Армагеддон. 1453
Шрифт:
Хамза тоже положил свою кость. Пришло время сосредоточиться на другой игре.
– Иншалла. Но, как и в тавле, мы постараемся положиться не на удачу, а на то, чем можем управлять. На воинов. На множество воинов. И на оружие.
– У нас тоже есть оружие.
– Верно. Но не такое, как у нас.
Хамза собирался продолжить, но вместо этого глотнул воды. Еще на улице, перед домом, он решил не обрушивать на этого человека тупую дубину чисел и вооружений. В этом не было нужды, поскольку оба они все знали.
Феон потянулся к столу, подобрал свои кости, бросил. Хороший бросок.
– Однако
– Какая сила? – нахмурился Хамза.
– У нас есть Бог.
– Но, друг мой, – рассмеялся Хамза, – и у нас тоже.
Феон изучал его улыбку. Турок пришел сюда не для того, чтобы говорить об уже известном. Он пришел, чтобы сделать предложение. И оба мужчины это знали.
– Итак, мы добрались до воли Бога, – продолжил Хамза. – Вы верите – так же ревностно, как и мы, – что Бог решит все. Вы знаете, мы говорим «иншалла», то есть «как пожелает Аллах». И оба мы знаем, что в любой битве победа обычно достается большей стороне.
– Не всегда.
– Согласен, – ответил Хамза и подался вперед. – Но зачем вообще сражаться? Сражения чужды вашей вере. И Аллах запрещает кровопролитие, кроме абсолютно необходимого ради какого-то святого дела.
– Зачем сражаться? – переспросил Феон и провел пальцем по кости, лежащей на его ладони. – Потому что вы собираетесь захватить наш город.
– Тогда почему бы вам просто не отдать его? Сохранить жизни людей. И жить вместе с нами в новом городе, чья слава затмит ярчайшие дни Византии.
– Жить вместе с вами?
Хамза склонился еще ближе, его глаза блестели в свете очага:
– Да. Посмотрите на нас – мы сидим, играем в тавлу, в шелковых одеждах и тапочках. Мы не похожи на тех… – он махнул рукой наружу, – людей Европы, с их грязными сапогами, шумными тавернами, скупой щедростью. Мы – люди Востока. Цивилизованные. С открытыми сердцами. Это на наших землях появились пророки – Моисей, Иса, Мухаммед, хвала ему. Хвала им всем. Левантийские ветры всегда наполняли наши паруса и вели нас к славе. У нас с вами больше общего, чем у вас – с ними.
– Мы поклоняемся Христу, как и они.
– Как они? Как вы поклоняетесь ему? Вы из православной церкви. Что вас просят отдать за скупую помощь Рима? – Глаза Хамзы сияли. – Только суть вашей веры. Ваш народ ненавидит союз, который вы заключили с римлянами. Они чураются ваших церквей и бунтуют на улицах. И когда они будут стоять на разрушенных стенах и смотреть, как подходит наша огромная армия, то засомневаются, слышит ли Бог их молитвы, потому что их вожди предали… Его.
Он поднял руку к небу, потом опустил.
– И все это ради тысячи генуэзцев и отвернувшихся в сторону принцев и епископов Европы.
Феон не шевелился. Большая часть слов турка о вере и народах была правдой. Но Хамза явился сюда не для теологического диспута.
– И что же вы предлагаете? – спросил грек.
Хамза пожал плечами.
– Чтобы мы не сражались. Мехмед будет разочарован, ведь он хочет завоеваний. Но у нас будут другие войны. Они всегда есть. – Он
улыбнулся. – Однако его станут восхвалять как святого вождя, который собирает земли, не проливая крови. А вы, жители этого города, мужчины… и женщины, останетесь в нем и вновь увидите его славу. Я бывал там. Я видел, насколько он разрушен. Его жителей в десять раз меньше, чем прежде. Помогите нам восстановить его величие, сделать его средоточием империи, которым он был раньше и будет снова.– Мусульманской империи.
– Империи Востока, – возразил Хамза. – Что же касается вашей веры – храните ее. Храните ее, как пожелаете, ничем не… поступаясь ради Рима. Мы никого не вынуждаем обращаться в ислам. Вы можете поклоняться, как пожелаете, – правда, вам придется платить немного больше налогов. И какой человек захочет так делать?
– Немногие из мне известных… – Феон осознал, что перекатывает кость в пальцах, и опустил руку. – И как, по-вашему, я могу вам в этом помочь? Следует ли и мне выбирать?
Вот оно. Крючок с наживкой болтается у пасти угря. Хамза вздохнул.
– В вашем городе уже есть люди, которые знают – дойди дело до войны, и вы проиграете. Присоединитесь к ним. Поднимите голос, когда придет время.
Он склонился вперед, накрыл руку Феона своей:
– Прошу, человек Востока, узри свою судьбу. Спаси свою веру, свой город, свою семью. Помоги нам.
Несколько мгновений Феон не двигался, затем осторожно взял руку турка и повернул ее ладонью вверх. Другой рукой взял со стола чужую кость, черную, вложил ее в ладонь Хамзы, сомкнул на ней пальцы и произнес:
– Ваш черед бросать.
Хамза откинулся назад.
– Мой? Я думал, что уже бросил… Нет, вы правы.
Несколько минут они молча делали ходы. В какой-то момент показалось, что турку удастся ускользнуть. Но затем христианин восстановил стену в шесть шашек, через которую невозможно перепрыгнуть. Теперь Хамза мог только наблюдать, как ходит Феон… и вспомнить о тончайшем оружии, к которому еще не прибегал.
– Если бы Гексамилион был столь же крепок, – пробормотал он не слишком тихо.
Феон, который наслаждался успехом, держал в руке кость. Упоминание о Гексамилионе, шестимильной стене, которая считалась непробиваемой и в 1446 году была разрушена турецкими пушками за шесть дней, вызвало воспоминания, которые он силился забыть. Страх. Предательство. Но Хамза смотрел на него, и Феон сглотнул и заговорил:
– Вы были там?
– Я был виночерпием Мурада. Я всегда был рядом с султаном.
– Всегда? – переспросил Феон с тончайшей улыбкой, но Хамза не поддался на провокацию.
– А вы?
– Я тоже. Рядом с императором.
– Понимаю.
Хамза изучал доску.
– А ваш брат? – негромко добавил он. – Он тоже был рядом с императором?
– Мой брат? – повторил грек, уже не улыбаясь. – Что вы о нем знаете?
Хамза поднял взгляд.
– Очень мало. Я знаю только, что братья часто приносят неприятности. У меня их пятеро, и они вечно соревнуются друг с другом в тупости. Они…
Выражение лица Феона остановило его.
– Но я вижу, что упоминание вашего брата горестно для вас. Не будем говорить о нем.