Армейские байки (сборник)

– Ротаотбой!

Подлетая к своему стулу, на который надо положить одежду, успеваешь подумать, что просто так это не кончится…

– Рота! Строиться на центральной части с тумбочками!

Резко – ноги вниз. Верхняя тумбочка твоя – хвать…

зубы щелкают. Спиной, в проход. Направо, на центральный проход… Мешаются где-то внизу стулья… Стоишь. Все.

– Рота, отбой!

Между тумбочками, к себе, в проходе между кроватями свободней, но радоваться нельзя… Синее одеяло на ноги. Замер.

– Рота! Строиться на центральном проходе с постельными принадлежностями! Время пошло!

В голове спокойно-спокойно.

Ну и что? Все равно больше чем до завтрака гонять не будет. Пусть бесится. Лица у ребят тоже такие – никто не переживает. Всем понятно. Запланированная дрессировка.

– Рота, тумбочки на место!

– Постельные принадлежности на место.

– Рота! Отбой!

– Рота! Подъем!

– Рота! Отбой!

Замерло. Тихо. Сержант скрипит досками пола, идет вдоль казармы.

– Так, рота. Я вижу, мы плохо понимаем. Веселье у нас какое-то. Ладно.

– Рота, подъем! Через сорок секунд перед казармой на зарядку. Время пошло!

А ведь четвертый этаж… Топот. Все в дверь. Вниз, по лестнице. Через ступеньки. Вон – другие роты уже с зарядки. И по той же лестнице. Кирзой пахнет. Лица у тех, кто навстречу, с мороза. Холодно, видать. И тоже – бегом. И всё молча. Только топот. Топот. Дверь – черным проемом на улицу, мороз под одежду. Замерли.

– Рота! Это что?! Бунт?!! Непослушание?!! Я сказал, через сорок секунд, а не через сорок две! Ну все, рота, вы меня довели! Рота, через пятьдесят секунд вижу вас всех в постели. Рота – отбой!

Нам-то что? Нам все равно.

Все равно когда-нибудь он хотя бы говорить устанет.

Есть, правда, еще другие сержанты – вон они стоят кучей. Говорят о чем-то. Да плевать. Не век же так прыгать.

– Рота, подъем! Строиться на центральной части!

– Так, рота, совет для идиотов. Не надо второму взводу лезть быстрей первого в дверь из казармы. Уж если вы такие тупые, что надо объяснять. Через тридцать пять секунд вижу вас внизу, по стойке смирно, и чтоб никто не шелохнулся! Время пошло!

Повернуться, побежать, ступеньки, этажи мимо, на втором кто-то с зубной щеткой стоит…

Дверь темным провалом – хлоп.

Где мороз? Вот он. Лезет, стоит только замереть.

– Рота, бегом, марш!

Побежали? Неужели? Да. Всё когда-нибудь кончается… Воистину. Лицо рыжего рядом:

– Рыжий, рыжий, сколько время? Шесть тридцать всего? Я уж думал, часов восемь…

Мысль в голове: «Кто бы мог подумать: всего шесть тридцать, а уже сколько успел сделать».

Смешно.

А на улице снег. Не снежинками, а маленькими кристаллами. Как искры в воздухе. И мороз. Градусов двадцать. Ноздри на вздохе как склеивает.

Ужас по спине.

Вспомнил!

АТФ – это аденозинтрифосфорная кислота. О боже! Но что это?

Шкурный опыт

Осенью 91-го года, в октябре месяце, подошло время моей демобилизации. Ну, думаю, надо тулуп офицерский купить – белый такой, теплый, овчинный… Подошел как человек, не к прапорщику-завскладом, а прямо к зампотылу. Полковник у нас был, как же его… то ли Желудев, то ли Желонкин… не помню. Вроде неплохой мужик, ко мне хорошо относился… Не разрешил!

Правильно, не нужен я ему резко стал – весь его отдел учил-учил, переводил с бумажек на компьютеры, корпел… ясное дело, а как дембель – шиш.

Хорошо, дело было в пятницу утром. В обед я пришел в отдел, попил чайку, что-то щелкнул там по клаве…

Вечером, весь красный, потный, дрожащий полковник прибежал ко мне:

– В субботу селектор с генерал-полковником (не помню с каким).

– Знаю, – говорю, – обычное дело.

– Компьютер у меня накрылся! Не работает! Мне завтра голову снимут! У меня там ВСЁ!

– Соболезнования!

– Как? Как?! Сделать надо! Пошли, пошли быстрей! – и за руку меня хватает…

Говорю ему, обезумевшему от горя: не могу, мол, спать хочу, прошлую ночь работал… Тут, для полноты картины, надо сделать сноску – приказывать мне, старшине, полковник не мог. У меня был непосредственным начальником генерал-лейтенант.

Короче – тулуп и сейчас со мной. Уже много лет. Хорошая вещь, нужная.

Я в нем во ВГИК хожу, когда минус двадцать. И ваще…

В год перед армией

(…)

А вообще, интересно, наверно, кто что думает. Вот уже десять лет, например, я пытаюсь представить, что обо мне думала та. Ну та, с серо-голубыми глазами.

Одноклассница.

В год перед армией.

Если долго смотреть ей в глаза, она начинала сходить с ума, и в воздухе начинало чувствоваться… Ну, понимаете. Глаза у нее как будто покрывались блестящей пленкой, голос садился, становился хриплым, и ты проваливался в эти глаза… Было очень страшно… Потому что до этого никогда так не было. Я всякий раз, помню, убегал. Делая вид, что ничего не понимаю… О-ох.

Что она думала обо мне? Знала? Да знала, конечно. Ни слова мы не сказали об этом. Опять вру… Один раз я обнял ее, задыхаясь от толчков взбесившегося сердца. Обнял и сказал, что она мне нравится. А она… она, как и положено, сказала:

– Не надо.

А я… я опустил руки и сказал:

– Не надо так не надо.

И ушел. Ушел, ушел!! Опять струсил, а она, наверное, и это поняла…

У нее была очень красивая и приятная грудь. Приятная… Один раз она подошла ко мне незаметно и обняла, крепко обхватив руками, так что нельзя было вырваться, и пыталась повалить в траву – мы все дурачились тогда около костра нашей компанией. Сколько раз, во сне и наяву, приходило потом это прикосновение? Сто? Двести? Странно, а сейчас почти ничего не помню. Потерял? Забыл?

Что потом?

Да ничего.

Как-то ко мне приехал друг, старше на год, они познакомились и уже через пару дней целовались у всех на глазах… Что же она думала тогда?

А еще я видел ее голой.

Однажды, через несколько месяцев после армии, возвращаясь вечером домой, я обогнал двух мутных личностей, шедших за сильно пьяной девушкой. Потом, обгоняя девушку, увидел, что это Аня. Она, обернувшись на мое удивленное «Привет!», – ни слова не говоря, схватилась рукой за мое плечо и стала падать. Откуда она такая шла? Так, видно, никогда и не узнаю. Нес ее, перекинув, как мешок, через плечо. Донес до дома, адрес знал хорошо, звоню в дверь – открывает отец с рукой в гипсе. Посмотрел.