Армянские сказки

Нечистью, представителями зла в сказках являются дэвы. Они страшно сильны, иногда многоголовы, но отнюдь не непобедимы. Часто они бывают даже подчинены людям; например, дэвы обязаны платить царям подать, хотя плательщики они неисправные, и за податью приходится отправлять храбреца. Если побрататься с дэвами, они служат человеку и помогают ему; сильных людей они даже немного побаиваются. Гораздо страшнее самих дэвов их матери. С матерями дэвов мы переходим в жуткую область армянских сказок – в старушечью. Без обыкновенной земной старухи не обходится ни одна из сказок. В предместье каждого города живет много одиноких старух – «нани», бабушек, у которых путешественники находят приют и ночлег. Такие старухи радеют герою, часто даже усыновляют его, сватают за него царскую дочь. Не менее благожелательны и пещерные старухи. Они сидят со своим веретеном в горных пещерах, одаряют вежливых девушек, помогают словом и делом добрым молодцам. За этой доброжелательной группой следует гнусная городская старуха, занимающаяся обманом, сводничеством и воровством; она еще не колдунья, но уже и не человек по полному своему бесстыдству. Обычно в сказках дела ее остаются безнаказанными, и она, одурачив всех, успевает вовремя сгинуть. За нею идет страшная лесная старуха; эта уже вполне ведьма: она точит ночью свои зубы о кору деревьев в предвкушении человеческого мяса; жестокость ее была бы беспредельной, если б она сама не положила ей предела, дав зарок не переходить упомянутого выше моста ертымкерац. Если жертве ее случится перебраться за этот мост, старуха ее уже не преследует. И, наконец, венцом этой старушечьей лестницы являются матери дэвов. Их много, а власть их почти безгранична; сыновья им подчинены. Самая старшая мать дэвов проводит жизнь свою почти сплошь в спячке; младшие обычно изображаются с прялкой и веретеном (что наводит на мысль о тождестве их с парками), а возле старшей иногда висят четки; они раскачиваются, как маятник, и каждый час падают ей в руку, а она сквозь сон снова их вешает¹. Говорится в сказках, что попавший к ней никогда не возвращался обратно. Разумеется, это преувеличение, так как герои сказок и даже героини ухитряются благополучно посещать ее и воровать четки.

Скажу несколько слов о других действующих лицах сказки. Загадочен некий кеоса [6] , что значит – безбородый, бритый, плешивый, жидкобородый; часто кеоса, вместе с тем, и голубоглазый. Встреча с кеоса предвещает несчастье; на Востоке с ним избегают вести дела, и по профессии это темная личность. Попадается в сказках Джамполат (Джембулат), т. е. человек с телом из стали. Над ним не властно никакое оружие, но и он, в конце концов, уязвим. Дело в том, что душа Джамполата заперта в сундуке под видом трех птичек, – стоит зарезать этих птичек, и он умрет. Следует заметить, что символы души, свободы, силы в армянских сказках очень часты и притом вполне реальны, т. е. при овладении ими овладеваешь и всем человеком: отрезав косу у злой красавицы, становишься господином и самой девушки. Вот символ свободы спящей царевны: в пустой запертой комнате висит на стене ниточка с бусинкой; когда кто-либо входит в эту комнату, ниточка начинает качаться из стороны в сторону; качаясь, она удлиняется, достигает окна, бусинка пробивает стекло, выскакивает из комнаты и бросается в море. «Свобода» девушки вырвалась наружу – теперь кому попадет в руки бусинка, тот завладеет и самой девушкой.

6

Иногда под кеосой подразумевается гермафродит.

Но вернемся к героям сказок. Среди них фигура странная и, несомненно, очень древняя – так называемый «мертвый молодец», «мертвый жених». Он лежит в подземелье множество лет; если девушка найдет его, сядет к нему и семь лет продержит его голову у себя на коленях, мертвец воскреснет, превратится в прекрасного юношу и женится на ней. В сказках часто бывают случаи подмены: в последнюю минуту верную девушку заменяет у мертвеца какая-нибудь самозванка и выдает себя воскресшему за семилетнюю сиделку.

Иногда, хотя очень редко, в сказках упоминаются исторические лица. Между ними Александр Великий (Искандер), Тамерлан, Соломон, грузинская царица Тамара. Заслуживает внимания полуисторическое лицо арабского происхождения, врач Лохман. В армянских сказках он попадается очень часто, как и вообще в словесности и письменности Востока, особенно мусульманского. Он представлен врачом не всегда безобидным, например, боится соперничества и старается погубить своих талантливых «коллег». Происхождение его мудрости сказки объясняют очень интересно. Раньше он был простым охотником по имени Пурто. Однажды он зашел в пещеру, где увидел змеиного царя Шах-Марара с четырьмя змеями. Пурто не испугался, развел огонь, изжарил шашлык и угостил змеиное общество, а потом, по просьбе царя, провел в пещеру родничок. Шах-Марар наложил ему на спину свою печать, что равносильно усыновлению, и потом оказывал ему важные услуги вплоть до пожертвования самим собою: он позволил Пурто убить его, Шах-Марара, чтобы вынуть из его черепа целебные и ядовитые мозги, взамен чего попросил только посылать еженедельно пищу его подданным. После этого охотник Пурто сделался великим врачом Лохманом. В одной из араратских деревень показывают до сих пор могилу Шах-Марара, а по субботам приносят пищу в змеиную пещеру.

Любопытно проследить, какою изображена в сказках женщина.

Первым в мире красавицам суждено обыкновенно оставаться в девицах. Герои из-за них проделывают всевозможные подвиги, но сами редко когда на них женятся. Они жестоки, бездушны, коварны и властолюбивы, любят драку, войну, верховую езду. Одна из таких красавиц долго наводила ужас на соседних царей, разбойничая в маске арапа, у которого «верхняя губа на небе, а нижняя на земле». Среди царских жен и дочерей попадаются образцы распутства и своеволия. Царевна видит красивого юношу в городе и тотчас же велит прорыть подземный ход из его лавки к себе в комнату. Случается, что избранником ее сердца оказывается даже не человек, а мерзкий старый колдун, по причудливой любви к которому она дурачит и губит своих законных женихов. Часто в женщине распутство соединяется с лицемерием. Вот сказка довольно обыкновенная. У царя жена была такая скромница, что не выносила возле себя ни слуг, ни даже домашних животных мужского пола. Однажды царю принесли в подарок двух золотых рыбок. Он велел отнести и показать их царице, но та потребовала, чтоб сначала определили, какого они пола, и самцов не смели бы к ней вносить. Рыбки услышали эти слова царицы, высунули головки из воды и засмеялись. Царь поразился и пожелал узнать, почему засмеялись рыбки. Созвали всех мудрецов, но ни один не смог дать ответа. Наконец нашелся мудрый мальчик. Он велел царю взять арбуз и ножик и идти в покои к царице. По дороге он тихонько украл и спрятал ножик, а когда царь хватился его, посоветовал приказать обыскать всех служанок. Сколько ни плакала царица, служанок раздели, и между ними оказался мужчина. «Вот почему смеялись рыбки», – ответил царю мудрый мальчик. Крестьянские жены отличаются неописуемой сварливостью. Часто крестьянин, не вытерпев такой жёны, бросает ее в колодец, а следом за ней еще волка, лисицу и змею, чтоб верней ее сгубить. Но когда через неделю он приходит посмотреть, что сталось с его женой, звери наперебой умоляют его освободить их от такого соседства, а жена сидит в колодце жива-живехонька. Верные и хорошие женщины в армянских сказках бывают образцами терпения, преданности и мудрости, оправдывая поговорку: «Нет ничего хуже плохой женщины, но и нет ничего лучше хорошей женщины».

4. Содержание сказок

Одною из главных тем армянских сказок является превращение. Волшебное кольцо или жезл превращают людей в камни, оставляя им только один живой глаз, чтоб видеть свое несчастье; упрямая жена превращается в ослицу. Когда за Хабрмани и его невестой, убегающими от родителей, посылается погоня, Хабрмани бросает за плечо гребешок, и позади него вырастает лес, щепотку соли – и воздвигается гора, бутылку воды – и разливается море; но погоня все-таки близко, и тогда Хабрмани превращает свою невесту в розовый куст, а себя в змею и крепко обвивается вокруг цветка. Часто безобразные вещи ждут только доброго слова или привета, чтоб сбросить свое безобразие. Царевичу попадаются колючки, но он называет их «чудной травкой», – и вдруг, вместо терновника, под ногами его на самом деле оказывается душистая трава; он доходит до отвратительной реки, полной гноя и крови, но вежливость заставляет его отпить этой жидкости и похвалить ее, – и тотчас же по жилам его разливается благодатная пода бессмертия. Страшный дракон или змея превращаются в красивых юношей, если девушка полюбит их, не побоявшись их уродства.

Борьба – другая тема сказок. Борются с драконами – дэвами, старухами; за обладание волшебной вещью, за любимую девушку, за царство; борются и без всякой цели, только бы показать свою удаль. Победы достаются, как водится в сказках, самому сильному, самому доброму и умному или, наоборот, самому глупому, но тогда уж беспросветно глупому – дурачку. Когда победа одерживается силой, перед нами явные отголоски героического эпоса; то ударом меча отсекается девятнадцать голов, то герой съедает, не поморщась, семерых вареных баранов и полпуда пилава, то побеждает семиголового дэва, вырывает деревья с корнем, очищает окрестность от разбойников. К чести армянских богатырей надо сказать, что они почти всегда бескорыстны, великодушны и не проливают крови зря. Обратно поступают богатырши, свирепствующие иной раз без всякой надобности, лишь бы снести лишнюю голову с плеч. К числу любимых сказочных героев принадлежат царевичи Ало-Дино и Чукко, бесстрашные добыватели хазаран-блбула и волшебных красавиц. Интересно, что имена этих героев носят следы курдского, а не армянского происхождения.

Победа нравственными качествами встречается реже других: сказочники – завзятые «милитаристы». Но вот тихая девушка Аревхат, закабаленная своей мачехой, одной добротой и вежливостью побеждает пещерную старуху. Благородство юноши смягчает сердце дракона, а правдивость и прямота – самого непобедимого царя Чачонца. К числу положительных качеств героя принадлежат непременное мужество, вежливость, великодушие, верность своему слову. Царевич по просьбе дракона проникает в Чинмачину (Китай) и завладевает китайской принцессой. После свадебного пиршества он вынимает меч и кладет его меж собой и молодой женою. И когда она спрашивает, что же это значит, он отвечает: «Я завладел тобою не для себя». Жест, напоминающий европейский рыцарский роман. Вот еще черта сказочной героической этики: приехал витязь сражаться с дэвом, но дэв спит и должен проспать сорок дней. Жена дэва советует витязю убить спящего мужа, но тот сперва пытается его разбудить, а потом терпеливо высиживает все сорок дней и поднимает руку только на пробужденного и вооружившегося врага. Таких примеров можно было бы набрать множество. Доброта – тоже важное качество в сказках и не остается без награды. Часто повторяется рассказ о богаче, который пожалел мертвеца, уплатил его долги, спас его тело от поругания и похоронил с честью, а благодарный покойник воздает за это его детям.

Но все же на первом месте стоит в сказках хитрость, ловкость, умение найтись и вывернуться.

Большая часть сказок прославляет именно такие деянья. И среди всяческих проделок, описываемых в сказках, попадаются иной раз действительно остроумные. Любопытна бытовая сказка о том, как ереванский купец, вопреки советам отца, решился поехать торговать в Алеппо. В первом же караван-сарае его ловко провели три мошенника: безбородый (кеоса), хромой и кривой. Но и он не замедлил надуть всех трех. Тогда кривой, чтоб отомстить ему, разузнал стороной про домашние дела купца, сказался другом его родителей, привел тому доказательства и заявил, что, когда тот родился, ему недоставало одного глаза и он, по дружбе к его родителям, вложил в него свой собственный глаз; теперь же он требует этот глаз обратно. Судья, разобрав дело, присудил ереванского купца к возвращению глаза. Тогда тот предлагает выход, достойный решения Порции в «Венецианском купце». Он говорит: «Пусть кривой вынет свой глаз, и я свой, взвесим их на весах – если они весят одинаково, я согласен на уплату». Кривой, разумеется, тотчас же убежал из боязни лишиться и последнего глаза. А вот как два умника провели чудовище, стерегшее 366 долин: оно никому не позволяло считать долины; когда путник отваживался на это, оно подкрадывалось к нему ночью и высасывало у него кровь из пяток. Однажды пришли два умника, сосчитали долины и улеглись спать лицом в разные стороны, да так, что ноги одного пришлись с головой другого. Чудовище прилетело, стало искать пятки – наткнулось на голову; взялось за другой конец – и там тоже голова. Ему осталось лишь испустить проклятие и исчезнуть.

Иной раз мы встречаем в сказках так называемые «мудрые ответы» на мудреные вопросы. В одной из сказок турецких армян царь допытывается у своих мудрецов, в какую сторону обращено лицо бога. Думали-думали мудрецы, да так ни до чего и не додумались. Встретился им простой мужичок, узнал, в чем дело, и говорит: «Лицо бога смотрит оттуда, куда глядит человек».

Немалую роль играет в сказках колдовство. Им занимаются большей частью женщины, дервиши, кеоса. Любопытно, что среди армян колдовство было распространено еще в XII веке. Епископ Нерсес Благодатный пишет в своей грамоте к местному духовенству о том, что «женщины у них занимаются ворожбой, колдовством, приготовлением всяких напитков».

В армянских деревнях до сих пор верят колдунам. Еще совсем недавно, лет восемьдесят-сто назад, когда чума захаживала на Кавказ, ходили легенды о «цасманцогах», двух предвестниках чумы. Перед тем как наступить чуме, два всадника – один в черной одежде, с черной палкой в руке, другой в красной одежде, с красной палкой, – въезжали будто бы в деревню. Первого встречного они заставляли идти вперед и указывать дома; для всех людей, кроме этого невольного проводника, цасманцоги оставались невидимыми. Войдя в дом, они метили людей и животных красными либо черными знаками. Помеченный черным умирал, помеченный красным выздоравливал. Бабушка писателя Абовяна рассказывала своему внуку, что сама была свидетельницей посещения таких цасманцогов. Разумеется, все эти поверья, еще живущие среди армянских крестьян, пышно цветут и в сказках. Помимо обычных колдовских предметов, жаковы шапка-невидимка, скатерть-самобранка, ключ-всеотмычка, есть еще подсвечники, в перестановке которых скрыто тайное значение, чудодейственные цветы и травы, сушеные мозги животных, бессмертная вода, яблоки, дающие молодость, и много другого. Но все же колдовство само по себе, как полная власть над природой, в армянских сказках не встречается. Обычно служит оно средством для второстепенных, низших лиц сказки, и над ним всегда есть более высокая власть; герои пользуются им лишь временно и, добившись своей цели, дарят волшебные предметы кому-нибудь другому. Несравненно более таинственное значение имеют в сказках естественные дары природы и в особенности части и соки человеческого тела. Чудодейственна зола сожженного человека, его печень, внутренности, мозги; но ни с чем не сравнимую важность имеет молоко животных или женщины. Быть может, тут сказывается пастушеская душа Армении; но, конечно, полного объяснения «культа молока» этим еще не дано. Самой важной клятвой в сказке является «клятва молоком своей матери». В деле питания молоко стоит на первом месте. Богатыри, будучи детьми, отличаются тем, что сосут свою бедную мать чуть ли не до десяти лет. Красная корова выкормила двух сироток одним только своим молоком. Пососать грудь женщины, даже самой свирепой, – значит расположить ее к себе навеки и заставить относиться по-матерински. Страшные матери дэвов укрощаются только этим способом. Царевич забрел в пещеру и видит там мать дэвов, крутящую веретено; она стоит к нему спиной, перебросив через плечо свою грудь. Он тихонько подошел к этой груди и стал сосать ее. Страшная мать дэвов обернулась к нему, встретила его по-матерински и помогла во всех подвигах.