Аристо из мира демонов

— Я говорю, по что, дедуля, вы моих друзей перебили, а нас с мальцом сюда силой приволокли? Неужто обедом накормить?

Достомысл внимательно посмотрел на меня, хитро прищурился и спросил:

— Так разве они друзья тебе?

Хм. А ведь действительно, чего это я. Знать их не знаю, видел в первый раз.

— Хорошо, этот вопрос снимается с повестки. Меня сюда зачем приволокли?

— Ты садись, отрок, — Достомысл пригласил меня за накрытый его внучкой, на скорую руку, стол, — поешь.

— Старик, ты мне зубы не заговаривай…

Ур-р-р!

При виде дымящегося горшка с мясом и грибами, мой живот предательски заурчал. Черт, я же с самой "Имперской монеты" не ел ничего.

Сглотнув слюну, я не стал выделываться и сел за стол.

— Так зачем… ням-ням… вы напали на нас… чавк… там в лесу.

— В том секрета нету, отрок, — Достомысл зачерпнул деревянной ложкой себе жаркое из горшка и положил в подставленную Любашей миску, — Еще предки завещали нам бороться с Имперской Скверной.

— Яфно, — прочавкал я с набитым ртом, — Вы знафит из эфих…?

— Каких таких "этих"? — старик не донес ложку до рта и уставился на меня.

— Ну… кхе-кхе… — я замешкался, — борцов с империализмом? Бунтари.

— Мы — борцы со Скверной, которая пропитала Русь Матушку, — ответил Достомысл.

Я аж поперхнулся.

Староста, перевалившись через стол, похлопал меня по спине. Да так, что у меня чуть ребра не повыскакивали. Откуда только столько силищи в этом невзрачном старичке.

Достомысл дал знак своей внучке и та поставила передо мной крынку с молоком.

Я благодарно кивнул и в пару глотков выпил его. Першить в горле перестало.

— А меня сюда зачем приволокли? Почему на месте не расправились?

— Ты будто недоволен этим, отрок? — изогнул бровь староста, — Любаша, внучка, а ну кликни сюда Тихомира.

Любаша выскользнула во двор, а через пару минут в избу вошел Тихомир. Он разглядывал, вертя в руках, берданку Семенова.

— Зачем звал, Досто… –

Он поднял взгляд от ружья на нас, увидел меня, сытого и довольного, сидящего за столом, и его лицо исказила злоба.

— Скажи, почему не искоренили Скверну на месте?

— Прости, мой недогляд, — понурил голову Тихомир, но тут же поднял ее обратно, хищно оскалившись и доставая нож, — Дозволь исправить?

— Полно тебе, Тишка, уйми свою спесь, — осадил его хозяин дома.

— И ножик свой спрячь, — попросил я, — а то порежешься еще ненароком.

— Да я тебя!

Уворачиваюсь от сильного размашистого удара его лапищи, с зажатым в ней ножом.

Бью ногой, слегка напитав ее силой, ему под коленку. Слышится хруст ломаемой кости и бородатый бугай падает под стол, по пути опрокидывая посуду.

— Ты как там, Тишка? — спросил дед, наклонившись под стол.

Бородач заворочался и сжав зубы от боли отполз к стене, прижимая сломанную ногу рукой.

— Жив? Ну и славно, — улыбнулся хозяин дома, — Любаша, помоги страдальцу.

Девушка склонилась над сломанной ногой Тихомира, руки ее засветились зеленоватым светом.

Хм… Она лекарь что ли?

— Видал уже такое? — спросил у меня Достомысл, заметив, что я внимательно наблюдаю за действиями его внучки.

— Читал в книжках…

Я, собственно, не покривил душой. Память "донора" подсказала, что воочию я такого не наблюдал, но имел понятие что это.

На моих глазах, сломанная нога бородача начала срастаться и через пару минут, он, прихрамывая, покинул избу, одарив меня на прощанье "многообещающим" взглядом.

— Вот тебе и ответ отрок, почему ты здесь.

— Не уверен, что понимаю…

— Тихомир у нас не из слабых. Сам же видел. Видать, не сумел справиться. Вот привез сюда.

— А вы значит справитесь? — с вызовом спросил я и, на всякий случай, накинул доспех.

Старик хмыкнул.

— Исподнее твое, из эфира сотканное, тебе не поможет.

— Помогало уже не раз. Чего бы сейчас меня подводить? — я подошел ближе, — Подожди. Почему ты мой духовный доспех "исподним" назвал, старик?

Вместо ответа, Достомысл, резко стукнул посохом об пол.

Из закрученного в спираль навершия в меня вырвался вихрь листьев.

Все они отскочили, скользя по моей броне и уйдя за спину, воткнулись в бревенчатую стену, образовав на ней точный контур моей фигуры.

Ну? Что и требовалось доказать! Хренов ниндзя, со своими листьями-сюрикенами.

Зло зыркнул на старикашку с посохом и увидел довольную ухмылку на его морщинистом лице.

С моей щеки, на пол упала капелька крови.

Не понял?

Потрогал лицо. Один из листьев, действительно, пробив броню, умудрился нанести мне неглубокий порез.

Достомысл стукнул посохом еще раз и все листья, что были воткнуты в стену, задрожали, вырвались из древесного плена и скручиваясь в спираль вихря, вернулись обратно в навершие.

Я все еще держал пальцы на сочащейся кровью ране, когда до меня начал доходить весь смысл того, что сейчас произошло.

Это не мой духовный доспех защитил меня от смертоносных листьев. Все они обогнули меня, по мановению руки Достомысла, пролетев мимо.

Но, один из листьев он все же направил в меня, оставив порез.

Охренеть!

А если бы в меня попал каждый из этих "сюрикенов"? Я бы валялся сейчас на полу, кучей мясного фарша.

— Что у вас за магия такая?!

— Если выходишь в одном исподнем на битву, — поучительно сказал староста, — Не рассчитывай что оно тебя спасет.

— Но, моя духовная броня…

— Ты называешь то тонкотканное тряпье из эфира, что накидываешь на себя броней? Ха-ха-ха, — старик засмеялся в седую бороду.

Вот же гад! Насмехается еще. Сейчас проверим у кого из нас броня, а у кого "исподнее"!

Вливаю всю злость и Силу в родовой клинок и с размаху бью по старикашке.

Клинок отскакивает, не причиняя вреда.

Замахиваюсь снова и бью. Еще раз и еще. Остервенело рыча, машу эспадой, нанося удар за ударом…

Все бестолку!