Арийские мифы русов
Шрифт:
Такое сочетание вроде бы не сочетаемого должно было служить, согласно народным поверьям, возрождению сил Природы.
На Масленицу в Прощеное воскресение народ посещал кладбища, поминал покойников. И тут же организовывались сексуальные оргии с теми же пирогами и блинами. Очевидно, такие «несуразности» восходят к древнему заупокойному культу. Когда-то народ верил, что души покойников могут вселяться в новые тела, зачатые в эти весенние дни Нового года. Здесь мы имеем дело с ясно выраженной идеей реинкарнации.
Таким образом, души усопших, согласно древнерусским верованиям, возвращались на землю в виде зачатых во время праздника детей. Весенний похоронно-сексуальный обряд должен был обеспечить
Сходной функцией изначально обладал и поминально-веселый Карнавал, столь любимый в странах Европы. Само слово Карнавал указывает на соединение заупокойного культа с магией возрождения из небытия. «Карна» — италийская богиня подземного мира. Слово «вал» означает фаллос — буква «ф» заменена на «в». Весьма любопытно, что имя италийской богини Карна практически совпадает с именем восточнославянской богини Карны. Очевидно, с этим именем в свою очередь связаны такие русские слова как: «карать», «корить», «карнать» («обкарнать»).
Отчасти похоже, созвучно Карне и слово карма, весьма часто употребляемое в лексиконе индусов. Карма — в наиболее распространенном значении — это совокупность всех добрых и злых дел. Совершенных тем или иным человеком в прошлых жизнях. Эта совокупность и определяет, в теле какого живого существа родится тот или иной человек в следующей жизни.
Слову «карма» в некотором смысле тождественно русское слово «карман». Метафорически выражаясь — если влез в карман, то вылезти из него можно лишь в том месте, в котором влез. Иными словами, надо изжить дурную карму, тогда можно обрести выход из того положения, в котором оказался.
По чисто внешним признакам карман можно сравнить с материнской утробой. Быть может, наши предки, использовавшие язык, вкладывали в слова несколько иное значение, чем мы имеем сегодня. Недаром восточная религия учит, что одной из причин рождения в новом теле является неумение противостоять сексуальному соблазну.
Согласно тибетской «Книге мертвых», особую привлекательность для души умершего представляет разверзшееся перед его взором материнское чрево…
Тибетская «Книга мертвых» требует от адептов восточной религии аскетизма и самоотречения от собственных чувств. По всей видимости, наши далекие предки придерживались иной позиции по этому вопросу. Весенний обряд плодородия, проводившийся в первые дни Нового года, должен был обеспечить возвращение на землю души умерших. При этом сакрализировался сексуальный аспект действия. Этот аспект представлялся в народном сознании как своего рода долг перед умершими родственниками, которые желают вновь родиться в родной и милой их сердцу обстановке. Таким образом, дети и внуки «вытаскивали» с того света своих умерших родственников и сами становились их родителями. Колесо сансары — колесо перерождения явно не имело того негативного смысла, который вкладывают в него сторонники буддизма и прочих религий, основанных на самоотречении. Цикл рождения-смерти был напрямую связан в сознании наших предков с солнечным циклом, с календарным годом, который, совершая свой круг, делает нас старше и приближает час нашего неизбежного ухода за пределы материального бытия. Наши пращуры верили в магию плодородия. Сын вытаскивает на свет Божий отца, а отец сына. В индуистской традиции это получило название «культ предков». Этот культ восходит еще ко времени протоарийской общности, где не было отдельно взятых славян, итальянцев, англичан, немцев, индусов и иранцев. Можно сказать, что культ предков усиленно культивировался древней языческой религией и стал невостребованным, когда на смену язычеству пришли новые религии с их моралью аскетизма и самоограничения.
Тем не менее, в народной памяти остались многочисленные элементы народной магии, которые в какой-то мере реанимируют культ предков. Скажем, игра на желейке — особой дудке, которую использовали пастухи, согласно некогда бытовавшим представлениям, собирает не только стада коров, но и души умерших… Недаром игра на желейке часто служила фоном во время проведения «похоронно-сексуальных»
действий. В самом названии этой дудки пастухов заложено имя Жели или Жля — персонифицированного персонажа ритуального плача. Молодежь «желела» души своих умерших предков и возрождала их из небытия, предоставляя для них новые тела своих рожденных детей.В болгарской народной традиции некогда имели место ритуалы, совершения сексуальных действий с масками предков на лице. Эти маски хранились в специальном некрополе вместе с прахом умерших, и изымались оттуда в дни весеннего праздника. По сути дела, карнавал или маскарад сохранил эти традиционные элементы культа. И по сей день участники карнавала надевают маски на свои лица, и это вовсе не служит препятствием для откровенно эротических действий, а, напротив, даже стимулирует их. Очевидно, в прошлом душа конкретного покойника, с которого и была снята (изготовлена) маска, призывалась войти в конкретное чрево во время проведения этого поминально-сексуального ритуала. Ученые восстановили этот ритуал по деталям убранства некрополя, обнаруженного на территории современной Болгарии. Возраст этого некрополя весьма солидный — 4500–5000 лет.
Как пишет археолог А. Щепинский в своей книге «Во тьме веков», на рубеже ранней и средней бронзы, около 4 тыс. лет назад на территории Крыма буквально процветал фаллический культ. На вершинах курганов устанавливались каменные фаллосы разной высоты. Так, в 1958 году на территории села Зольного у Симферополя был раскопан курган. Под насыпью оказалось семь захоронений. На вершине кургана был установлен высеченный из камня фаллос размером 60 см. А. Щепинский пишет: «…очевидно, это свидетельствует о каких-то ритуальных обрядах, которые связаны с воспроизведением и возобновлением человеческой жизни». Особенно широко фаллический культ был распространен на Кавказе. Так, поныне на кладбищах Северной и Южной Осетии можно увидеть стелы в виде фаллоса. Иногда такие надгробия достигают 4-х метров в высоту.
Ученый пишет далее:
«С фаллическим культом плодородия и циклом солнца связаны и некоторые обряды доисламской религии адыгейцев. Здесь в старину у «сукообразного камня» устраивались религиозные пляски, во время которых груди у молодых женщин были обнажены».
Надо признать, что в глубокой древности процветала религия плодородия совсем нам неизвестная. Быть может, неким эхом заупокойно-сексуального культа является современная традиция устанавливать на могилах памятный камень, отдаленно напоминающий фаллос.
А. Щепинский полагает, что «…христианский праздник пасхи впитал в себя и многовековые языческие поверья и стал праздником «смерти и воскресения» божественного Спасителя. Очевидно до Иисуса Христа «воскресали» божества древних религий — Адонис, Осирис, Дионис и другие, почитавшиеся божествами растительности и земледелия. Постепенно элемент «воскресения» занял в христианском празднике пасхи главенствующее место, а «пасха страданий» превратилась в «страстную неделю…
В первое воскресение после весеннего равноденствия и полнолуния христиане празднуют пасху, сопровождая подготовку к этому ритуалу освещением куличей, изготовлением сдобы, крашением яиц. И вряд ли кто-либо из верующих задумывался над тем, почему праздничная церемония всегда связана с выпечкой сдобы, имеющей обязательно определенную вытянутую форму, с крашением яиц…».
Археолог считает, что эти пасхальные атрибуты заимствованы из древнего фаллического культа.
Фаллический культ нашел свое воплощение на'^си не только в пасхальных куличах, «имеющих обязательно определенную вытянутую форму», но и в свадебных караваях. Этот обрядовый круглый хлеб у восточных славян издревле являлся метафорическим выражением мужского полового органа. Недаром в Орловской губернии молодым вручали каравай, в который многозначительно клали два яйца. Довольно часто один свадебный каравай с вылепленными из теста фаллическими символами воплощал жениха, а другой каравай с символами женского детородного органа — невесту. Однако чаще одна половина свадебного каравая воплощала жениха, а другая — невесту.