Ария: Легенда о динозавре

Ветер в твоих волосах — тот же, что вечность назад…

Время застыло, Луна и Солнце встали в ряд… Когда выстраивается такая цепочка, ничего хорошего не жди! Текст писался постепенно — хотелось, чтобы идея погони за теплом и светом дошла до тех, кто будет его слушать. Хотелось, чтобы люди, слушающие «Арию», поняли, что человек, даже при всей своей обреченности на смерть, — а любой рождается, чтобы рано или поздно умереть, — должен попытаться дотронуться до светлого, яркого и дарующего радость, прыгнуть в гремящий грозами поток… Холст попросил увековечить в тексте столь любимого им старика Ницше. И — удивительное дело! — строки из «Заратустры» сами уложились в дубининский стихотворный размер… «Мужество есть лишь у тех, кто ощутил сердцем страх, кто смотрит в пропасть, но смотрит с гордостью в глазах». Не знаю, кому как, а мне нравится… С годами стало совершенно все равно, что скажут по тому или иному поводу господа журналисты и рецензенты, — зачастую им не хватает воображения (а может быть, и образова ния), чтобы заглянуть глубже, снять пару-другую текстовых пластов, докопаться до сути. Не всем же петь и слушать про летчика Диму или про белый шарфик! Жаль, при дальнейшей работе над «Солнцем» ушли в отход такие классные строки, как «Даже у Бога свой ад — это любовь его к нам». Апотом — началась мистика. Закончив текст, я прилегла на диванчик где-то часа в три ночи, и думаю: «А не плохо было бы сейчас, после трудов праведных, искупаться в океане…». И неизвестно откуда и неизвестно как, друзья мои, на меня накатывают изумительные изумрудные волны, покачивают меня, успокаивают. О нет, я не сплю!.. Появляется одна огромная волна, она подкрадывается бесшумно, вот-вот утащит в никуда… Я стряхиваю оцепенение, и океан исчезает. Потом уже один знакомый буддист сказал, что таким образом курирующие наш очередной проект Силы поощрили меня. «Значит ты. все сделала правильно, — говорил громилоподобный знаток Востока и вегета рианской пищи, — но ты вовремя ушла от волны».

Песня «Беги За Солнцем» была записана на студии последней, 3-го января 1998 года. И до последней минуты преданный Ницше Холстинин лелеял надежду, что вместо моего солнечного призыва я все-таки поставлю его любимый: «Убей в себе раба!». Но, честно говоря, убивать рабов мне здорово надоело. Тем более что мое самое глубокое убеждение — если человек не хочет быть рабом, он никогда им не будет, даже в самом что ни на есть рабском, удушающем государстве. Какой же ты раб, если душа у тебя свободна?».

«Обман». Довольно энергичный постмэйденовский галоп с фирменным злодейским вступлением в медленном темпе. Вот только вокальный диапазон Кипелова не слишком подходит для данной вокальной партии, низковато для него. А вот текст, повествующий об Александре Македонском, Тамерлане и Чингиз-хане одновременно, достоин отдельной истории. «Обман» — в первоначальном варианте, который, как ни странно, был сразу принят цензором Петровичем (Холстининым) на ура, фигурировали две симпатичные хэви-металлические зверюшки: гиена и шакал, — рассказывает Маргарита. — Парочка торчала жарким утром на холме, наблюдая за конницей вдали… Невнимательные музыканты сначала решили, прослушав краем уха, как Валерка впевал текст, что речь идет совсем не о нефритовом гробе… «Почему его небритым хоронят?!» — то и дело вопрошали они друг друга, и сами себе отвечали: «А фиг их знает… Азия-с!». Восток — дело тонкое. (Во избежание досадных неточностей, — «владыка мира» все-таки фигурирует, не кто-нибудь! — Холстинин превзошел самого себя в педантичности и по несколько раз проверял и перепроверял историко-географические факты, вплоть до мельчайших подробностей типа — водятся ли шакалы в Средней Азии. — Прим, автора.) Итак, далее по тексту. Когда хвостатые существа разобрались, что к чему, они повели себя по разному. Гиена решилась сказать правду о по койном узурпаторе, а шакал отвалил в холодок, решив держать язык за зубами. Здесь мои ненавистники могут усмотреть явный феминистский подтекст: мужик — трус, поджал хвост и помалкивает себе, а героическая женщина-гиена воюет с ложью и несправедливостью. Гиену, естественно, ликвидируют. Вообще-то появление этакого не вполне симпатичного животного в «арийской» лирике обязано (приготовьтесь падать с табуреток!) поэту, главе акмеистического направления — Николаю Степановичу Гумилеву, написавшему стихотворение «Гиена». В его варианте зверюга разоблачает преступную, но пленительную царицу, лежащую в забытой могиле «над тростником медлительного Нила, где носятся лишь бабочки да птицы»… «Арийцам» не хватало масштабов, рыдающих народов, скачущей многотысячной конницы и мегалитров крови. В результате творческого переосмысления представленного варианта феминистку-гиену ампутировали».

В процессе доработки Холстинин вежливо просил точно указать фамилию-имя-отчество повелителя, желательно Чингиз-хана. Владимир явно жаждал международного скандала — попробуй скажи серьезным потомкам татаро-монголов, что у их любимого исторического персонажа в жилах течет шакалья кровь (наличие звериной крови у египетской красавицы-царицы не уточнялось). «Может, тебе еще и телефон Чингизхана в припеве обозначить?!» — обиделась Маргарита. Холстинин подумал и махнул рукой…

Виталий Дубинин оценил «Обман» по-своему. Его осенила остроумная мысль читать текст «Обмана» с придыханиями и подвыванием — как читают басню. В результате был записан и такой, юмористический, вариант песни. Однако он остался лишь в фототеке «арийцев», а на пластинку была делегирована серьезная версия «Обмана». Тем, кто обладает достаточным воображением, предлагаем представить себе слегка заикающегося Сергея Михалкова, читающего своим умирающим голосом: «В рассветный час шакал о голоде забыл…», ну и так далее (!!!). Остается только надеяться, что эта «басня» будет популярна, ну скажем, у будущих абитуриентов ВГИКа.

«Отшельник» в музыкальном плане достаточно традиционен для жанра хард-н-хэви. По поводу этой песни Пушкина высказалась исчерпывающе: «Отшельник» — после «Беги За Солнцем» — занимает второе место, по моим симпатиям, на этом альбоме. Я представляю себе гнусного, вечно живущего стари кашку, которому все так надоело, что сил нет… Его роль в моем воображении исполняет Элис Купер. И вот в дом этого алхимика-душегуба пробирается любопытный мальчишка (в этой роли я с удовольствием сняла бы Дуба, у него получилось бы), и отшельник, словно Медведь из русской сказки, начинает бузить: "Кто сидел на моем стуле и сломал его? Кто пил из моей чашки и разбил ее?". Естественно, претензии звучат несколько по-"фрийски", мистически: "Кто взял мой хрустальный шар, не спросив меня? Кто мне яду подмешал среди бела дня?". Последняя строчка припева, честное слово, не моя… Я уже сыта по горло силами зла. Так распорядились господа-заказчики. Я вообще хотела, чтобы в припеве старикашка, как старый алкоголик, отмахивался бы от ангелов (справа) и от демонов (слева). "Хотеть не вредно!" — гласит древняя «арийская» мудрость. Клип, снятый на эту песню, пришелся по душе моей старенькой маме. И вообще ей очень понравился весь альбом — она прослушала его два раза и со знанием дела произнесла: "Очень красивая музыка! И вокалист замеча-тельный… Почему их по телевизору не показывают?..".

Холстиниу клип активно не нравится. Он считал, что снимать нужно было «Грязь», а «Отшельник» прекрасно смотрелся бы под вторым номером. "Рекламный клип для всего альбома должен сниматся на темповую, хорошо запоминающуюся вещь, — говорил Владимир, — «Грязь» идеально подходила для этих целей…". Однако Дубинин грамотно парирует выпад соратника: "Я считаю, что «Отшельник» — песня во многом «новая» для группы, она как бы содержит все те изменения, что произошло в нашей музыки. А песня «Грязь», при всех ее мелодических достоинствах, для «Арии» слишком традиционная, поэтому мне казалось, что на «Отшельник» нужно снимать раньше, чем на "Грязь"…". Однако все споры по поводу песен, претендующих на съемку клипа, разрешились сам собой — в феврале 1999 «Ария» сняла клип и на композицию "Грязь".

"Закат" — неожиданный романс на роковой пластинке. Именно романс, русский в своей основе, если не считать придуманного Дубининым и Терентьевым тревожного болеро, добавившего в произведение Кипелова драматизма. "Это песня зрелого мужчины, — рассуждает автор-певец, — песня обо мне самом на все сто процентов. Она близка мне по внутреннему состоянию, моей неуверенности в себе… Не знаю, кто как, но мне кажется, что слушаешь «Закат» — и понимаешь, что такое русская тоска. А русский человек постоянно пребывает в тоске… К тому же если он по гороскопу — Рак. Все время какие-то перепады, то подъем, то спад, депрессия. Сидишь на кухне, нахлынут всякие мысли. Все время хочется вырваться, а ведь знаешь, что не вырвешься… Я вообще-то не поклонник резких перемен, но душа жаждет иногда чего-то необычного». Вообще, создается впечатление, что к альбому «Генератор Зла» группа «Ария» как-то очень по-хорошему «повзрослела» и выросла из хэви-металлических коротких штанишек. Я думаю, если взрослые меломаны (для которых «Ария» с предыдущих альбомов — нечто «узкометаллическое») внимательно прослушают «Генератор», они будут приятно удивлены происшедшими с этой группой переменами, и количество потребителей «арийского» творчества увеличится. Кстати, о вступлении «Арии» в новую «весовую категорию» свидетельствует и фотография группы в буклете альбома. Куда подевался их вполне стандартный для металлических групп прикид в виде косух, «железок», оголенных татуированных предплечий и прочей жанровой дребедени? Со снимка на нас взирают пятеро обычных — ну, может, чуть более средней волосатости — молодых мужчин. Стандартный пиджак, спортивная куртка, даже свитер. Все скромно и именно этим — стильно…

С песней «Закат» на студии пришлось изрядно «поколдовать», и вызвано это несколькими причинами. Первоначально автор «Заката» Кипелов планировал, что звучать сей опус будет в ре-миноре, однако его уговорили транспонировать песню в ми-минор — в этой тональности можно использовать открытые струны, а общий звук от этого только выигрывает. К тому же всем казалось, что тональность ре-минор для Кипелова слишком низкая. Однако даже в ми-миноре петь Валерию оказалось неудобно, и тогда уже записанную на многоканальник минусовую фонограмму чуть убыстрили, доведя тем самым до фа-минора. Кипелов благополучно пропел «Закат», после чего скорость магнитофона вернули в исходное положение, то есть в ми-минор. Однако при последнем изменении скорости голос «арийского» вокалиста претерпел едва заметные (даже опытному уху) изменения, словно использован некий студийный эффект. Кстати, подобная технология записи довольно широко используется в студиях мира, так что «Ария», в общем, не совершила чего-либо предосудительного, а голос Кипелова — по мнению некоторых экспертов — и в таком варианте прозвучал удачно, даже обрел новые краски.

«Если у тебя сложилось впечатление, что порою мы застав ляем Кипелова менять тональность «под гитариста», чтоб рифф, допустим, играть было удобнее, то ты не прав, — вежливо обозначил Сергей Терентьев. — Конечно, приходится учитывать чисто технические моменты, скажем такую-то фразу неудобно играть в данной позиции, — тогда мы предлагаем поменять тональность. Кипелов иногда соглашается, иногда нет. Чаще всего соглашается. Потом, ггйм понимаешь, на репетициях трудно «выловить» все возможные проблемы. Когда репетировали «Закат», все было клево, всем нравилось. Стали записываться — оказалось, что все-таки с тональностью мы чуть промахнулись…»

Зато не промахнулись с текстом! «Я долго носилась с образом пурпурной реки, — рассказывает Пушкина, — не знала, куда бы эту драгоценность пристроить. И вдруг! — так органично и классно она ложится в кипеловскую песню, песню уставшего жить человека. Что греха таить, многое мы прошли в этой жизни, многое пережили, многое поняли, многих потеряли из тех, кто нас любил… Последней общей потерей для нас стал Толик Крупное из «Черного Обелиска». Рокеры, конечно, не умирают, они и на облаках играют свой концерт. Те, кто пока еще ходит по земле, даже грустные анекдоты про эти концерты сочиняют… А то, что не все так просто в наших отношениях с унесенными пурпурной рекой товарищами, прекрасно иллюстрирует такой случай. Мы работаем с Сергеем Мавриным над его новым сольным проектом «Скиталец» (к сожалению, Кипелов отказался петь в нем, решив целиком посвятить себя «арийским» делам). Я, как всегда, переделываю очередной текст: Маврику хотелось бы сыграть нечто напоминающее знаменитый «Замыкая Круг», — сколько мы этих кругов за свою жизнь начертили, ужас! — и я пишу этакую застольную со словами:

Давай посидим, нальем вина, вспомним нашу жизнь,Тех, кто пока еще на земле…А те, кто ушел, уже в облаках собрались,чтобы начать свой концерт…

Читаю текст Сергею по телефону, и именно в тот момент, когда произношу строчку о заоблачном сейшене, начинается знаменитый летний ураган 1998 года, поваливший в Москве 100.000 деревьев… У меня в квартире распахиваются все окна, летят на пол и бьются горшки с цветами, поток дождя заливает пол… «Серега!!!» — кричу я в телефонную трубку, бросив листочек и подпирая хилым плечом рвущуюся на свободу оконную раму, — у меня тут светопреставление!!!». «А у нас ничего, спокойно, — отвечает Маврик, — ну ладно, разбирайся и перезвони». Психиатры могут не беспокоиться, я нахожусь в своем уме и трезвой памяти. Просто иногда пурпурная река выходит из берегов… Помнится, «Закат» у музыкантов никак не получался, не давался мастеру Даниле каменный цветок, пока Дуба с Терей не осенило — нужна виолончель! Серьезный инструмент спас русскую тоску Кипелыча и мои любимые строчки: «Все примиряет тьма, даже алмаз и пепел, друг равен врагу в итоге, а итог — один…». Немного первобытной философии очередному альбому «Арии» не повредит!»