Ария: Легенда о динозавре
Шрифт:
«Арийская» поэтесса Маргарита Пушкина, которая активно участвовала в сборе подписей в защиту Кинчева, вспоминает: «Фашистское приветствие почему-то послышалось при исполнении песни «Эй, ты, там, на том берегу». Гипноз средств массовой информации был настолько силен, что иногда звонили так называемые «шестидесятники» — люди по всем понятиям вроде бы передовые и независимые — и с огромным недоверием в голосе спрашивали: «А ты точно знаешь, что ваш Кинчев ничего гитлеровского не кричал? Уж больно он какой-то ненадежный!».
Тем временем в обществе, не на шутку озабоченном «ускорением» и «перестройкой», активно обсуждалась проблема «неформальных молодежных объединений». (Под «формальным» объединением подразумевался горячо всеми любимый комсомол.) Лишь недавно появившиеся «неформальные молодежные объединения» выступали в качестве своеобразных страшилок для рядового обывателя. За неимением желтой (и прочей подобной) прессы ее функцию смело взяли на себя ведущие и вроде бы солидные издания. Больше всех перемывали
Одной из подкованных ног буржуазной коняги, естественно, были металлисты. В Питере все металлисты были поделены на «умеренных» и «бешеных», то есть на «относительных негодяев» и «негодяев оголтелых». «Относительные негодяи» были обласканы городскими властями, так как боролись с фарцовщиками, спекулянтами, националистами, карая «всю эту расплодившуюся сволочь», и ради достижения целей своей праведной борьбы даже заключали союзы с «умеренными» панками. «Бешеные» вызывали у властей вполне понятное раздражение: на контакт они не шли, за что и были охарактеризованы следующим образом: «Политические и моральные взгляды данной группы отличаются незрелостью. Агрессивны по отношению к другим группам молодежи. На черной униформе «бешеные» носят браслеты и ошейники с большими шипами, которые при случае используют в драке. Сведений о группе мало, но следует полагать, что данная группа представляет определенную опасность для общественного правопорядка еще и потому, что замечено, как в ней начинают приобретать вес молодые люди, ранее привлекавшиеся к суду». В Москве таких документов для служебного пользования тоже было навалом, на их основе можно написать небольшой детективный роман…
Если в те дни кто-то произносил заветное слово «металлист», то тут же, в жесткой связке, вспоминалось не менее колоритное понятие «любер». Вот на этом, ставшем классическим, антагонизме (ибо, как учил марксизм-ленинизм, все в конечном итоге сводится к какому-нибудь антагонизму) мы, пожалуй, и остановимся. Итак, образцово-показательный металлист выпуска 1985 — 86 годов. Что он собою представлял?
Собственно говоря, понятие «металлист» было весьма условным и на языке школьных учителей и комсомольских активистов означало некоего человека, слушающего или (что встречалось реже) играющего хэви-метал. Однако, поскольку хэви-метал считался музыкой разлагающей и безусловно антисоветской, невинное увлечение могло грозить и некоторыми неприятностями. Самыми «антисоветскими» (и почему-то хэви-металлическими) группами безоговорочно признавались «AC/DC» и «Kiss». Бывало даже, что название последних трактовалось исключительно как «Kinder SS» — «Дети СС». Логотипы вышеназванных коллективов, старательно выписанные шариковой ручкой, чаще других встречались на школьных сумках. В некоторых школах на это смотрели сквозь пальцы, в других — столь неблагонадежных учащихся вызывали в кабинет к директору, где под угрозой исключения из учебного заведения надписи заставляли стирать.
Общеизвестно, что «металл» — не самая подходящая музыка для танцев. Поколению восьмидесятых это было явно неведомо. Танцевали! Еще как! На школьных дискотеках пара металлических произведений на фоне «Modern Talking», «Silent Circle» и «Joy» подавалась как изюминка, на «десерт». Танцевали «металл», конечно, весьма своеобразно…
Металлиста можно было узнать издалека. Его экипировка, в основном, состояла из кожаных браслетов с заклепками. Кожа — так, одно название: по большей части трофейный дерматин, ободранный с дверей; а заклепки аккуратно снимались со школьных сумок. Иногда заклепки заказывали на заводе знакомым слесарям или вытачивали на уроках труда. Получалось довольно грозное оружие. Отдельная статья — цепочки. Тут в дело шло все, начиная от цепочек сантехнических, которые можно было купить в любом хозяйственном магазине, и заканчивая собачьими аксессуарами, продававшимися у кустарей на Птичьем рынке. Особым разъяснением Верховного суда «усовершенствованные браслеты» с железяками считались холодным оружием со всеми вытекающими отсюда последствиями. При наличии таких юридических тонкостей милиция и дружинники могли спокойно «вязать» две трети молодежи, пришедшей на любой концерт. Доказывай потом, что твой кусок кожи — не холодное оружие!
Как ни странно, райкомы комсомола иногда объективно шли навстречу металлической моде и устраивали в своих стенах специальные семинары для дружинников и «Березок» [3] . Там стражи порядка и нравственности могли узнать, какие браслеты действительно опасны, а какие — нет. И что срывать шипованный ошейник с молодого человека (а вдруг они кусаются?), по меньшей мере, негуманно — достаточно записать адрес подростка и сообщить на работу его родителям. Активное участие в таких семинарах принимала и заслуженная поэтесса русского рока
Маргарита Пушкина. Она, обложившись конспектами и специальной исторической литературой, втолковывала взрослым дядям, что ошейники — на самом деле никакие не ошейники, что они появились еще у древних германцев и служили для того, чтобы их не хватали за горло невоспитанные римские легионеры. «Тогда поясните, — тупились дружинники, — кого им сейчас бояться? Римлян-то уже нет!» Но Маргариту было не так-то просто сбить с толку. «Это тяга молодых людей к истории, — разглагольствовала она, потрясая в воздухе толстенными книженциями. — А вы своими запретительными методами эту тягу отбиваете! Что, скажите, плохого, если они ходят в черных косухах? А римляне… ~ ну это — примерно как сейчас гопники…»3
«Березка» — отряд отборных комсомольцев, дежуривших на рок-концертах.
Косуха… Это было чем-то фантастическим и недостижимым, пределом мечтаний любого подростка! Косыми кожаными куртками обладали лишь редкие счастливчики — достать фирменные просто не представлялось возможным, а кустарные варианты смотрелись сносно разве что в провинции или в «путягах». К слову, учащиеся профессионально-технических училищ, подверженные металлической заразе, одевались с особым шиком: их экипировка состояла из обычной телогрейки с надписью «Iron Maiden», «AC/DC» или «Judas Priest» и кирзовых сапог. Кирзовые сапоги при желании можно было превратить в подобие чопперов. Для этого их снизу подбивали консервными банками из-под шпротов — недолговечно, зато эффектно!
Весьма популярным развлечением в те годы было разоблачение «псевдометаллистов». Идет, скажем, этакий нарядный парень в браслетах с заклепками, цепочками и самопальной майке «Dio». Он явно горд собой и неприятностей не предчувствует. И тут его обступают пять-шесть не менее гордых парней, и между ними завязывается приблизительно такой разговор: «Ты че, металлист, что ль?». «Ну да, металлист», — отвечает будущая жертва, не подозревая о предстоящей экзекуции. «Ах, металлист! А ну-ка назови нам тогда пятнадцать металльных групп!» Перечислив от силы названий пять-шесть, жертва теряется, и как итог — все доспехи «лжерыцаря» автоматически конфискуются в пользу металлической братии. Экспроприаторам и в голову не приходило, что подобные действия копируют поведение столь ненавистных им гопников. Похоже, они всерьез полагали, что таким образом очищают свои доблестные ряды от чуждых элементов.
Вирус хэви-метал поразил практически все прослойки. В столичных высших учебных заведениях по полной программе свирепствовали так называемые КООДы [4] . Тотальной конфискации подвергались любые атрибуты, свидетельствовавшие о принадлежности будущих инженеров и гуманитариев к металлическому братству. Такая же незавидная участь постигала и «свободно конвертируемую валюту» молодых меломанов — пластинки зарубежных ансамблей, которые ценились на вес золота. Правда, иногда заветные «пласты», порядком попиленные, все же возвращались к своим владельцам — многим комсомольским активистам тоже нельзя было отказать в наличии тщательно замаскированных «пагубных» пристрастий. (Родной «пласт» был очень выгодной вещью: кассеты, записанные с него, продавались по пять рублей, а черно-белые фотографии, переснятые с обложки, шли «всего» по три.)
4
КООД — комсомольская оперативная дружина.
Металлическая молодежь очень любила гулять. А чтобы никто не сомневался в том, что молодежь — «металлическая», прогулки сопровождались прослушиванием записей, желательно громких и «страшных». Основными единицами аудио-техники служили испытанные в боях «Электроника-302» и «Весна». Их брали под локоть на левую или правую руку и, включая на полную громкость «Hells Bells» или «Aces High», дефилировали по улицам, пугая мирное население. (Это явление в прочем «цивилизованном» мире вообще-то научно называется ghettoblaster и присуще обывателям цветных кварталов Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, попросту говоря — неграм и латиносам.) Преимущество отечественных магнитофонов было неоспоримо: в случае чего они могли быть использованы для обороны от люберецкой прогрессивной молодежи, именуемой в просторечии «люберами».
Люберы (или любера) — единственное «оригинальное» движение, возникшее в отечественной молодежной субкультуре 80-х. Это вам не панки, слепо копировавшие манеры зажравшейся английской «золотой молодежи»! Аналогии люберам в мире не было и, пожалуй, не будет. Пресловутые люберы — продукт сугубо отечественного производства. Про них, родимых, в годы перестройки понаписали такого, что у честных металлистов волосы их длинные дыбом вставали.
Нам пришлось предпринять небольшое расследование, а гидом по «люберизму» любезно согласился стать г-н Алексей Власов, сам в прошлом любер, а ныне большой почитатель тяжелой музыки и, в частности, творчества «Арии». (Удивительные все-таки иногда происходят трансформации!) Когда мы встретились, он подозрительно оглядел меня и выдал фразу, окрашенную в нежно-людоедские тона: «Волосатенький… Эх, попался бы ты мне раньше!». По моему телу пробежал этакий ностальгический холодок… Итак, любер.