Арктические походы Джона Франклина

«Мы поднялись на палубу, — продолжает Сюзерленд, — и рассказали капитану Остину о наших похождениях с тех пор, как мы расстались у мыса Йорк. После передачи этих сведений, которые были для них полны интереса, мы покинули «Решительного» и причалили к мысу Рикет. Тщательно обследовав его до пролива Гаскона, мы не нашли ни малейших следов пропавшего экипажа и решили вернуться к кораблям. В 5 часов утра 28 августа мы прибыли в бухту Объединения. Это имя было дано бухте, расположенной между островом Бичи и мысом Спенсера в память дня, в который так много кораблей встретилось поблизости от места зимовки экспедиции сэра Джона Франклина».

Отсутствие каких бы то ни было письменных документов так и осталось загадкой. Можно привести много соображений, предположительно побудивших Франклина не оставлять письменных следов своего пребывания, но все они отпадают, если учесть, что обязанностью Франклина было оставить документ, содержащий историю экспедиции. Многие высказывали предположение, что Франклин не успел оставить записки, будучи вынужденным в спешном порядке покинуть место зимовки. Это соображение основывалось главным образом на том, что в лагере были найдены некоторые вещи, очевидно, сознательно брошенные, чтобы не тратить времени на их укладку. Тут же валялось не мало предметов, совершенно очевидно забытых, или не захваченных только случайно.

Участвовавший в поисках документов американец Элиза Кейн придерживается этого взгляда. Он пишет: «Я легко представляю себе ту поспешность, с которой были сломаны обсерватория и кузница и покинут лагерь. Вполне понятно, что на берегу остались брошенными штабеля жестянок, могущие, вообще говоря, понадобиться в экспедиции, но не представляющие собой большой ценности, совершенно также, как то, что остались позабытыми рукавицы, плащ и ключ. Отсутствие сведений в каменном гурии, по-моему, легко объясняется волнением, которое охватило людей в момент неожиданного освобождения из ледяных тисков, предвещавшего возобновление энергичной деятельности».

Как бы там ни было, но никому не удалось найти письменных свидетельств, оставленных Франклином, и потому вполне понятна разноголосица в мнениях, возникшая среди отдельных начальников в отношении избранного Франклином дальнейшего пути. Наиболее правильным казалось, конечно, придерживаться в основном имевшейся у Франклина инструкции, считая, что Франклин отклонился бы от данных в ней указаний только в крайнем случае. Один из биографов Франклина, давший тщательное описание и анализ всех событий, связанных с судьбой его последней экспедиции, высказывал в 1854 году следующие соображения, основанные на данных 1850 года о вероятном ходе экспедиции за этот период времени:

«Эребус» и «Террор» могли при благоприятной погоде, господствовавшей летом 1845 года, уже в первой половине августа дойти до мыса Уокер с целью направиться отсюда но предусмотренному инструкцией пути для разрешения проблемы Северо-западного прохода. В течение ближайших дней Франклин мог убедиться, что непроходимые льды стоят на прямом пути к Берингову проливу. Казалось бы, лучше всего было теперь направиться к острову Мельвиля, но такой образ действия явно противоречил бы инструкции, и Франклин взял бы на себя большую ответственность, если бы стал действовать, не считаясь с предостережениями. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как направиться к северу, и вот, возможно, уже в конце августа, он прибыл в залив, названный позднее бухтой Эребуса и Террора. У него оставалось еще достаточно времени, чтобы поспеть к 29 августа— дню начала международных магнитных наблюдений, и построить на мысу Райли магнитный павильон, следы которого были обнаружены в 1850 году Оммени. В виду того, что тем временем навигационный период подходил к концу, у Франклина, очевидно, не оставалось другого выхода, как, в соответствии с инструкцией, отложить путешествие по каналу Веллингтона на следующий год и остановиться на зимовку на острове Бичи. Оставшееся в его распоряжения время Франклин посвятил, возможно, подробному обследованию побережий предстоявшего ему пути. Дом, обнаруженный Пенни на возвышенности, служил, по-видимому, для наблюдений над каналом Веллингтона, а американскому экипажу удалось проследить следы санных полозьев на далекое расстояние. Нет сомнения, что Франклин и его товарищи горячо стремились с наступлением весны и после вскрытия льда к возобновлению прерванного плавания. Не исключена возможность того, что уже в очень раннее время (как иногда бывает в этих странах) случился благоприятный поворот в состоянии погоды, заставивший начальника принять решение моментально сняться с места. Такое же случайное изменение в состоянии погоды в обратную сторону могло закрыть выход к может быть уже давно видневшемуся в северной части Веллингтонова канала открытому морю. И вот возникает вопрос: неужели в такой момент неожиданного избавления от тягот утомительной зимовки позабыли, как важно было оставить на месте сообщение об уже совершенных открытиях и наблюдениях и о видах на будущее?» — На этот проклятый вопрос ответа не было. Однако, что касается приведенного анализа, то по сегодняшний день он кажется правильным, по крайней мере до сих пор нет никаких данных, чтобы предполагать иное развитие событий в первые годы деятельности экспедиции.

Для поисковых экспедиций не оставалось, таким образом, другого выхода, как действовать каждый по своему собственному усмотрению. Тем временем приближалась осень. Огромными стаями собирались перелетные птицы и тянулись на юг. Необходимо было очень спешить, чтобы успеть достигнуть чего-либо, пора было думать о подыскании для судов зимней гавани. 7 сентября погода позволила кораблям покинуть остров Бичи и направиться по избранным ими путям.

Капитан Остин поплыл к мысу Готэм для соединения с капитаном Оммени, с которым он не виделся с мыса Йорка в Баффиновом заливе, то есть около трех недель. Пенни снова направился к Веллингтонову каналу, надеясь найти в северо-западном направлении выход к предполагавшемуся чистому морю. За ним последовал после некоторого колебания Джон Росс на «Феликсе», оставив другой свой корабль в бухте Объединения. Богато снабженная припасами «Мэри» должна была служить прибежищем для команды которого-нибудь из кораблей, легко могущих погибнуть в результате сжатия, при столкновении с льдами или от удара о подводный камень. Эта мера предосторожности была очень разумна, тем более, что за истекшее время более или менее серьезные аварии уж случались неоднократно, а впереди была трудная зимовка. Де-Хавен не долго оставался на острове Бичи, принимая участие в розысках документов; он покинул берега острова значительно раньше всех остальных, направившись уже 28 анкета к Веллингтонову каналу. Американец действовал в согласии с полученной им инструкцией, требовавшей в первую очередь открытия свободного от льда полярного моря. Но канал оказался забит льдом, и Де-Хавен вынужден был отступить.

На обратном пути он повстречал Пенни, устремившегося туда же с целью отыскать пропавших людей. Взобравшись на высокий холм на мысу Спенсера у входа в Веллингтонов канал, Пенни увидел вдали манящее синее море. Он громко закричал: «Вода, вода, широкая вода. Сколько я вижу, на северо-западе сплошь вода!»

Добраться до этой воды нечего было и думать. Широкие поля тяжелого пака преграждали к ней путь. Впрочем, если в те времена вид полосы воды на далеком севере мог возбуждать радостные мечтания о беспрепятственном плавании в приполярном море, то сейчас никто не отдался бы безрассудным надеждам, зная, что чистая вода встречается в столь высоких широтах только в виде более или менее обширных Польшей. Пенни вынужден был вместе с Де-Хавеном вернуться к эскадре, стоявшей у мыса Готэм.

Осень 1850 года была богата бурями, часто доставлявшими кораблям большие неприятности. Нередко случалось, что сдавленное льдами судно кренилось на сторону, треща но всем швам, и освобождалось из тисков только тогда, когда большая часть груза оказывалась уже выброшенной на лед. Тогда команда спешно грузила все свои припасы обратно в трюмы и оставалась на судне в ожидании новых встреч со льдами. Однажды корабли Остина «Решительный» и «Пионер» были подхвачены течением из Веллингтонова канала в пролив Ланкастера и чуть было не повторили невольный дрейф Джеймса Росса. Освободиться из этого плена удалось только с помощью «Пионера», в критический момент пустившего в ход свою машину и с «Решительным» на буксире выбравшегося по узкому каналу на чистую воду.

10 сентября все корабли снова оказались в одном месте. Время было настолько позднее, что необходимо было договориться относительно места зимовки и образа действий различных экспедиций зимой и в будущем году. Капитан Остин передал Пенни и Де-Хавену циркуляр, в котором говорилось о необходимости строго согласовать планы всех экспедиций, чтобы путем совместной работы добиться максимального результата, избегая вместе с тем ненужных встреч различных отрядов в одних и тех же районах.

Ответ Де-Хавена был неожидан. Ссылаясь на полученную им от своего государства инструкцию, он сообщил о своем решении немедленно покинуть место поисков и вернуться на родину. Основание для этого он находил в том. что в нынешнем году нечего надеяться провести какие-либо работы, а для возобновления работ в следующем году настоящее местонахождение кораблей экспедиции не представляется выгодным. Многие из американцев очень болезненно воспринимали такое решение начальства и даже предлагали свои услуги англичанам, с тем, чтобы взамен их на американские корабли перебрались те из английских матросов и офицеров, кто не может или не хочет оставаться на зимовку. Однако все подобного рода перемены в составе были воспрещены, и строптивым энтузиастам Арктики пришлось подчиниться. На решение Де-Хавена, который прежде чем окончательно на нем остановиться, советовался с командиром своего второго корабля, несомненно повлияло еще одно обстоятельство. Дело в том, что трудно было бы зимовать американским кораблям в непосредственном соседстве с англичанами из-за резкой разницы в качестве и особенностях их снаряжения. «Только что я посетил «Решительный», — говорит Кейн. — Я не могу здесь выразить, насколько резко отличаются их превосходная организация и продовольственные запасы для зимовки от того, что имеет наша маленькая: экспедиция».

Царившее в среде остающихся огорчение по поводу решения американцев, к которым все относились в то время весьма дружелюбно, было очень велико, но оно стало еще сильнее, когда несколько дней спустя «Успех» и «Спасение» ушли, не простившись и не захватив с собой груды писем, заготовленных англичанами для отправки на родину. И все же, в то время никто еще не предчувствовал, что эти небольшие недоразумения вскоре выродятся в враждебные отношения.

Среди английских руководителей самым энергичным, способным и знакомым с условиями плавания во льдах был бесспорно Пенни. Он всегда умел найти какой-то выход, умел во-время избегнуть опасного положения и не терял бодрого настроения. Он обладал не только большой отвагой, столь необходимой в такого рода предприятиях, но и неоценимым качеством огромной подвижности, идущей в ногу с достаточной осмотрительностью. Неутомимость Пенни и его умение оказали всем экспедициям огромную пользу, так как он умел помочь не только советом, но и делом, и являл собой лучший пример для остальных.

После ряда рейсов в различных направлениях Пенни вынужден был остановиться для выбора места зимовки. Попытки найти подходящие для стоянки места в канале Веллингтона не увенчались успехом. В конце концов Пенни и сопровождавший его Росс остановились в бухте Помощи, в двадцати милях от места, где остались зимовать корабли Остина.

Наступила зима. Корабли были превращены в дома. Сверху их покрыли крышей, с боков обложили двухфутовым слоем снега. В этих импровизированных бараках люди жили даже с известным комфортом. В долгую зимнюю ночь они старались возможно больше работать и развлекаться. Излюбленными занятиями были театр и лепка фигур из снега, б октября Джон Росс выпустил пару голубей, прибытие которых в Англию должно было означать, что корабли стали на зимовку. Один из голубей спустя пять дней действительно прибыл на место, блестяще исполнив, таким образом, возложенное на него поручение. По примеру Джеймса Росса, экспедиции 1850–1851 годов занимались ловлей белых песцов и выпускали их снова на волю с оловянными ошейниками. Кроме того, было выпущено большое количество маленьких воздушных шаров с прикрепленными к ним записками, содержащими все сведения, могущие оказаться полезными членам пропавшей экспедиции. Испытание этих шаров, проведенное в свое время в Англии, показало, что ветер может унести их на очень далекие расстояния, так как записки находились впоследствии по всей территории страны.