Армия США. Как все устроено

Те самые девять с половиной недель

Дождь держит нас в напряжении. Мы ж телевизионщики, в дождь снимать нельзя. Вернее, это делать непросто. Капли размывают изображение, забрызгивают объектив, на камеру нужно накидывать специальный чехол, он мешает, он неудобный. А дождь то стихает, то заливает потоками лобовое стекло. Мы едем из аэропорта Колумбии в Центр боевой подготовки армии США. У американской пехоты есть пять таких центров. Но Джексон – самый большой. Через него проходят тридцать семь тысяч, это половина всех новобранцев армии. Это больше трех наших полнокровных дивизий в полном составе. Масштаб! И готовят здесь людей еще со времен Первой мировой войны.

В аэропорт за нами приехал наш будущий сопровождающий из Пентагона. Белый полковник. Высокий, коротко стриженный, с побитым оспой лицом. У полковника серые водянистые глаза, выпуклые, поднятые вверх щечки и губы бантиком. Легкомысленная внешность? Отнюдь. Взгляд серьезный, изучающий, даже когда он улыбается. На голове полковника черный берет с большой голубой эмблемой, под мышкой красная папка. Он протягивает каждому из нас руку.

– Полковник Холл.

Это не рука, а лапа. И еще я заметил, большие пальцы у полковника гуттаперчевые, выгибаются в обратную сторону, закручиваются, как стружка. Холл специально прибыл из Вашингтона, чтоб решать для нас все вопросы, связанные с Форт Джексоном. Уровень!

И вот мы у ворот. Солдаты с повязками «МР» пропускают машину на территорию. За воротами дождя нет. И не было. Ну, прям отдельный климат. Перед нами вырастает огромная белая водонапорная башня с гигантской надписью: «Форт Джексон». Тут, в Штатах, куда ни ткнись, все гигантское. И везде эти форты, крепости. Форт Нокс, Форт Брэгг, Форт Детройт, Форт Джефферсон и так далее. Мы, значит, теперь в крепости Джексон. По сути, это огромный город. Многоэтажных зданий здесь, правда, нет, лишь аккуратненькие казармы из красного кирпича, сооруженные в барачном британском стиле. Точно как в рекрутском батальоне в Бруклине, в Форт Гамильтоне, где мы снимали присягу. А еще здесь есть светло-каменные строения: видимо, учебные корпуса и столовые.

Никаких гарнизонных асфальтовых полей, как у нас. Плац – это ведь иллюзия пространства, только видимый простор. Неееет. У нас на плац лучше не соваться, не выходить. Есть негласное правило: «Через плац – только строевым шагом или бегом!» Да что там правило, это закон. Тут же, в Форт Джексоне, никаких асфальтовых плацев, лишь бескрайние газоны с бритой травой. Я было начал огибать их, но полковник Холл меня тут же исправил:

– Вперед. Прямо пойдем!

– Тут же газон.

– А для чего он посажен? Чтоб по нему ходить!

Отлично, пойдет. По газонам ходить даже интересней, чем по асфальту.

– А куда идем?

– На брифинг.

– А что, другие журналисты еще приедут?

Настроение моментально испортилось. Брифинг – это море камер, и это уже не эксклюзив. Полковник меня коротко успокоил:

– Нет.

Мы входим в кирпичный барак. Там лекционный зал. На экран выведено изображение, и светится надпись:

«Соединенные Штаты Америки. Тренировочный лагерь Форт Джексон. Общий обзор. Мистер Александр Сладков. Телеканал «Россия», 11 мая 2004 года».

Ого! Вот так, персонально? Петр хлопает меня по плечу:

– В армии США так принято. Любую делегацию, будь это военные, штатские или журналисты, свою часть представляет сам командир. В нашем случае командира не будет. Брифинг проведет заместитель начальника Центра боевой подготовки «Форт Джексон» полковник Стив Ален Фондакаро.

Вот, значит, у них как. В Российской армии командиры обычно бегают от журналистов, как черт от ладана. А бывает, сами хотят пообщаться, открывают рот… И ты думаешь: «Лучше б вы его не открывали». Такие перлы выдают! Им кажется, чем больше военных терминов, тем быстрее народ их поймет.

Это иллюзия. Фразы типа «личный состав», «комплекс мероприятий», «пункт постоянной дислокации» – для общества это язык марсиан, не более. Нет, есть командиры-умницы у нас в России. Мало, но есть. Самородки. Их этому попросту не учат. Ни общению с прессой, ни с гражданскими людьми. Не учат, и все.

Мы движемся по залу. Под огромным экраном стол. За столом человек. Невысокий поджарый полковник. Это и есть Фондакаро. Его короткие волосы, видать, бывшие черные, значительно разбавлены сединой. Он в классическом камуфляже армии США – коричневые, черные, зеленые и песочные пятна, разбросанные по костюму. В разложенном вороте виднеется болотного цвета майка. У Фондакаро морщинистый лоб, узкие скулы, хищные носогубные складки. На руке у полковника ударопрочные часы «Джи-Шок» в черном корпусе. Полковник напоминает мне пана Гималайского, героя старинного сериала «Кабачок «13 стульев», – был в Союзе такой прекрасный телевизионный продукт.

Итак, мы начинаем. Я спрашиваю, Гималайский, тьфу ты, Фондакаро то щурится, вслушиваясь в вопросы на непонятном ему русском, то, широко открыв глаза, подняв брови, поворачивается к Петру-переводчику и показывает на него пальцем: мол, давай помогай, толмач! Он или по-доброму улыбается, или хмурится. Сжимает губы и выпячивает подбородок. Его мимика больше похожа на актерскую, чем на военную. Он обаятелен и располагает к общению. Отвечает азартно, жестикулируя:

– Здесь у нас собраны молодые люди разного цвета кожи, из разных слоев общества, разных религий, с разным отношением к дисциплине. Как бы их ни предупреждали, наши порядки для них – большой сюрприз. А ежедневная физкультура – шок. Учеба и только учеба. И все девять с половиной недель мы пытаемся втиснуть в них как можно больше знаний.

Невидимый оператор тем временем прогоняет по экрану слайды с фотографиями и схемами.

«Форт Джексон – история»

«Форт Джексон – факты»

«Форт Джексон – династии»

«Форт Джексон – организация»

«Форт Джексон – схема финансовых расходов»

«Форт Джексон – боевые тренировки»

– Но мы не доводим молодых солдат до точки кипения, чтобы не разрушить психику. Мы учитываем их моральные и физические кондиции и специально делаем так, чтобы они не ощущали растерянность перед потоком знаний, а были уверены: они развиваются, идут к успеху.

– А вот женщины… Для них какие-то особенности предусмотрены?

– Мальчиков и девочек в нашем обществе воспитывают по-разному. Но в армии они солдаты. По единому стандарту. И никаких оправданий, что кто-то из них девочка, мы не принимаем. Что касается быта… В казармах есть отсеки, по тридцать коек. Эти отсеки или женские, или мужские. На дверях сигнализация. Если чужой полезет не в свой отсек – моментально появится сержант-инструктор. Но… Сержанты их так выматывают за день, что ночью дурных мыслей не возникает.

– А русские девочки есть?

– Была у нас Наталья Воробьева. Из Сибири. Это один из моих любимых солдат. Ее мать познакомилась с американцем, вышла замуж и приехала в США. Дочь, Наталья, за год выучила английский и в семнадцать лет поступила в армию. Она была здесь лучше всех. Физически, морально, умственно. Лучше мужчин. Я был поражен.

– Она на войне?

– Возможно. Боевые действия идут и в Ираке, и Афганистане. Солдаты-женщины все равно столкнутся с войной. «Калашников» – это оружие равных возможностей. Он убивает женщин насмерть с таким же успехом, как и мужчин. Поэтому и мужчины, и женщины-солдаты должны быть равными. Им требуется одинаково хорошая подготовка.