, и я пока даже не знаю, где их держат.

– Ох ти ж головная боль! Не сгинули? Счастье-то какое! – обрадовалась крылатая и даже взлетела от переизбытка чувств. – Так-то надо витаскивать их бекицер.

– Надо. – согласилась я, но больше ничего сказать не успела.

Приоткрыв дверь между спальней и гостиной, Бейка объявила, что мне пора пройти в столовую.

Меня ждал семейный ужин.

Убедившись, что Роззи хорошо спряталась под кроватью, я вышла в гостиную. Как была так и вышла – все в том же платье, с той же прической и даже умыться не соизволила, чтобы освежить цвет лица.

Бейка мой внешний вид встретила без энтузиазма, но ничего вслух не сказала. А мне и не надо было. У нее все на лице всегда было написано.

– Миледи, я прошу вас воздержаться от резких движений и необдуманных поступков. – произнесла она размеренно, открывая для меня дверь, ведущую в коридор.

Там меня, как ни странно, поджидали гвардейцы. Видимо, без сопровождения по особняку мне ходить было запрещено.

Наш дом действительно нисколько не изменился. В коридорах на окнах висели все те же портьеры, выбранные мамой на прошлой ярмарке. Никто не поменял обои на стенах или ковры на полу. Никто не сменил пейзажи и портреты, будто им было все равно, чья родословная висит в галерее особняка.

Я словно и не покидала эти стены. Просто в них завелись термиты, которых следовало срочно потравить.

Миновав единственную в доме галерею, я остановилась перед входом в Зеленую столовую. Незнакомые мне слуги уже были готовы отворить двустворчатые двери, но я попросила их жестом не торопиться. Мне требовалось собраться с силами, чтобы попросту не расплакаться, вновь увидев родителей.

Я так долго считала их мертвыми, что теперь никак не могла поверить, что так жестоко ошиблась.

Сделав глубокий вдох, я кивнула, давая разрешение открыть двери и…

На «семейном» ужине я надеялась увидеть родителей, в крайнем случае Татию вместе с ними, но в большой столовой, которую наша семья использовала очень редко, меня ожидал только герцог. Он стоял у окна с таким видом, будто о чем-то серьезно задумался.

При моем появлении мужчина медленно повернул голову, давая мне как следует рассмотреть в свете свечей и серую длинную косу, и тонкую полоску шрама над правой бровью, и глаза, в которых весь мир оборачивался пеплом.

Идти дальше мне разом расхотелось.

– Я не буду с вами ужинать. – произнесла я твердо, четко, даже подивившись тембру собственного голоса, не сделав при этом ни шага вперед.

Оставаться с этим Зверем наедине я тоже не планировала.

– Это необдуманное решение. – ответил он, также стоя на месте. – Для побега тебе нужны силы, душа моя. А тебя сегодня больше кормить не будут, так что либо ты ешь здесь со мной, либо остаешься голодной.

Для побега? А в чем-то этот мерзавец был прав.

Не позволив слугам закрыть за собой двери, так и оставив створки распахнутыми, я прошла к столу. Он был рассчитан на десять-двенадцать человек, и оказался заставлен всевозможными яствами. Мы с родителями ужинали куда скромнее.

Выбрав себе место на дальнем конце стола, чтобы иметь обзор на выход из столовой, я присела сама, не дожидаясь от герцога помощи. Мне его манеры были абсолютно не важны.

Как и мои сейчас, а потому салат себе я тоже накладывала сама.

Оценив мою самостоятельность, мужчина занял место на противоположном конце длинного стола. Теперь нас разделяла целая пропасть, что лично меня очень даже устраивало.

Вооружившись ложкой, я приступила к трапезе, глядя при этом герцогу прямо в глаза. В одном из любовных романов мне доводилось читать очень правильное выражение про страхи. По крайней мере делая вид, что нисколько его не боюсь, я и сама себе начинала верить.

– Так сильно хочешь сбежать? – расправив салфетку, поинтересовался мой личный кошмар с усмешкой.