Аркан для букмекера

Днем, когда он увидел Решетникова на кругу с фотоаппаратом, то не придал этому никакого значения. Лишь позже, услышав под дверью Михалкина об афере с покупкой за бугром заведомо бракованных лошадей, понял: Кривцов и Решетников — два паука в одной банке. В принципе ему было безразлично, на чьей стороне быть в данном случае, хотя, был бы выбор, он, не раздумывая, встал бы на сторону Решетникова: тот похитрей. Но пока он не мог сообщить Решетникову ничего интересного о Кривцове. Все, что он знал о нем, было известно всем. Поэтому и решил поговорить с Игорем Николаевичем. Глядишь, что-то обломится.

— Конечно же, вы ошиблись.

Кривцов уже овладел собой. И вновь обозначил дистанцию.

— Что ж, попытаюсь помочь вашей племяннице. Надеюсь, и вы не откажете в моей просьбе. Услуга, как говорится, за услугу. Мне нужна решетка для камина на дачу. Красивая, кованая. И пара кочережек. Откуете?

— Нет проблем. И решетку, и кочережки. А если нужно, и кое-какими секретами могу поделиться. Я бываю у всех наездников. Иногда удается узнать что-то интересное, очень интересное. А как воспользоваться этим, не знаю.

— Охотно вам помогу и в этом. Решетку, вы понимаете, надо сделать с душой. Чтобы глаз радовала. Вы это умеете. Я знаю. Желаю удачи. Звоните.

Положив трубку, Игорь Николаевич задумался. Объект интереса Решетникова кузнец угадал точно, не узнал лишь причину. Да и не мог узнать. Своими планами Кривцов не делился даже с женой. Едва ли и Решетников догадывается о них, хотя основания для подозрений у него есть: Кривцов, как человек наиболее информированный о зарубежных покупках, имеет доступ ко всем документам. Но для того чтобы подозревать в чем-то именно его, у Решетникова должны быть веские причины. Синебродов обмолвился об Аграрном комитете Думы. Вполне вероятно, там у Решетникова есть глаза и уши. Но если я правильно сориентировался, оттуда прямой угрозы нет. Иначе он давно парился бы в Лефортово. Но с чего он задергался? Перестраховывается… Лишний раз проверяет мою лояльность. Если все обстоит именно так, то встреча сегодня на ипподроме с помощником депутата Государственной Думы очень некстати. Паниковать Кривцов не стал. Решил посмотреть, как будут развиваться события, а пока еще раз взглянуть на собранный против Решетникова компромат.

Прежде чем открыть тайник, устроенный в подоконнике, Игорь Николаевич тщательно задернул штору. Все бы хорошо, квартира — загляденье, если бы не девятиэтажный дом напротив, метрах в пятидесяти. По вечерам, когда включали в комнатах свет, интерьер просматривался оттуда в мельчайших подробностях. Задергивая штору, он едва не уронил горшок с цветком. Выругался, помянув недобрым словом жену. Как он называется? Никак не мог вспомнить. Андрон… Нет. Филон… А… Филодендрон. Довольный, что удалось вспомнить название цветка, Кривцов вынул бумаги и стал их бегло просматривать. Вот он, его камень за пазухой. Целая папка. Не все равнозначные. Некоторые можно представить как примеры головотяпства российских чиновников, если бы не финансовые документы, изобличающие Решетникова в преступном сговоре с владельцами зарубежных конных заводов.

Перелистывая бумаги, Игорь Николаевич обратил внимание на некоторый беспорядок.

«Неужели Тонька рылась в них? Этого еще не хватало. Надо убрать бумаги в другое место. Впрочем, не все. Кое-какие оставлю. Пусть порезвится в свое удовольствие. Хорошо, что вовремя заметил. Ее глупость могла бы мне дорого стоить».

Снова зазвонил телефон. Игорь Николаевич вздрогнул.

— Господин Кривцов?

— Да. Слушаю вас.

— Наконец, падла, я тебя достал. Не вздумай бросать трубку. Приеду к тебе и за яйца выволоку из постели.

Игорь Николаевич подключил магнитофон.

— Молодой человек, вы не ошиблись номером?

— Ты — Кривцов?

— Допустим.

— Чего же тогда мне мозги морочишь? Крутишь левый бизнес и не хочешь ни с кем делиться. Думаешь, самый хитрый? Налоги в казну не платишь, данью не обложен. Не жирно ли?

— Я слушаю, слушаю. Вы меня так напугали, что боюсь положить трубку.

— Хорохоришься? Погляжу, как ты запоешь с горячим утюгом на брюхе.

— Размялись? Теперь извольте объяснить: кто вы и что вам угодно?

— Мы — вольные стрелки. Понял? А нужно нам — денег.

— За какие услуги?

— За содействие вашему бизнесу.

— Каким образом вы собираетесь содействовать?

— Обеспечим крышу.

— В этом мы не нуждаемся. Крыша у нас не протекает. Из какой вы конторы? «Икопал»? «Ондулин»? Могу поспрашивать у знакомых.

— Рэкет. Так тебе будет понятней? Из ближнего зарубежья.

— С этого нужно было начинать. А то говорите загадками. Значит, из ближнего зарубежья? А может быть, из дальнего Подмосковья?

— Хотя бы. Думаешь, от этого тебе будет легче?

— Из Заречинского поселка?

На том конце провода вышла заминка.

— Что вы умолкли? Попал в точку?

По-прежнему тишина.

— Подождите, не кладите трубку. У меня к вам деловое предложение.

— Что за предложение?

— Разговор уже не телефонный. Могу предложить вариант. Если сам не можешь решать, дай трубку тому, кто может.

— Ты говори, говори.

— Значит, ты — Боря Резаный. Если есть интерес и люди, можем встретиться. Скажи, где и когда.

— Надо подумать. Позвоню завтра в это же время. Если задумал какую-то подлость, знай: тебе же и отрыгнется.

— Правильно.

Всегда надо думать, прежде чем затевать дело. План дерзкого предприятия родился внезапно. Моментально взвесив все «за» и «против», Игорь Николаевич остался доволен. Если все получится так, как задумал, то можно будет вплотную заняться Решетниковым.

«Володька задаром работать не станет. Потребует деньги вперед. И принесет мне их этот щенок».

Кривцову, привыкшему загребать жар чужими руками, даже нравилось рисковать. Он неплохо разбирался в психологии нынешних крутых молокососов и играючи балансировал на острие ножа, имея такую надежную подстраховку, как уголовный розыск. Задумав же въехать в рай на горбу Синебродова, он, еще не сознавая этого, приблизился к опасной черте, за которой существовал неизвестный и чуждый ему мир, где таким, как он, места нет или в лучшем случае — возле параши.

Собираясь предложить другу детства поработать за хорошие деньги, Кривцов безоговорочно верил тому, что все люди одинаково падки на поживу, и даже не подозревал, к каким ужасающим последствиям приведет это непростительное роковое заблуждение. Наверняка зная, чем дышит Володька, какими глазами смотрит на мир, Игорь Николаевич не поступил бы так опрометчиво.

«ОДИССЕЯ» ВОРА В ЗАКОНЕ

Анализ крови, взятый у лошадей, вызвавших подозрение директора ипподрома, дал неожиданный результат. Количество адреналина у пятого номера, сделавшего проскачку на выходе из последнего поворота, значительно превышало этот же показатель у другой лошади, засбоившей недалеко от финишной черты.

Ольховцева тщательно осмотрела лошадей, обратив особое внимание на наиболее чувствительные участки тела: пах и низ живота. Никаких видимых отметин, свидетельствующих о воздействии извне, она не обнаружила.

Ничего необычного она не увидела и на видеозаписи заезда. Некоторые сомнения вызвало поведение наездника, ехавшего рядом со вторым номером в момент сбоя, но пленка не зафиксировала доказательства чего-то недозволенного в его поведении, лишь позволила предположить такое.

Присутствие Ольховцевой на ипподроме не ограничилось ни одним днем, ни даже неделей. Ее видели на хоздворе, проминочных и призовых дорожках, в тренотделениях и административном здании с неизменным кейсом, в котором находилась аппаратура, позволяющая проводить более тонкие анализы, чем оборудование ветеринарной лаборатории. Общительная, доброжелательная женщина без особых усилий расположила к себе подавляющее большинство работников ипподрома, к ней вскоре привыкли и воспринимали как нечто само собой разумеющееся.