Армяне. Народ-созидатель

В 1869 году Айвазовский едет в Египет, чтобы принять участие в торжественном открытии Суэцкого канала. На основании этих впечатлений он написал общую панораму канала и серию картин с пейзажами Египта и жанровыми сценами на фоне пирамид, сфинксов и верблюдов. В следующем году была пятая годовщина русского открытия Антарктиды, и Айвазовский был приглашен совершить быстрый переход из тропиков в страну вечных снегов, дабы запечатлеть их в назидание потомкам. Так была создана картина «Ледовые горы». В течение 1870-х годов Айвазовский написал множество ноктюрнов, изумительно передавая игру лунного света на морских волнах. Снова и снова он возвращается к любимым своим морским видам Черного моря. Оно становится предметом его впечатляющего полотна от 1881 года, где мощно отражен мрачный и бурный характер Понта Эвксинского. В возрасте 81 года, в 1898 году, Айвазовский завершает свой шедевр «Среди волн», свободный от всех посторонних элементов, вроде терпящих кораблекрушение или скалистых берегов. Это чистое абстрактное видение вечной тайны океана.

Действительный член пяти академий, Айвазовский выставлял свои работы даже в далеком от России Лондоне. Любимые свои полотна он завещал художественной галерее, которую основал в родном крымском городе Феодосии. Счастливый парадокс: сын горной замкнутой страны Армении достиг вершин известности в жанре, требующем полного творческого погружения в глубины моря и в глубины живописного мастерства при изображении вечно изменчивой природы морской стихии.

Когда мы переходим к искусству Советской Армении, в мыслях возникает одно имя, на которое ссылаются все и повсюду как на квинтэссенцию национального гения и возрождения народа и культуры. Это Мартирос Сарьян, родившийся в Нахичевани, близ Ростова-на-Дону, в 1880 году. Сегодня его называют мастером. Его портреты висят во многих армянских домах и скромных лавках. Талант Сарьяна вырос в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где учителями его были Серов, Коровин, Левитан, Архипов, Касаткин, Корин, Степанов и Пастернак. С 1907 года Сарьян находился под сильным влиянием группы художников-авангардистов объединения «Голубая роза», которую советские критики заклеймили как «декадентскую» и «формалистскую». Путешествия в Турцию, Египет и Персию (с 1910-го по 1913 г.) открыли Сарьяну экзотическое обаяние и таинственную атмосферу Востока, что стало знаменательной фазой его долгого и многообразного творческого пути.

С ранней юности Сарьян мечтал жить и работать в Армении, краю своих предков. По его собственным словам, он был зачарован Южным Кавказом. «Там я впервые увидел солнце и глубоко ощутил его тепло. Караваны верблюдов, спускающиеся, позвякивая колокольцами, с горных склонов; пастухи с загорелыми лицами, пасущие отары овец, стада коров и коз, ослов, табуны коней; уличная жизнь; турчанки, скользящие под черными и розовыми покрывалами в фиолетовых шароварах и деревянных сандалиях; армянки с большими черными миндалевидными глазами и многое другое – это те черты жизни, о которых я грезил с раннего детства. Я ощущал, что природа – это мой дом, мое единственное утешение, что мое восхищение ею совершенно отлично от восхищения произведениями искусства, потому что последние недолговечны и эфемерны. Природа, многогранная, многоцветная и насыщенная чудесной и непонятной силой, была моим единственным учителем».

Во время Первой мировой войны Сарьян работал среди голодающих беженцев от турецких погромов и вместе с такими друзьями Армении, как Валерий Брюсов и Максим Горький, отдавал все силы и всю энергию облегчению страданий своих соотечественников. С раннего детства Сарьян начал вырабатывать свою технику передачи природных красот своей родной земли. «Сначала меня увлекли фантастические явления природы. Это было необходимо мне, чтобы найти формы и рисунок, а также средства воспроизведения их на холсте, дабы выразить мои глубинные мысли. Я начал искать долговечные, простые цвета и формы, чтобы выразить сущность живописной действительности. Моей целью было избежать поверхностности, освободиться от полутонов и серости, и я твердо убежден, что частично мне это удалось». Сарьян был пленен солнечными холмами Армении, ее бурными водопадами, быстрыми реками, просторами нагорий и роскошной зеленью пастбищ. Его «Армения», огромный многоцветный пейзаж, по праву считается одним из шедевров художника. «Полдневный покой», также созданный в этот период, впервые выставлялся в Венеции, на его первой выставке в 1924 году.

Трудно причислить Сарьяна к какой-либо определенной школе или течению. Он стоит особняком, воплощая в себе художественный гений армянского народа. Его смелое видение, твердый мазок и необыкновенно мастерское владение средствами передачи света, тени и цвета навевают сравнение с французскими импрессионистами. Он своего рода армянский Сезанн или Матисс.

Все жанры были подвластны его таланту, и во всех он добился замечательных успехов. Сарьян иллюстрировал книги, писал натюрморты и портреты, и даже декорации к театральным постановкам. Достойны особого упоминания его декорации к возобновлению оперы «Алмаст» армянского композитора Спендиарова, которая с шумным успехом была поставлена в 1939 году. Сарьян создал государственный герб Советской Социалистической Республики Армении: на заднем плане гора Арарат, из-за которой веером расходятся лучи восходящего солнца, освещая возрожденную Армению. Портреты Сарьяна сочетают житейскую достоверность с глубоким анализом личности портретируемого. К лучшим из них относятся портрет пламенного революционного поэта Егише Чаренца, неукротимого, порывистого, полного мятежной отваги; Нельсона Степаняна, летчика-героя Второй мировой войны; архитектора Александра Таманяна, превратившего Ереван из захолустного городка с глинобитными лачугами в современный красивый бурлящий город; Аветика Исаакяна, современного поэта-мастера. Галерея знаменитостей, запечатленных Сарьяном, включает в себя также композитора Арама Хачатуряна, астронома Виктора Амбарцумяна, историка искусства Иосифа Абгаровича Орбели, директора Эрмитажа, поэта Николая Тихонова и многих других прославленных деятелей науки и искусства. Нет человека, кто не почитал бы за честь быть увековеченным кистью Мартироса Сарьяна, гения, сочетавшего живописное мастерство с умом психолога и сверхъестественной проницательностью портретиста.

Легенде своего времени, Сарьяну было присвоено звание народного художника Армянской Советской Социалистической Республики (1926 г.) и академика Академии художеств СССР (1947 г.). Несколько сроков его избирали депутатом Верховного Совета СССР. Он был дважды награжден орденом Ленина. Скромный и бескорыстный, Сарьян жил с семьей несколько лет в Ереване при галерее и мастерской, всецело посвятив себя работе. Быть там принятым, наслаждаться обществом этой чудесной семьи было моей неоценимой привилегией в апреле 1947 года. Незабываемое впечатление.

Несмотря на ограничения, налагаемые методом социалистического реализма, в Советской Армении процветала школа молодых художников-авангардистов. Многие из них работали неофициально, хотя их произведения, купленные частными коллекционерами, несомненно в будущем станут цениться как национальное достояние.

Выдающимся армянским художником-абстракционистом является Арчил Горки (Горький, в честь Максима Горького) (1904–1948 гг.), чья настоящая фамилия была Адоян. Рожденный в Армении, Горки в 1920 году эмигрировал в Соединенные Штаты Америки, а в 1925 году поселился в Нью-Йорке. В последующие 15 лет талант Горки развивался под сильным влиянием европейского кубизма и сюрреализма, особенно Пикассо. С 1940 года в его работах прослеживаются отзвуки Кандинского, Миро и чилийского художника Матты. Последний период его творчества отмечен возрастанием абстрактных мотивов, его произведения представляют собой высокоэмоциональные фрагментарные образы, равно связанные с миром подсознания и природой. Кроме Нью-Йорка, Горки имел мастерскую в городе Шерман, штат Коннектикут. Он умер безвременно, в расцвете сил. Сегодня Арчил Горки почитается как пионер армянского абстрактного экспрессионизма. Одна из его лучших работ находится в галерее Тейт в Лондоне.

Даже самые изысканные течения армянского искусства никогда не теряют своей связи с народными корнями, с людьми и почвой. Все, от профессора до крестьянина, разделяют общее чувство гордости своим художественным наследием, передаваемым из века в век на протяжении многих поколений. Работы по металлу, тканые ковры, керамика – все отражает тонкий эстетический вкус уникально талантливой нации. Арабы еще тысячу лет назад высоко ценили качество армянских тканей, и эти ткаческие традиции армяне сохранили до наших дней: их ковры, тканые и ворсистые, славятся на всех рынках мира.

Самые известные типы армянских ковров – «казак» и «карабах», которые, в свою очередь, делятся на несколько строго определенных разновидностей, обычно именуемых по названиям деревень и районов, где их делали. Не все такие ковры сделаны армянами: местные курды и татары также отлично ткут великолепные ковры. Для того чтобы отличить собственное производство, христиане-армяне иногда включают в узор ковра какой-либо религиозный символ, например армянскую букву «Т», означающую «Тер», то есть «Господь наш».

Благодаря работам таких специалистов, как доктор Ульрих Шурманн, нам теперь известна подробная классификация армянских ковров различных периодов и провинций. Самые ранние из сохранившихся экземпляров датируются XV веком. Это так называемые «драконьи ковры». Плоскость такого ковра разделена на ромбы ланцетообразными листьями. В полученных таким путем многоугольниках вытканы драконы или схватки зверей. Считается, что этот узор пришел с Дальнего Востока во времена Марко Поло. Самые ранние изображения драконов и борьбы зверей весьма реалистичны, но по прошествии некоторого времени они превращаются в неясные привычные орнаменты. Стиль «дракон» не был свойственен только Армении, он также проявился в Дагестане, на Северном Кавказе.

«Драконьи ковры» сменились паласами с цветочным узором, причем некоторые достигали 6 или даже 8 метров в длину. Эти узоры носили восходящий характер или были скомпонованы в виде ромбов вокруг центральной точки. В XVIII веке появилось новое направление, берущее истоки на Южном Кавказе в местах с давними ковроткаческими традициями – в Казаке, Гянже, Ширване и Карабахе. Орнаменты, растительные и животные, были стилизованы таким образом, чтобы создавалось впечатление абстрактной картины. Много внимания было уделено усилению декоративности орнаментальной каймы, которая стала изобиловать трилистниками, листьями, цветами, усиками и прочими узорами. На старых коврах встречается красивая кайма в виде гирлянды из музыкальных инструментов, похожих на лиры.