Аркадий Северный, Советский Союз

И есть ещё одно немаловажное обстоятельство, связанное с этим концертом. По воспоминаниям Сергея Ивановича Маклакова, на записи присутствовал малоизвестный ещё в ту пору ленинградский коллекционер Виктор Набока, который давно мечтал познакомиться с Северным; и вот, наконец, "напросился" на эту запись… Знакомство состоялось, и имело весьма интересное продолжение, но об этом мы расскажем позже.

Концерт "Из серии А" оказался последним, в котором принимала участие большая группа музыкантов из "Братьев Жемчужных", и не только в этом году. Вновь они соберутся вместе только в конце 1977 года. Основная причина — отсутствие ряда ведущих музыкантов. Николай Резанов, как мы уже писали, на заработках в Сочи. Туда же на постоянное место жительства уезжает Анатолий Архангельский. Нет и Алика Кавлелашвили, он идёт работать преподавателем в один из питерских детдомов. А Геннадий Яновский — и вовсе за границей, — играет в ансамбле группы советских войск в ГДР. И, наконец, Евгений Драпкин не играет с "Жемчужными", потому что в организации концертов больше не участвует Фукс.

Но ещё раньше прекращают свою деятельность в составе "Братьев Жемчужных" Вячеслав Маслов и Владимир Лавров, причём по очень непростой причине… Вот что вспоминает Владимир Михайлович: "Онажды Славка прибегает испуганный и говорит: "Всё, доигрались мы. Наши записи "Жемчужных" передавали по "Голосу". Я ему говорю: "Ну и что?" — "Как что? Теперь жди, на Каляева вызовут". При чём тут Каляева я даже не понял. На Каляева был городской вытрезвитель, а Большой дом, управление КГБ, хоть и выходил туда одним крылом, но всю жизнь числился по Литейному. Славка так растерялся, что попутал…"

Однако здесь мы вынуждены ненадолго прервать монолог Владимира Лаврова, так как его слова нуждаются в некоторых пояснениях. Во-первых, дело в том, что Славка ничего не попутал. Адрес управления КГБ действительно был Литейный, 4. И все простые ленинградцы знали именно этот адрес. Однако тем, кого "приглашали" в это малопочтенное заведение, приходилось являться именно на Каляева. Бюро пропусков в Большой дом находилось как раз в том крыле. Поэтому говорить "вызовут на Каляева" мог только тот, кого туда уже таскали по какому-либо поводу. А во-вторых. Время всё-таки берёт своё, и кое-что перепутал сам Лавров. Улица Каляева была знаменита не вытрезвителем, а Спецприёмником для административно- задержанных за мелкое хулиганство. Что ж поделать — трудно упомнить все подобные заведения, куда лучше бы не попадать простому советскому человеку, много их было. Равно как и ситуаций, которые "тянут тюрьмой". Об этом как раз и вспоминал далее Владимир Лавров: "Я бы и не дёргался особенно, но у меня ведь были проблемы с дипломом, от распределения я скрывался. Комитета я действительно не боялся, но попадать в "Ленконцерте" в "чёрный список" для музыканта было очень плохо. Это значило, что ни в один ансамбль легально уже не возьмут… А ведь на каждого музыканта была ещё одна зацепка. Всех нас можно было сажать по очень "удобной" статье 88, часть 1. Каждому из нас приходилось хотя бы раз просто держать в руках валюту, а для той статьи этого было достаточно. Правда, для этого органам надо было взять человека с поличным, но если бы захотели, то и прихватили бы… Поэтому я предпочёл уехать в Москву на гастроли с ансамблем В. Копильченко. Больше я в записях "Жемчужных " не участвовал".

Мы, конечно, не знаем, насколько этот случай мог повлиять на дальнейшую судьбу "Братьев Жемчужных", но, как бы то ни было, "временный распад" ансамбля стал свершившимся фактом. Очередной период творчества Северного подходит к своему завершению. Начиная с декабря 1976 года ансамбли, с которыми он записывается, постоянно меняются. К тому же, таких коллективов становится всё больше и больше: жанр оркестрованного "блатняка" или "неофициальной эстрады", раньше существовавший в распылённом виде по ресторанам СССР, со второй половины 70-х годов начинает прочно занимать своё место в магнитиздате. Но Аркадий Северный — по-прежнему признанный корифей этого жанра. И несмотря на смены стилей и манер исполнения, он всё равно остаётся самим собой; всегда такой же неподражаемый и всеми узнаваемый.

Последняя запись в этом году была сделана перед самым Новым годом — 26 декабря. С совсем уже новым для Аркадия ансамблем — "Крёстные отцы", собранным Владимиром Мазуриным. Как вспоминает сам Владимир Александрович, решение создать новый коллектив возникло у него потому, что "Братья Жемчужные" к этому времени уже фактически распались, да и вообще хотелось поэкспериментировать с каким-то новым аккомпанементом. И вот Мазурин приглашает для этого музыкантов из ансамбля, в котором играет его хороший знакомый — трубач Василий Матвеев. Этот ансамбль работал в ресторане "Витязь" города Пушкин, — что не так уж и далеко от Купчино, где живёт Мазурин. На своей квартире он и производит пробную запись ансамбля, вполне его удовлетворяющую. После этого начинается подготовка концерта "Крёстных отцов" с Аркадием Северным. В этом пока ещё принимает участие и Маклаков. Судя по всему, это последняя попытка Сергея Ивановича сделать что-то более-менее похожее на первые записи с Северным. А в результате он лишь убеждается, что Аркадий уже не в состоянии "держать марку". Следующий раз они встретятся с ним почти через год. Но мы забегаем вперёд. Что же случилось с этим концертом? Вот что вспоминает сам Маклаков:

"Помню, когда мы делали концерт с "Крёстными отцами", я должен был привезти Аркашу. Звоню ему, а его нет. Он просто забыл, где должен быть. Я начинаю искать его по всем телефонам. Выясняется, что он сидит у Коли Рыжкова, пьёт. Мы на машину — и в Купчино. На первую половину опоздали. Он даже на записи об этом говорит".

Но, по-видимому, опоздание ещё не сильно нарушило планы организаторов. Хотя музыканты уже записали почти половину концерта самостоятельно, но так, по словам Мазурина, и задумывалось: часть концерта поёт Аркадий, часть — солисты ансамбля. А когда Северный начинает говорить о своём опоздании. Тут уже пошли настоящие чудеса! "В Ленинграде начался-таки туман, и поэтому я успел только к окончанию концерта… И всё же мы с магаданцами решили исполнить под конец старые, забытые наши вещи…" И потом продолжает в том же духе: "И вот когда приземлился наш самолёт, и меня встречали с цветами…" То есть, дорогим слушателям уже должно было стать понятно, что Аркадий Северный "прилетел на гастроли в Магадан". По словам Владимира Мазурина, вся эта красивая мистификация была задумана заранее. Во-первых, для "романтизьму", во-вторых — чтоб заморочить других коллекционеров. "Мы с магаданцами" — говорит Северный. но ведь "Магаданцы" — это уже достаточно хорошо известное имя ансамбля Анатолия Мезенцева, делавшего записи ресторанных песен много раньше! К тому же и музыка, которую делают в этом концерте, чем-то похожа на музыку тех "Магаданцев", — если, конечно, исключить неблагозвучную партию трубы с сурдиной. Впрочем, схожести удивляться не приходится — это стиль ресторанного ВИА, а он достаточно стандартен. Да ещё и тут и там использованы органолы со сходным звучанием, немногим выше, чем у советской системы "Юность", а она. "Юность" и есть. В общем, мистификация удалась на славу! Сказки в то время легко рождались и легко воспринимались, и очень скоро эта запись действительно пошла гулять по стране под лейблом "Магаданцы"! Несмотря на то, что Северный в конце концерта всё-таки называет ансамбль — "Крёстные отцы". Но в конце это как-то уже не воспринимается. Видимо, его состояние в этот день оставляло желать лучшего, и мало ли что там мог сказать Аркадий — ведь на протяжении всего концерта он постоянно путает слова и в песнях, и разговоре… Кто знает, — может, он и в начале просто перепутал, с каким ансамблем поёт? Но как бы то ни было, концерт ушёл в народ, и, надо сказать, стал достаточно популярен. Вот и хранятся теперь по разным коллекциям концерты разной длины, разного состава и под разными названиями.

Глава шестая "1977 год"

"Хотят сказать, что Северный выдохся. Так пока ещё нет".

А. Северный, май 1977 г.

1977 год — один из самых насыщенных событиями в жизни Аркадия Северного. Уже в январе он записывается с ансамблем "Обертон". Организатором записей был уже упоминавшийся ленинградский коллекционер Виктор Набока, а ансамбль состоял из музыкантов, работавших в ресторанах "Баку" и "Невский". В дальнейшем "Обертон" прославился своими концертами с Александром Шеваловским, львовским автором-исполнителем, в довольно короткий промежуток времени записавшим тринадцать альбомов.

Концерты Аркадия с "Обертоном" оказались довольно интересны: в них Северный явил нам свой новый, Бог знает уже который по счёту, образ, — рок-н-ролльный! Впрочем, тут нет ничего удивительного: несмотря на знаменитый тезис Фукса "никакого джаза. твой козырь — блатняк!", Аркадий, конечно, не забывал про весёлую музыкальную жизнь своей юности. Когда всенародной музыкой был не только джаз, но уже и новорождённый рок-н-ролл, — которые восхитительным образом сосуществовали с традиционным блатом. Так что подобные заскоки можно было слышать у Северного ещё в гитарных записях. И вот — в концерте с "Обертоном" на всю катушку несётся блатной рок-н-ролл! Вряд ли можно говорить, что здесь звучит новое слово в самодеятельном советском роке, да и вообще это никак не соприкасается с левым молодёжным движением. Но Северный на это и не претендует. Он просто качественно изображает тот юный русский рок-н-ролл конца пятидесятых, за который, наверное, в своё время получал выговора в институте.

В общем, это был достаточно оригинальный концерт, вошедший в историю под символическим названием "Я почти что знаменит":

Как хорошо, что ты сейчас со мной, Как хорошо, что водка, деньги есть, Как хорошо, когда всегда стоит, Когда и я почти что знаменит!

Именно так, кстати, называлась композиция популярного в те годы Клиффа Ричарда, от которой, правда, в аранжировке "Обертона" мало что и осталось. Хотя, надо признать, что "Обертон" всё-таки был не слабым ансамблем, и достаточно стильно изображал музыку "уличного рок-н-ролла". Что проявилось и в дальнейшем, в его работах с Шеваловским, который вскоре "заменил" Северного в проекте Набоки. Но это — отдельная история.

А пока "Обертон" продолжает записи с Северным. Однако до сих пор остаётся неясным — сколько же концертов они записали. Считать ли отдельным концертом сеанс одесской классики, сделанный по стилю совершенно противоположно "рок-н-ролльному"? Причём точно той же классики, которую Северный ещё совсем недавно исполнял у Фукса (наверное, "Обертон" просто хотел показать, что они и такое умеют). И в котором, кстати, принимал участие всё тот же скрипач Женя Фёдоров! И чем считать фрагмент, который Северный называет "ансамбль "Обертон" в первозданном звучании"? Это первозданное звучание напоминает просто какой-то провинциальный ресторан, как и у "Крёстных отцов", — но потом там вдруг появляется опять же Женя Фёдоров. Обо всём этом теперь можно только гадать. Как и о дальнейших творческих планах этой конторы. И вообще, в этой истории много всяких туманных обстоятельств. Набока каким-то образом успел оказаться с Маклаковым в глухой конфронтации, которая после записи Северного с "Обертоном" ещё более усугубилась.

По рассказам В. Коцишевского и Р. Фукса Маклаков "подослал и подговорил" Северного украсть у Набоки оригиналы записей; правда, из рассказов не совсем ясно — каких именно. Говорили и про то, что это были и вовсе не чьи-то там магнитофонные оригиналы, а фирменные западные диски. Калятин рассказывал вообще по-иному, и не вполне понятно: то ли Набоке "решили насолить" за то, что тот откололся от Маклакова, то ли Аркадий "наказал его за прижимистость" — Набока якобы "держал Аркадия в чёрном теле, делал на нём большие бабки, а тому перепадали крохи." Такие противоречия, разумеется, наводят на мысль, что по- настоящему там было что-то совсем другое. Но, как бы то ни было, обвинение прозвучало; причём, видимо, Северный узнал об этом не сразу после записи концертов, а значительно позже. Уже в Киеве, куда он попадёт в апреле этого же года, после долгих переговоров киевлян с Фуксом и Маклаковым.