Армия генерала Власова 1944-1945

мостоятельно буквально ни шагу. В отеле шла бойкая торговля документами - справками, удостоверениями, проездными свидетельствами. Сотрудники аппарата КОНР были крайне озабочены приобретением паспортов государств Восточной Европы, Если генерал-лейтенант Г. Н. Жиленков в трезвом виде держал себя исключительно ровно и собранно, то в пьяном - «ходил по коридору на четвереньках и мяукал, в то время как его адъютанты прыгали по мраморным лестницам отеля, привязав себе на головы роскошные оленьи рога».

«Самыгин» отказался от участия во Власовском движения летом 1944 г., занявшись подготовкой к защите докторской диссертации в Галле. После войны за получение взятки он был осужден в Мюнхене по требованию американской администрации. Даже если учитывать личную неприязнь «Самыгина» к руководителям Власовского движения и его предвзятость, нельзя не учитывать его свидетельств. Изоляция Власова и жесткий контроль над его поведением со стороны СС подтверждались самим Власовым в частных разговорах. В. Ф. Малышкин сделал в своей записной книжке следующую запись: «Март - период безделья, бесконечные разговоры о необходимости посылки уполномоченных [на запад к союзникам.

– Прим. К. А.]». Злоупотребление алкоголем аккуратным и интеллигентным Малышкиным подтверждал автору и секретарь ГОУ КОНР Д. А. Левицкий.

Реакцию запертых в Карлсбаде власовцев понять можно, но принять трудно, даже если Жиленков и не мяукал в действительности. В заслугу Жиленкову можно было бы поставить организацию Представительства КОНР в Словакии, состоявшуюся в Братиславе 27 января, но и его деятельность оказалась достаточно вялой. В рамках Представительства формально функционировали три отдела: социальной помощи С. И. Кугаевского, военно-политический А. В. Кузьминского и эвакуационный подполковника А. Н. Лаврова. Однако робкие попытки на рубеже февраля - марта провести набор в вооруженные формирования КОНР в среде русской диаспоры, а также вести какую-либо пропагандистскую деятельность не увенчались успехом, в первую очередь, из-за стремительного приближения Восточного фронта.

Главной обязанностью Представительства стала лишь подготовка и организация эвакуации русских эмигрантов из Словакии, закончившаяся, по выражению С. А. Ауски, «полным провалом». В первом транспорте 19 февраля Братиславу покинули около 200 человек из 650 зарегистрировавшихся, а покинул ли Братиславу 3 марта второй транспорт - осталось неизвестным. Попытки Жиленкова в феврале организовать радиопропаганду из Братиславы и Баньской Быстрицы тоже не увенчались успехом. В кратковременной истории КОНР «карлсбадский период» марта 1945 г. в условиях полного безделья и апатии разложил большую пасть комитетского аппарата, лишив большинство сотрудников воли к деятельности. Начиная со второй половины марта 1945 г. стремление к личному спасению, а также к спасению собственных семей и близких людей все более доминировало в настроениях рядовых участников гражданских структур КОНР.

Тем не менее, большинство лидеров КОНР продолжали строить отчаянные попытки спасения политически активного ядра Комитета и его войск, надеясь на неизбежный конфликт между англо-американскими союзниками и СССР. 26 марта состоялось заседание Президиума КОНР, на котором обсуждались планы сохранения актива Власовского движения и кадров власовской армии для возобновления борьбы с СССР после капитуляции Германии. По свидетельству профессора Ф, П. Бога-тырчука, генерал Власов сделал в очень завуалированной форме сообщение о том, что представители чешского Сопротивления предложили власовцам выступить совместно с чешскими повстанцами в Богемии против немцев, но это предложение было отклонено участниками совещания по причине его полной утопичности, как им тогда казалось.

Г. Н.Жиленков откровенно предложил бросить рядовых участников движения и офицерские кадры, а руководящим работникам КОНР эвакуироваться в нейтральные страны, в частности в Испанию. Предложение Жиленкова было отвергнуто членами Президиума с еще большим возмущением и категоричностью. В результате принятое решение свелось к утверждению так называемого «южного варианта»: объединению

частей КОНР с четниками генерала Д, Михайловича и чинами Сербского Добровольческого Корпуса (СДК) бригадного генерала К. Мушицкого, состоявшего преимущественно из членов Омладииского покрета (югославской молодежной организации) «ЗБОР» Д. В. Лётича². Для такого решения существовали определенные предпосылки. В декабре 1944 г. неизвестный нам полковник в форме СДК явился на прием к генералу Власову отрекомендовавшись личным представителем генерала М. Не-дича, бывшего премьера коллаборационистского правительства в оккупированной Сербии в 1941-1945 гг. Полковник сообщил, что Недич располагает силами в 30 тыс. бойцов³ и не возражает против присоединения к власовской армии.

Трудно сказать, верил ли сам Власов в осуществление этого крайне сомнительного плана, тем более что лишь 27 марта большинство членов Президиума были наконец поставлены в известность об отправке подразделений 1-й пехотной дивизии иа Одерский участок Восточного фронта. Это означало, что немцы решили использовать власовскую армию по частям, исключительно в качестве «пушечного мяса», и каким образом с этим увязывался план концентрации власовских частей в одном месте, оставалось непонятным. Наверняка не верили в реалистичность задуманного и отдельные члены Комитета. Так, например, Б. В. Прянишников еще в феврале не сомневался в поражении Михайловича и неизбежном предательстве четников военно-политическими элитами Великобритании и США.

Но самое главное, с нашей точки зрения, заключалось в несомненной призрачности конечной цели. В конце марта Михайлович обратился к Власову с трогательным письмом, в котором, в частности, были следующие слова: «Дорогой генерал, давно не получал от Вас вестей. Я отправил к западным союзникам три группы по 10 человек, но до сих пор ншсго не явился. Я сейчас имею 60 тыс. человек, но у нас нет никакого тяжелого вооружения, за исключением тяжелых минометов. У Тито же 100 самолетов, легкая и тяжелая артиллерия, которые ему дали англичане. Мы отступаем на сектора “А” и (укрепления на границе Италии). С продовольствием плохо, но ждем вас и будем братски делиться, чем Бог послал». И Михайлове

вич и Лётич горячо сочувствовали власовцам, но весной 1945 г. никто из сотрудников Комитета не знал достоверных регионов базирования четников и лётичевцев. Указания от Власова любой ценой установить связь с Лётичем получили в феврале Жилен ко в, а в апреле - майор А. Р. Трушнович, лично хорошо знавший Лётича. Жиленков не сделал в этом направлении ничего, а Трушнович не успел по объективным обстоятельствам. В апреле ] 945 г. Д. В. Лётич погиб в горной части Югославии, сорвавшись в автомобиле в пропасть. Вплоть до капитуляции в мае 1945 г. лётичевиы сохраняли боевой дух и дисциплину, тяготы, выпавшие на долю солдат и офицеров, стойко переносили и православные духовники подразделений. К апрелю 1945 г. в подчинении у Мушицкого в Словении в составе СДК находились 5 полков, численность каждого из них колебалась в пределах от 800 до 1,2 тыс. чинов; кроме того, до 500 лётичевцев служили в артиллерийском батальоне.

Наибольшие надежды руководители КОНР продолжали возлагать на начальника отдела внешних сношений Комитета Ю. С. Жеребкова, тщетно пытавшегося связаться с союзниками через Международный Красный Крест (МКК), а также по частным каналам. К концу марта заинтересованность в контактах Жеребкова проявило уже и Главное управление СС, рассчитывая использовать связи власовцев на Западе в собственных интересах. 4 апреля в отеле «Ричмонд» Крёгер «доверчиво» обратился к Жеребкову: «Теперь я могу вам сказать, что мы не только не против, но и будем приветствовать, если вам удастся связаться с англо-американцами».

Визит Жеребкова в Швейцарию, казалось, теперь был предрешен. 12 апреля германский МИД выдал ему разрешение на выезд. Но поверенный Швейцарской Конфедерации в Берлине доктор Цендер отказал Жеребкову во въездной визе, сославшись на возможные дипломатические осложнения с Москвой в случае даже частного визита в Берн представителя КОНР. На личном уровне Цендер посоветовал Жеребкову пересечь швейцарскую границу без визы и даже снабдил его письмом к пограничному комиссару. Упорный Жеребков, получив отказ и на границе, пересек ее с третьего раза нелегально в начале