Арка вторая: "Башни в небесах"

— Как будто кто-то вскрикнул.

— Некому тут кричать, ночь на дворе. Спи давай. И постарайся поменьше сучить ногами во сне!

— Я не могу, это же во сне! А ты каждый раз, как поворачиваешься, щекочешь мне пятки ушами!

— Ничего не могу поделать! Носки надень!

— В носках жарко!

Девушки ещё немного повозились, тщетно пытаясь устроиться поудобнее вдвоём на узкой откидной койке, но потом благополучно уснули.

О бренном существовании четверых очень отважных и очень пьяных орков-дембелей, опрометчиво засевших с целью разведки в густых и сочных кустах на опушке, утром могли бы напомнить только обломки брони в куче навоза, оставленной реликтовым ленивцем. Но желающих в нём рыться не нашлось.

* * *

— Что за дым на горизонте? — спросил табакси на очередном привале, когда все разбежавшиеся по кустам (девочки направо, мальчики — налево) вернулись обратно к фургону.

— Это, — сказала задумчиво Спичка, — не что иное, как Жерло. Дварфовский город и технологический центр континента. Там была откована моя секира, там правит Дом Камарут — единственный дварфовский Дом Демиургов.

— Это твоя родина? — спросила Завирушка.

— Не вполне, — покачала головой дварфиха, — но у меня с ним многое связано.

— И как там относятся к эстрадным зрелищам? — спросил Пан. — Дварфы — народ строгих нравов.

— Только в рабочее время. Мои соплеменники умеют работать, но такой бурной ночной жизни, как там, вы не встретите даже в Корпоре.

— А главное, — сказал недовольно жмурящийся на яркое солнце Полчек, — Дом Камарут там влиятельнее Дома Теней. И если дварфы захотят на нас смотреть, то на лицензию им будет плевать.

— Если, — вздохнул Пан. — Если… Как же было хорошо, когда у нас был определённый, отрепетированный репертуар! Эта безудержная импровизация меня пугает!

— Просто тебе надо в ней участвовать! — обнимает его за лохматую шею Фаль. — У нас с Завирушкой как раз появилась отличная идея.

Город, вырастающий по мере того, как фургон катится по дороге, выглядит строго и торжественно. Бардак Смутного Времени его почти не коснулся. Сами дварфы были слишком заняты работой — оружие, производимое на фабриках Жерла, охотно разбирали все стороны конфликта, — а дураки, желающие пограбить богатый город, убеждались, что бородачи умеют не только делать оружие, но и им пользоваться. Высокие крепкие стены оснащены впечатляющим арсеналом «перечниц» — толстоствольных картечных пушек, каждая из которых стоит целое состояние, но зато может одним выстрелом смести с поля боя штурмовую фалангу.

Построенное в имперские времена Жерло впечатляет до сих пор — в отличие от полудеревянного и несколько легкомысленного Порта Даль, здесь всё сделано из основательного крепкого камня. Может быть, архитектура мрачновата, но в величественности ей не откажешь.

На въезде стража встретила реликтового ленивца с подозрением и долго рядила, какую брать въездную пошлину — как с быка или как с элефанта. Однако вмешательство Спички, направившейся в сторожку с бочонком эля подмышкой, уладило недоразумение, и плату взяли самую минимальную.

— С моими соплеменниками надо уметь разговаривать, — пояснила она, вернувшись без бочонка.

Под колёсами фургона загремела крупная брусчатка мостовых — незамощённых улиц в Жерле нет.

— Тут красиво, но как-то безжизненно, — сказала Завирушка, осторожно направляя ленивца вдоль улицы. — Где все?

— Работают, — ответила Спичка, забравшаяся во второе седло в качестве штурмана. — Туда сворачивай, эта улица к ярмарочной площади ведёт.

— Все работают?

— Ну да, а как ты думала? Работа — суть жизни дварфа. Утром он встаёт, одевается, расчёсывает бороду и принимается за работу. До вечера куёт, сверлит, точит, паяет, а потом снова расчёсывает бороду и идёт веселиться.

— А отдыхает он когда?

— Отдыхает? Дварф? — засмеялась Спичка. — Ну ты скажешь тоже. Не суди о дварфах по мне, я заблудшая душа, испорченная соблазнами внешнего мира.

— И что именно тебя так испортило? — смеётся Завирушка.

— Но-но, — отмахивается дварфиха, — я ещё слишком молода для мемуаров. Но вот что я тебе скажу: хотя Жерло и не центр культуры, как Всеношна или Корпора, артисты и менестрели тут неплохо зарабатывают. Сами дварфы горазды разве что застольные песни орать, чтобы эль легче лился, но любят, когда их развлекают, и готовы за это платить. Благо денег у них хватает — здешняя продукция развозится караванами по всему континенту. Так что вы постарайтесь, не запорите выступление, а я уж прослежу, чтобы с оплатой нас не обидели.

* * *

Ярмарочная площадь грандиозна. Даже весьма негабаритный фургон театра «Дом Живых», влекомый массивным ленивцем, на ней сразу потерялся. Ряды навесов и палаток, ларьков и прилавков и немалое пространство для уличных развлечений. Сейчас оно почти пустует, только небольшой расписной фургончик, запряжённый парой лошадей, расположился у края.

— Скоморохи? Менестрели? Цирк уродов? — деловито спрашивает дварф-распорядитель.

— Мы — театр буффонады!— звонко отвечает ему Завирушка сверху.

— Сойдёте за цирк уродов, значит, — черкает тот в большой тетради. — Вон там становитесь.

Дварф махнул рукой, указывая место стоянки, и удалился, взяв пять куспидатов, хотя сначала требовал десять. Спустившаяся с ленивца Спичка вызвала снижение платы одним своим появлением.

— Тебя тут уважают, — сказала Завирушка.

— Тут уважают дварфов, и для своих — другие цены. Паркуй фургон, будем раскладываться.

Труппа распрягла ленивца, откинула боковую сцену и уселась на ней в некоторой растерянности. Казалось, что до них никому нет дела. Даже на Шурумбурума пялиться никто не прибежал.

— Я не рассчитывал на ажиотаж, — удивился заспанный Полчек. — Но где хоть какая-то публика?

— Рано ещё, — пояснила Спичка. — Репетируйте пока или что вы там обычно делаете.

— Я обычно пью, — пожал плечами Полчек. — Франциско! Вина и бумаги! Этот суровый город вызвал во мне прилив вдохновения.

Получив желаемое, драматург сгорбился в кресле и начал что-то быстро записывать.

— Эй, вы! — к сидящим на помосте артистам обратился человек в разноцветных одеждах, толстый, как успешный полурослик, и не достигнувший столь любимой ими сферичности только в силу более высокого роста. — Да вы! Вы кто такие?

— Театр буффонады «Дом живых», к вашим услугам, — ответил Кифри.

— Нам не нужны ваши услуги, — сказал толстяк. — Мы сами театр. Труппа «Развесёлые менестрели».